Перевязь поддерживала его правую руку. А широкий плащ, подбитый тёмно-зелёным бархатом, скрывал перевязанное бедро. Чёрные волосы непокорными прядями падали на глубокий кровавый шрам на лбу.
Окинув его изучающим взглядом, юная хозяйка замка спросила:
— Где ваш сюзерен? Он погиб?
Когда она произнесла последнее слово её голос дрогнул.
— Я не знаю, миледи... — рыцарь опустил голову. — Всё произошло так стремительно. Сэр Келли бился в самой гуще сражения. Его окружило с десяток амазонок. Поверьте, это страшные воины...
— Женщин вы называете страшными воинами? — перебила его графиня, костяшки напрягшихся тонких пальцев, вцепившихся в подлокотники трона, побелели.
— О, да, миледи, — рыцарь покачал головой, — если бы вы их только видели! Это не женщины. Это самые опасные воины, в которых нет от женщины почти ничего. Поверьте, они сражаются обнажёнными, лишь мечи и щиты да несколько кожаных ремней защищают их тело. Им не ведомы ни стыд, ни страх. Чёрный Дракон бился, как всегда, стойко и храбро. Но его ранили в голову. Последнее, что я видел, как он упал с лошади, уронив меч. Мне тоже пришлось несладко, я отражал атаки пятерых фурий, поэтому не мог пробиться к нему...
— Вы не видели смерти Чёрного Дракона, в таком случае, он может быть жив? — спросила графиня.
— Нет, — рыцарь покачал головой, — вряд ли... но если это и так, то я уверен, сэр Келли попал в плен в замок Марисы, королевы амазонок. А это — верная смерть. Оттуда никто не возвращался живым. Это всё равно, что вернуться из Ада.
— Чёрный Дракон — любимец короля и с недавних пор мой супруг, граф Олдридж, — вновь возразила женщина, — мы можем выкупить его.
— Миледи, — рыцарь посмотрел ей в глаза, — амазонки не берут выкупа и не обмениваются пленными. Многие рыцари короля сгинули у них...
Жестом графиня отпустила рыцаря, и когда он с почтительным поклоном удалился, по её щеке скатилась слеза. Ни жена, ни вдова... ни женщина... Кто она теперь? Сначала её унизил отец, толкнув на фиктивный брак, потом унизил Чёрный Дракон, отказавшийся от неё, как от женщины... А теперь её унизила королева амазонок, похитив у неё, Констанции Олдридж, законного супруга. Маленькие кисти сжались в крепкие кулачки. Ей надоело сносить жалость и унижение! Настало время показать, что она способна отстоять свою честь и честь Олдриджхолла. Дэймон Келли — хозяин этих земель, и она, пусть и фиктивная, но его супруга, спасёт мужа из плена. Это её долг. И это превыше всего.
— Велите заложить повозку! — приказала Констанция. — Я отправляюсь к своему дяде.
***
— Добро пожаловать, дитя моё, — статный старик с белой бородой, доходившей ему до пояса, обнял маленькую хрупкую девушку.
Его изборождённое морщинами лицо словно светилось изнутри. Синие глаза под густыми белыми бровями смотрели внимательно, будто проникали в самую душу. Тёмно-синий длинный балахон с широкими рукавами, расширяющими к низу, скрывал его высокую фигуру. Однако стать сквозила в каждом движении. Старик двигался, как юноша.
— Кернунн, мне нужна твоя помощь, — без лишних предисловий начала Констанция, — ты не откажешь мне?
— Я знаю, о чём ты хочешь меня просить, — старик нахмурился и опустился на скамью рядом с племянницей.
— Ты ведь знаешь, он жив? — спросила девушка, не скрывая надежды на положительный ответ.
— Да, он жив... Но лучше бы он умер...
— Я хочу спасти его! — Констанция сжала руку дяди. — Это ведь можно?..
— Дитя моё, — старик поднялся и, сомкнув пальцы за спиной, заходил по комнате. — В мире всё возможно... Только всегда есть цена.
— Цена? Назови её! — голос девушки зазвенел от волнения.
— Возможно, другая жизнь... — пожал плечами старик.
Потом остановился и вновь внимательно посмотрел в лицо племянницы.
— Но ты же — Кернунн, самый могущественный волшебник! Неужели ты не можешь что-то сделать без всяких... без таких условий? — с горячностью спросила она.
— Ты не понимаешь, — он нахмурился, — это не я требую и ставлю условия. Мне не нужно ничего, и будь моя воля, я сам отдал бы тебе всё. Когда-то я поклялся моей возлюбленной сестре, родившей тебя, что буду заботиться о тебе. И видят боги, я не нарушаю своего обещания. Но я всего лишь старый волшебник, посвятивший себя изучению мира. А мир устроен так, что за всё надо платить. И если ты готова на это, я помогу тебе. Только не жди от меня чудес! Чудеса творятся сердцами людей.
— Да, — тёмные глаза девы вспыхнули внутренним пламенем. — Да, я готова на всё!
— Ты любишь его? — удивился Кернунн.
— Я не знаю... — Констанция опустил голову. — В моём сердце столько всего, что я... мне самой сложно понять свои чувства. Но я должна спасти его...
— В таком случае, всё в твоих руках. Однако понимаешь ли ты, чем рискуешь?
— Да, я знаю... — Констанция отвела взгляд, стараясь сдержать подступившие слёзы.
— И ты веришь в свои силы?
— Кернунн, я верю тебе, — она внимательно посмотрела ему в глаза.
— Этого мало, — он покачал головой. — Ты должна верить себе, в свои силы... В то, что живёт в твоём сердце.
— Я верю. И сделаю всё, чтобы спасти его.
— В таком случае я помогу тебе, но ты должна знать, что то, с чем тебе придётся столкнуться, может оказаться ужасным... Ты можешь увидеть не того Дэймона, которого знала.
— Что это значит? — Констанция растерянно смотрела на волшебника.
— Амазонки обладают даром менять людей... Я сам это видел.
— Ты? — её глаза расширились от удивления. — Ты был у них в плену?
— Да, — Кернунн нахмурился, — это было давно.
— И ты спасся?
— Конечно, ведь я имею дар. Их чары надо мной не властны. Но то, что я там видел, навсегда осталось кошмаром в моей памяти. Но не будем об этом, — старик словно отогнал нахлынувшие воспоминания. — Я помогу тебе, но ты будешь испытывать страшную боль, особенно на заре. Ты готова, дитя моё?
— Да, Кернунн, я готова.
***
— А сейчас, — Мариса ухмыльнулась, — сейчас я займусь тобой. Настало время опустошить твой источник жизни.
Она подошла к столику, на котором были разложены всевозможные приспособления. Её выбор остановился на тонком стеке, его рукоятку покрывал изящный орнамент из драгоценных камней. Чуть сгибая упругую вещицу, королева подошла к рабу и плоским кончиком коснулась его лица, провела по безобразному шраму.
— Посмотри, как красиво, — проговорила она, — чудесная работа моих мастеров. Не правда ли — такого не встретишь нигде?
Она продемонстрировала ему роскошную рукоятку, являвшую собой изумительный образчик ювелирного искусства.
— Да, госпожа, — хрипло выдавил раб.
— Я ещё не пробовала его, — её губы вновь искривились, а глаза вспыхн
ули предвкушением.
Этот огонь уже был хорошо знаком рабу. Дхирам прекрасно знал, что последует за этими осторожными прикосновениями, и сейчас напрягся, ожидая удара. Однако на этот раз всё произошло иначе.
— Садись сюда! — приказала амазонка, указав на резное кресло, в подлокотники которого были вделаны железные крючки и кольца.
Пленник послушался, и королева, заведя его руки за спинку, закрепила их ремнями.
— Отлично, — похвалила она, полюбовавшись на его позу.
Он сидел напряжённо, вены на шее вздулись, а ноздри трепетали при каждом вздохе. Госпожа взяла верёвку и стала оплетать ею его пенис. Переплетения верёвки стягивались так, что кожа фаллоса выпирала между ними. Напряжение усиливалось тем, что концы этой перевязи были продеты в кольца на подлокотниках. Получалось — пенис несчастного одновременно растягивался в разные стороны. Сжатые верёвкой яйца распухли и приобрели густо-фиолетовый цвет. Последний виток верёвки отделял их друг от друга. Итак, они одновременно сжимались и растягивались. Дхирам был вынужден затаить дыхание: каждый вздох, вызывал натяжение верёвок и отдавался нестерпимой болью.
— Если ты не будешь двигаться и будешь вести себя, как пай-мальчик, то почти не ощутишь боли, — пообещала королева, обнажив в ухмылке белоснежные зубы.
— И ещё маленький штрих, — с этими словами она застегнула на его шее ошейник, а потом привязала к нему верёвку, скрепляющую яйца, отчего они оказались подтянутыми вверх.
Это открывало доступ к нежной коже под ними. Королева вновь отошла от своего раба и надела перчатки из светлой кожи, капнув на них какую-то жидкость с приятным ароматом, напоминавшим аромат ландыша, она растёрла её по перчаткам.
— Сейчас ты доставишь мне изысканное удовольствие, Дхирам! — тожественно произнесла амазонка.
Её руки в перчатках стали массировать связанный фаллос. Пленник дёрнулся и, сжав зубы, с силой втянул воздух. Оказалось, что перчатки покрыты крошечными острыми пупырышками-шипиками. Это вызывало невероятные ощущения боли и возбуждения. Палец королевы то и дело проскальзывал к нежному месту под приподнятыми яйцами, поглаживал там медленно... Очень медленно... Хищная удовлетворённая ухмылка блуждала по губам госпожи.
Он хотел застонать, но знал, что если не вытерпит, то пытки будут продолжаться всю ночь. Мариса была в них действительно неутомима.
— Если ты выдержишь долго, — усмехнулась госпожа, — я вознагражу тебя. Я умею быть щедрой!
Он знал, что нельзя закрывать глаза и отводить взгляд — Королева этого не любила, поэтому старался сосредоточиться на невидимой точке на противоположной стене. Ему казалось, что в моменты наивысшей боли, когда огненные вспышки озаряли его мозг, он видел какие-то неясные картины. Может, это были образы его прошлого? Обычно они ускользали. Но сейчас он решил во что бы то ни стало удержать картинку — запомнить всё, что возникнет в видениях.
И когда стек, придя на смену пупырчатым перчаткам, со всей силы хлестнул по нежному месту под поднятыми яйцами, он вдруг вспомнил прекрасный сад, благоухавший розами, и нежную деву с глазами испуганной газели. Она смотрела на него взволнованно, то и дело прикусывая пухлую губку.
Не выдержав града ударов, осыпавших его распухшие органы, Дхирам застонал, и хриплый звук, напоминавший вскрик раненого зверя, потряс стены роскошной залы. Всё тело дёрнулось, бёдра задвигались, так, как если бы он совершал фрикции. Горячее семя, скопившееся в его недрах, ринулось наружу, принося долгожданную разрядку. Натягивая оплетающие его верёвки, фаллос, подобно пленённому воину, содрогался в конвульсиях, выплёвывая сперму, словно оживший вулкан лаву.
***
— Раз готова, то вот, — Кернунн протянул ей изящный флакон, наполненный зелёной жидкостью. — Выпей это. Утром ты почувствуешь, что твои ноги обрели силу. Ты сможешь ходить, дочка. Однако, как я уже говорил, нестерпимые боли будут терзать твоё тело на рассвете.
— Я смогу ходить? — девушка удивлённо с недоверием воззрилась на своего дядю.
— Да, только... — он замолчал, подыскивая нужные слова, и на его лице появилась печаль, — это временно... Эликсир даёт силы ровно на год. По прошествии года ты станешь прежней... Поэтому, дочка, если ты не успеешь вернуться из царства амазонок за это время, то останешься там навек. Я ничем не смогу помочь тебе. Хоть я и самый могущественный чародей, но и мне не всё подвластно. Поэтому, Констанция, я ещё раз прошу тебя подумать. Не слишком ли многим ты готова пожертвовать?
— Дядя, — заговорила юная графиня, — мой отец вверил мне Олдриджхол. Да, я больна, но у меня нет иного выхода. Кто позаботиться о моей земле и о моих людях, если я не верну мужа? Ты же знаешь, король может отдать мою руку другому рыцарю, чтобы тот стал новым графом Олдриджем. Но я не хочу быть пешкой в игре мужчин! В конце концов, целый год стоять на своих ногах — это для меня уже счастье. И если я не смогу спасти моего супруга, то погибну вместе с ним.
Она решительно поднесла к губам флакон и выпила эликсир. Кернунн опустил руку ей на голову.
— Спи, спи, дочь моя, да будет так, — тихо произнёс он, и юная графиня тот час же погрузилась в глубокий сон.
На рассвете она проснулась от сильнейшей боли. Колени ломило, и она не могла даже двинуть ногами. «Ничего не вышло! — мелькнула горькая мысль. — Я не могу даже пошевелиться, а не то что стоять на своих ногах».
— Да, я же предупреждал тебя, — словно подслушав её мысли, отвечал Кернунн, вошедший в комнату. — Выпей это, — он протянул ей чашу с дымящимся напитком. Это придаст тебе сил.
Действительно, едва девушка пригубила жидкость, боль утихла. Констанция села и поставила ноги на пол.
— Дай мне руку, — сказал чародей.
Она протянула ему руку и легко встала.
— Я стою! — воскликнула Констанция и слёзы блеснули на её глазах. — Ах, милый Кернунн, я стою!
— Дитя моё, — старик улыбнулся, — мы не должны терять ни минуты. Ступай за мной.
Они вышли в сад. Там стоял оседланный единорог. Это было прекраснейшее из животных. Снежно белое статное тело, седая грива, заплетённая в косы, и огромные влажные глаза, тёмно-синие, как сумеречное небо, обрамлённые длинными загнутыми ресницами. А на лбу красовался витой острый рог. Констанция буквально застыла, восхищённая этим средоточием грации и затаённой силы. Она осторожно погладила его морду. Единорог доверчиво уткнулся мордой ей в ладонь.
— Это Эол, — с улыбкой сказал Кернунн, — он в мгновение ока домчит тебя до владений амазонок. На границе ты встретишь человека, который проведёт тебя во дворец самой королевы.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
____________________________________________________________________________
Иллюстрация автора. При создании иллюстрации использован снимок фото-художника Kаtrinе Nеоrоmаntikа.
124