Глава Первая.
Сестринская месть.
Лиза хоть уже практически и лыка не вязала, но когда я ей стала рассказывать, как проверяя эту чёртову теорию Алекса Габронова об Эдиповом комплексе (я так и сказала, — чёртову теорию, — с лёгким нажимом на этом слове), я поздно вечером, предварительно подслушав и убедившись, что мой младший сын Максимка снова мастурбирует, внезапно вошла в его комнату в коротенькой ночной рубашонке и без трусиков, якобы вся перепуганная приснившимся мне кошмаром..
Моя Лизонька аж икнула:
— Да, ладно, Свет... Ты, правда, это сделала?, — она не могла поверить своим ушам, — но это же... я всё, конечно, понимаю, но это совсем ни в какие рамки не лезет.
Я только пожала плечами:
— Это исследование для меня очень важно. Наш ректор готов выложить за необходимые изучения в этой области огромный грант. На самом деле Эдипов комплекс в свете теории Габронова совсем не изучен. Ну, и сама понимаешь, добровольцев на подобные испытания этой теории днём с огнём не сыщешь...
Лизонька икнула ещё раз:
— М-да, в жизни бы не подумала, что вы психологи такие чокнутые... Ради каких-то исследований... м-да... — моя сестрёнка недоумённо встряхнула своей красивой белокурой глупенькой головкой.
Мы сидели на кухне в её шикарной квартире и уже приканчивали вторую бутылку дорогого коньяка. Мы нередко устраивали такие посиделки, потягивая коньячок, и часами болтая о всём подряд, — мы были очень дружными сёстрами.
С мужем (третьим по счёту. Причём каждый раз бросала мужей именно Лизка) Лиза развелась года два назад, так что в квартире кроме нас был только её сын, Артём. Он пришёл, где-то час назад, — Лиза была сама под шофе и не заметила, но от меня не скроешь, — в изрядном подпитии с какой — то дискотеки. Помахав нам рукой, он торопливо скрылся в своей комнате, и скоро оттуда послышались звуки громкой музыки. Спать Артём ложиться не собирался, хотя уже была полночь.
Я как бы невзначай сменила тему и стала рассказывать, что хочу уломать Виктора (это мой муж) весной слетать на Сейшелы. Но впервые в жизни такие вещи не вызвали у Лизы интереса. Очень скоро она меня нетерпеливо перебила:
— Ну, и Дима, а он что?
«Клюнула, сучка», — как-то злорадно подумала я, но мыслей своих постаралась не показать.
— Что, Димка? — как бы ничего не понимая, я посмотрела на сестру.
Лиза даже смутилась:
— Ну... это... когда ты вошла в его комнату в ночнушке и без трусиков... Димка-то что? Что дальше-то?
Я пожала плечами:
— Он держался, как мог, бедняжка... Я вроде, как стала искать утешения в его объятиях, — он меня неловко утешал, я рыдала ему в плечо и прижималась к нему то грудью, то бедром, — так что он скоро уже просто дрожал от возбуждения, а его штука стала похожа на огромную дубину, сквозь плавки уперлась мне в живот..
Пьяненькая Лиза удивлённо качала головой.
— Ну, Свет... Ну, ты даёшь... И что дальше? — ей было дико любопытно.
— Я даже потом уронила серёжку, встала на колени спиной к Максу и долго её искала под компьютерным столиком Макса, извивалась, как последняя шлюха и, давая Максу прекрасную возможность рассмотреть, что я без трусиков, — продолжала я, — бедный мальчик... Мне его даже стало жалко... Представляю, какая буря чувств играла в нём... Он был невероятно, дико возбуждён. Он хотел меня, и был готов просто накинуться на меня. Но в то же время, он любил меня, как мать и между нами стояло тысячелетнее табу...
— Да..., — протянула задумчиво Лиза, — Представляю себе... бедный мальчик... Ему пришлось очень нелегко... Господи, ему же всего пятнадцать... А тут такой соблазн..
Мы выпили ещё по стопочке. Глазки Лизки совсем заблестели, а речь стала терять связность. Впрочем, я была не намного лучше, но я старалась держать себя в руках. Мне предстояло ещё сделать самое главное.
Лиза была младше меня на три года. И, если быть честной, я всегда ей завидовала, — хотя в жизни бы в этом не призналась, хоть на костре меня пытай.
Нет, я не хотела быть такой, как Лиза. В этом плане, я относилась к ней с изрядной толикой пренебрежения. Лизонька с детства не отличалась изрядным умом или сообразительностью, но господь не обделил её красивой мордашкой, а лет с шестнадцати стало понятно, что он наделил её ещё и шикарным сочным телом, да таким, что в общем-то мозги Лизоньке за всю её жизнь особо ей и не понадобились. Лиза никогда не была расчетливой или хитрой, никогда не пыталась из чего-то намеренно извлечь для себя выгоду, точно так же, как она никогда не пыталась намеренно охмурять мужчин. Напротив, она была всегда, что называется сама очаровашка, вечно восторженная, доверчивая, непосредственная, невинная и беззлобная. Но мужчины всегда толпами увивались за ней, влюблялись и хотели её, осыпая Лизоньку дорогими подарками. Впрочем, хоть Лиза и всегда принимала эти подарки с детским бурным восторгом, но стоило её сердечку охладеть к очередному избраннику (а их, и кроме её мужей у Лизы было много), то никакими подарками её было более рядом с собой не удержать. Я не помнила, чтобы Лиза любила кого-нибудь больше трёх лет. Это было давно, это был её первый муж Игорь, отец Артёма.
И то, ему удалось нелегко... Лиза его очень любила... Но она никогда не считала небольшие курортные или служебные романчики изменой, или просто не могла устоять перед очередным соблазнителем (я бы сказала, что моя сестрёнка была весьма слаба на передок), и Игорю приходилось терпеть всё это, пока хватало сил... Это было трудно, тем более, что Лизка совсем не умела врать, и когда она возвращалась домой поздно вечером оттраханная очередным кобелём, всё красочно всегда было написано на её лице. В общем, блядь моя сестрёнка была ещё та.
Впрочем, её по этому поводу ни чувство вины, ни раскаяния совсем не грызли. Она была просто такая, какая есть. До какого-то времени меня это в общем-то и не заботило вовсе, пока, однажды, эта сучка не трахнулась с моим мужем. Это было по пьяни, случайно, на корпоративной вечеринке (Лизка работала второй секретаршей у босса Антона, моего мужа. Помню, Антон тоже рассказывал, что его босс тоже потрахивает Лизоньку в обеденный перерыв, и периодически изрядно поднимает ей зарплату) и один раз. Но...
Я готова была убить их обоих... Но я сдержалась, и не сказала ни слова... Скандалы были мне ни к чему. К тому же, наверняка, я не была уверена в реакции Антона. Ещё вся заковырка была в том, что мой психоаналитический кабинет только набирал обороты, и не только не приносил прибыли, а ежемесячно ещё приносил изрядные счета, которые оплачивал муж. Поэтому, я всё проглотила, хоть и была вне себя от ревности и ярости.
Лизка снова нетерпеливо теребила меня за руку:
— Ну, а дальше что? Свет, ну, не тяни... Димка как?, — её лицо раскраснелось, она была уже очень пьяна.
Я надула губы и хмыкнула:
— Димка оказался молодцом. Не в отца. Держался, как истинный джентльмен и ни полслова не обмолвился мне о мучавших его желаниях, только страшно смущался, и всеми силами прятал от меня свою возбуждённую дубину, — я рассмеялась, — он боялся, что я что-то замечу, и тогда обижусь или рассержусь на него, представляешь? Но он просто изнывал от возбуждения...
Я перевела дыхание. Лизка слушала меня открыв рот.
— Но мне нужно было доказать это чёртову теорию Габронова! Или убедиться в её несостоятельности, чёрт возьми!, — продолжала я, — я, конечно, не готова была идти так далеко, но стойкость сына не оставила мне выбора... Пришлось сказать ему, что сегодня одной мне спать страшно, — я хихикнула, и подмигнула сестре, — в ту ночь я легла спать. .. в его постель... Вот..
Лизка аж надула щёки слушая меня. Похоже, всё это просто не укладывалось в её голове.
— Свет... Вот это да. Я в жизни бы не подумала, что ты на такое способна... Неужели, для тебя так важна эта твоя теория Габронова? И чем же всё-таки всё закончилось? Димка не спал всю ночь и мучился?
Я улыбнулась: — Ну-ну... Если бы... Я бы сказала, что результат превзошёл все ожидания от эксперимента. Хотя, я сама виновата, немного переусердствовала в проверке моральных качеств своего сына. А всё имеет свой предел. Ну, ещё по пятьдесят коньяка.
Мы чокнулись, выпили. Лизка тряхнула пушистой головой.
— Я его целый час мучила. То попкой к его паху прижмусь, то грудью на него навалюсь, то обниму его... Вот... В общем, сама во всё виновата..
Лиза аж шикнула на меня:
— Ну, Света, не томи!! Я сейчас умру от любопытства!!!
Я улыбнулась ей:
— Да, что тут говорить, Лиз,..., — сказала я, — в конце концов он вскипел, и перестал совсем соображать... Навалился на меня всем телом, начал целовать, лапать. Я особо не сопротивлялась, — хотела проверить, насколько далеко он решится зайти. Думала, всегда успею его остановить... Но... я немного не рассчитала, что мальчику уже пятнадцать и он уже гораздо сильнее меня. В общем, не буду вдаваться в подробности, — маленький негодяй просто изнасиловал меня, и я ничего не смогла с этим поделать. Он быстро подвил мои любые попытки к сопротивлению, и в конце концов, мне пришлось просто ждать пока это животное кончит в меня. Хорошо, что для этого ему не понадобилось много времени. Он просто залил меня своей спермой, мерзавец!!!
Лизка смотрела на меня ошарашенным взором, не имея сил мне поверить:
— Ты серьёзно??? Максим трахнул тебя?? Это же инцест, Света!!! Поверить не могу, что милый Максимка мог такое сотворить с собственной матерью!
— Ну, он не виноват, — вступилась я за младшего сына, — ты же знаешь Максима. Он очень добрый и отзывчивый мальчик. Эт я во всём я виновата.
Лизка качала головой, пытаясь осознать всё сказанное мной.
— И что дальше? Он просил прощение??
Я отрицательно мотнула головой:
— Нет... Едва отдышалась под ним и уже стала выбираться из-под него, чтобы пойти в душ, как представляешь, он ничего не говоря, опять подмял меня под себя и снова принялся трахать.
Глаза Лизки расширились. Я усмехнулась.
— И так, всю ночь... Пять раз подряд... Он у меня затейником оказался, вертел меня, как хотел. Имел меня во всюда, словно шлюху, куда только мог засунуть в меня свой член, негодяй. И в ротик, и в попку, я уж не говорю про мою несчастную киску. Измотал меня всю. У меня уже не то что сил не было сопротивляться, я даже ругаться на него перестала. Иногда только скулила, чтобы он меня отпустил, да он совсем не обращал на меня внимания. Просто трахал и всё. В общем утолял свои эротические фантазии, — я даже сама некоторые позы такие до него не пробовала, — я специально так подробно и со смаком рассказывала Лизке все подробности.
— Поверить не могу, — всё вздыхала Лизка.
— Представляешь, часа в два ночи Антон вернулся. Он раньше с командировке прилетел, чем планировал. Я чуть со страху не умерла, а Максим, паршивец, спокойно так вышел и сказал ему, что я сегодня у мамы моей осталась ночевать, якобы ей снова плохо. А потом вернулся в комнату, закрыл дверь и сказал, что обманул папу, потому что хочет дать мне в рот ещё раз, и чтобы я теперь вела себя потише, а то папа услышит, и будет большой скандал. Представляешь, Лиза? И вот я стою на коленях, слышу, как наверху храпит мой муж, а мой сынок в это время трахает меня за обе щёки... Я чуть с ума не сошла..., — я перевела дух.
Лизка моргая глазами глупо смотрела на меня:
— Ну, а как вы дальше-то? Как друг другу в глаза смотрели?
— Как-как... ну, потом, когда юнец насытился наконец, он, конечно, раскаялся, до утра плакал и просил прощения, в ногах у меня валялся. Да, и страшно, ему было, что я отцу всё расскажу... Я тоже сначала ревела-ревела, но потом, когда подуспокоилась, решила Максима простить. Антону рассказать? И что дальше будет? Кому будет легче? К тому же на следующий день у Максима заканчивался отпуск, и он уезжал обратно в свой кадетский корпус. Зачем его отпускать с разбитой душой. Я ж во всём себя виню всё-равно. И эту проклятую теорию Алекса Габронова об Эдиповом комплексе..
Мы ещё выпили. Помолчали. Лизка была в шоке. Хорошо, что ещё пьяная в зюзю, а то бы..
— Нет, Артём бы на такое в жизни бы не решился..
Я встрепенулась. Нарочито пренебрежительно хмыкнула:
— Вот она снова налицо теорию Алекса Габронова. М-да, он прав, матери совсем не знают своих сыновей... И от того часто становятся их сексуальными жертвами... Твой Артём?! Да, он же в деда пошёл со своим крутым мужицким характером!! Если уж мой Максим, тихий и скромный на такое решился... То уж тебе в спальню сына в подобных обстоятельствах, вообще, не советую и шагу ступить..
Лиза недоверчиво посмотрела на меня:
— С чего бы это?
Я снова хмыкнула:
— У Максима это был разовый срыв. Он не сдержался. К тому же в ту ночь, оказывается, он потерял девственность. Но больше на такое он не решится никогда. А Артём... Нет, сестрёнка, он одним любовным соитием с тобой не удовлетворится. Артём собственник, он и щас — то тебя к твоим любовничка ревнует. Да, и девушек сторонится, смущают они его, — так что скорее всего сделает он из тебя свою сексуальную рабыню... Ему даже бояться не кого, — отец его далеко, мужа у тебя нет... Кто его остановит??
— Нет!!Нет!! Что ты такое говоришь? — возрилась на меня Лизка, — Артём мой сын. Он очень любит меня!!! Я же его мама. Он у меня самое дорогое, что есть на этом свете, сестрёнка. То о чём ты говоришь, между нами не может быть в принципе. Поверь, ты не знаешь Артёма, он не способен даже на мысли такие..
Я зацокала языком.
— Ой, не зарекайся, Лизонька, особенно учитывая, как ты его воспитывала..., — я знала на какое место давить, — и на что он, небось уже насмотрелся втихомолку..
Лизка аж взвилась вся. Это была наша старая избитая болезненная тема. Я часто выговаривала ей, что Артём постоянно видит её хахалей, и вообще, растёт в атмосфере постоянного лизкиного блядства.
— Опять ты за своё, Света!? Артём никогда не сможет подобное сделать со мной... Никогда. Я уверена в этом!
Я нарочито недоверчиво закивала головой:
— Ну — ну, конечно... Просто ты никогда его даже не пыталась его испытать, моя дорогая. Согласно теории Габронова это, кстати, делать необходимо... Каждая мать должна убедиться, что у её сына нет по отношению к ней скрытых сексуальных комплексов. Для будущего мужчины это очень вредно... — я усмехнулась и добавила, — а если они всё-таки выявлены... Хм, Алекс Габронов рекомендует не сопротивляться, и позволить мальчику покорить Вас, — то бишь не шибко сопротивляться, и в конце концов отдаться ему, — я заговорщически понизила голос и подмигнула Лизке.
Она рассмеялась.
— Дурацкая теория, — смеясь сказал она, — и Габронов твой дурак. Я уверена у Артёма не может быть никаких поползновений в отношении своей матери. Но не собираюсь его испытывать. Мне это просто не нужно..
— А как насчёт колечка нашей прабабушки?, — я буквально перебила её, и сняв с пальца знаменитое драгоценное кольцо, положила его на стол перед Лизкой. Она охнув замолкла, посмотрела на кольцо, потом на меня, потом снова на кольцо. Более глупого выражения я в жизни не видела на её кукольном личике. Это было кольцо матери нашей бабушки. Оно досталось мне, как старшей, но я знала, что Лизка всегда мечтала о нём.
— Меня интригует твоя уверенность в сыне. Это очень похвально. Но я верю в теории Габронова, — в наступившей тишине проговорила я, — заключим пари. Хм... ты веришь в Артёма... И если он пройдёт испытание, это кольцо твоё... А если нет... То тогда ты согласишься завтра у меня в кабинете дать подробное письменное описание о чувствах и ощущениях испытанных тобой во время... ну... ты понимаешь..
Какое-то время Лизонька молчала, потом широко улыбнулась:
— Ты сумасшедшая... Я всегда мечтала об этом кольце, — честно призналась она, — но никогда не думала, что оно мне достанется, а тем более так легко..., — она даже довольно и весело засмеялась, — что я должна делать?
Я широко улыбнулась ей:
— Умничка!! Я уже боюсь проиграть, сестрёнка! — похвалила я её, с трудом веря своей удаче. Всё шло по намеченному плану., — что говоришь, надо делать? Ну, говоря по простому, ты должна попробовать в откровенной форме соблазнить Артёма. Возможно, он будет делать тебе какие-то намёки, но ты не должна ни замечать их, ни отвечать на них. Артём не пройдёт испытание, если потеряет голову и наброситься на тебя, не взирая на то, что ты его мама и на то, что ты не разрешала ему так с собой обращаться. Ты не имеешь права сопротивляться, но ты имеешь право остановить его только словами, но в них не должно быть угроз... Скажем так, ты имеешь право оказать полноценное сопротивление сыну¸ чтобы привезти его в чувство, только если он уже стащил с тебя трусики и пытается раздвинуть твои ножки... С этого момента можешь считать, что ты проиграла и прекращать эксперимент, Лизочка.
Лиза довольно потирала ручки:
— Этого никогда не будет, дорогуша. Считай, что колечко уже моё. Артёмка мой сын, и этим всё сказано... Что-то ещё?
Я кивнула:
— Да... Я буду за всем наблюдать через окно, с балкона Артёма. Но, обещаю, что немедленно уйду, как только станет ясно, что Артёму не удаётся пройти испыьтание..., — я снова ей улыбнулась., — так что если тебе суждено стать любовницей собственного сына, то свидетелей этому не будет... Наше пари на честность, ты должна РЕАЛЬНО, соблазнять сына, а не ИМИТИРОВАТЬ, я понятно выражаюсь? — и дождавшись, пока Лизка медленно кивнёт, я продолжила, — утром всё спишешь на то, что была пьяна. Если ты будешь плохо играть, наше пари теряет силу.
Лиза снова кивнула. Её глазки горели. Она уже видела заветное колечко на своём пальчике.
— Умница, — сказала я, — ты выиграешь спор, если Артём продержится час. А сейчас... тебе нужно одеть нечто очень соблазнительное.
Лизка только высокомерно хмыкнула, поднимаясь с места:
— Дай мне пять минут, сестрёнка..
Она убежала в свою комнату.
— Тёть Свет..., — от неожиданности я чуть не подпрыгнула от испуга. В дверях кухни стоял Артём. Артём был почти ровесником Максима, старше на полгодика, сыновей с Лизкой мы рожали в один год. Только Артём у Лизки был единственным сыном, а Максим у нас с Антоном был младшим. Старшему, Марку было уже 18 лет, он учился в военной университете.
Артём с Максимом были не очень дружны, но зато с Марком не взирая на разницу в возрасте, всегда были не разлей вода.
Артём был высоким, широкоплечим юношей, всегда таким молчаливым, сам себе на уме. Не знаю, как они с Марком уживались, — ведь Марк, наоборот, был шумным и резвым, как электровеник, вечный балагур и затейник, душа любой подростковой компании.
Я вздёрнула бровь и усмехнулась:
— Здравствуй, племянничек. Тебе так не терпится??
Я поняла, что он дико смущён. Ну, ещё бы, ведь я знала его самый страшный секрет в жизни... Хм, о его его тайном вожделении к телу Лизоньки... Узнала я об этом случайно. Как-то помогала Лизке в уборке, — Артём тогда был в пионерском лагере, и нечаянно нашла за письменным столом Артёма его дневник. Это было что-то... Своему дневнику Артём доверял все свои тайные страсти и сексукальные фантазии, какие испытывал к матери. И думаю, в этом была виновата сама Лизка, — вечно таскала своих любовников домой и трахалась с ними чуть ли не на глазах у сына.
Артём хотел свою мать. Но он боялся... Ещё бы... На такое сложно решиться..
— Тёть... ты уверена, что мама будет не против? — прошептал он, красный, как рак.
Я ободряюще улыбнулась:
— Поверь мне, — тихо, но твёрдо сказала она, — скоро она придёт в твою комнату и будет вести себя, как последняя шлюха. Ты должен вести себя очень скромно и смущённо, — запомним это! Минут через двадцать изобрази дикий гнев, якобы из-за материнского поведения, обзови её шлюхой и сделай вид, что ты потерял голову. Затки ей чем-нибудь рот, или свяжи и бери её. Главное, не останавливайся ни на миг, пока не трахнешь её, как бы она не сопротивлялась..
Артём возбуждённо сопел.
— А потом? Она же меня не простит..
Я снова усмехнулась:
— Простит! Ещё как простит... Потом, её во всём и обвинишь... Скажешь, мол, ты ж сама себя вела, как последняя шлюха, а я парень молодой, кровь забурлила, — вот голову и потерял. Главное, не вздумай просить прощения! Во всём виноватой должна остаться она сама! Потом, она первым делом ринется за советом ко мне, — если ты всё сделаешь правильно, я смогу её легко убедить, что во всём проишедшем только её вина, — я улыбнулась Артёму и заговорщески подмигнула, — всё будет хорошо, племянничек! Иди к себе, разбирай диван и жди маму, — у вас впереди бурная ночь!
Артём слабо улыбнулся мне в ответ и на цыпочках убежал к себе в комнату.
Лизка вернулась она через полчаса.
Я чуть не ахнула. М-да, дурочка, видать очень сильно хотела заполучить прабабушкино колечко, и просто, всё делала для того, чтобы у меня не возникло ни тени сомнения, что она действительно выиграла наш спор. Но вопрос был в другом, — неужели она действительно рассчитывала в таком виде не возбудить в сыне похотливых желаний?
Лизке было уже 34 года, но выглядела она великолепно. Это было не удивительно, она всегда тщательно следила за собой, уделяя много времени спорту, диетам и салонам красоты. К тому же природа наделила её просто шикарным телом. Мужчины не зря сходили с ума по ней, мечтая хотя бы о ночи в её объятиях. Стройное, с годами ставшее чуть пышноватое тело, сочная тугая грудь, небольшой пухленький животик, широкие ладненькие бёдра, длинные изящные ноги и упругая красивая задница. Прибавьте сюда кукольное личико Лизки и большой рот с пухлыми изящными губками и вы поймёте, почему мало кто из мужчин мог устоять перед ней.
На лицо был наложен тонкий макияж, белокурые волосы заколоты сзади в аккуратный конский хвостик, а тело Лизы истончало еле заметный аромат дорогих духов.
На ней был короткий совершенно прозрачный белый пеньюарчик, достигающий едва до середины бедра, под которым совершенно отчётливо были видны беленькие невесомые шёлковые красивые трусики и бюстгальтер.
Я только хмыкнула:
— Время пошло, сестрёнка..
Лиза покачнула бёдрами. Выпила, видно, для храбрости, ещё рюмку коньячку и, подмигнув мне, вышла из кухни.
Я выпила ещё полрюмочки коньячка. Вкуса победы я не ощущала, — всё получилось как-то легко, впрочем, моя сестрёнка особой сообразительностью никогда не отличалась.
Мне всё же немного было жалко Лизку. Но она сама виновата, напомнила я себе, — нечего было спать с моим мужем.
Через какое-то время из комнаты Артёма послышалась возня и приглушённые возмущённые вскрики Лизоньки. Я на цыпочках вышла из кухни, и прокралась к двери комнаты Артёма, — она была приоткрыта... Картина, которую я увидела весьма впечатляла..
Как я потом узнала, Артём чуть не лишился чувств, когда Лизка вплыла к нему в комнату покачивая бёдрами, с томной блядской улыбочкой на губах.
Я ухмыльнулась, — не знаю, как и чем эта дурочка испытывала на предмет сексуальной стойкости своего сына по отношению к своему телу, но результат был на лицо...
Лизка была уже без трусиков... Сейчас они служили кляпом для её рта. Артём поставил её на колени на диван, а сам, стоя сзади, спокойно связывал своим ремнём заведённые назад руки матери. С первого же взгляда на него было видно, — парень невероятно возбуждён... Ну, ещё бы ждал весь вечер, томился, переживал и надеялся... Я не обманула его чаяний..
Лизка была перепугана, но сопротивлялась отчаянно. Впрочем, без шанса на успех. Артём знал, чего хотел, и без обиняков шёл к своей цели. Его член стоял, словно стойкий оловянный солдатик.
Вот руки Артёма сжали бёдра матери и потянули Лизоньку на восставший член сына. Короткий вскрик Лизки и сладострастный стон Артёма, — парень наконец-то воплотил свою самую сокровенную мечту, — насадил мамочку на свой член.
Я вернулась на кухню. Выпила ещё рюмочку коньяка и в мыслях пожелала сестрёнке побольше оргазмов. От чистого, кстати, сердца.
Больше здесь пока мне делать было нечего. И главное, сейчас, наверное, совсем не стоило мешать Лизке и Артёму. Что-то мне подсказывало, — этой ночью они узнают много нового друг о друге.
Не рой яму сестре, — сама в неё попадёшь..
Глава Вторая.
Старший сын.
До дома я добралась на такси уже к двум часам ночи. Антон, наверное, уже давно спал. Завтра ему вставать полшестого, — ехать к зам. министра на какое-то совещание по очередному инвестиционному контракту. Он знал, что я у Лизки и не волновался, — частенько я даже оставалась ночевать у сестры.
Рассчитавшись с таксистом, я вылезла из машины... и еле-еле удержалась на ногах, в голове зашумело...
О, подружка, да ты пьяна в стельку, — сказала я сама себе. Коньячок-то давал о себе знать.
Дома меня ожидал ещё один сюрприз. В дверях меня встретил Марк. Хм, если бы я знала тогда, что за эт у ночь это далеко не последний сюрприз..
— Получил увольнительную, — широко улыбнувшись и чмокая меня в щёку, сказал он, — папа уже спит, а я решил тебя дождаться. Он обнял меня и почувствовала, что сын невероятно напряжён, он чуть ли не дрожал..
В холле он помог мне раздеться. Я велела ему поставить чай и приготовить нам по кружке чая, пока я быстренько приму душ. И, потом, за чаем мы поболтаем перед сном.
В ванной я быстро скинула шмотки, прыгнула в душевую кабинку, — я торопилась, с Марком мы последнее время виделись редко, и я дорожила минутами, проведёнными с ним.
Я намылила шампунем голову и подставила волосы под струи воды и когда я снова смогла открыть глаза, Марк стоял передо внимательно разглядывая моё тело...
— О, господи, Марк!?, — вскрикнула я инстинктивно становясь к нему боком, чтобы он не видел мою киску, и пытаясь прикрыть руками грудь. Впрочем, последнее мне удалось только частично... Моя грудь всегда была предметом моей гордости, пышная, упругая, третьего размера, многие мужчины теряли из — за неё голову, когда я на утренней пробежке не одевала под спортивную маечку бюстгальтер, — что ты делаешь??? Немедленно выйди!!
Марк похотливо ухмыльнулся и причмокнул губами:
— Мам, перестань, ты шикарная штучка!! Нечего стесняться! Таким телом нужно гордиться!!, — он даже не потрудился взглянуть мои глаза, когда говорил, а откровенно пялился на мою грудь.
Я вжалась в стенку душа вне себя от смущения и возмущения. Я не знала, что и думать! Марк... Такой всегда внимательный, нежный, заботливый, — да что это с ним?! Марк был обнажён по пояс, в одних шортах и мне прекрасно было видно, как в паху вздыбливается ткань шорт. Он был возбуждён!
— Немедленно выйди вон!!!, — прошипела я. От такой наглости сына у меня даже проорал голос, — что ты себе позволяешь, щенок!?
Марк изобразил на лице гримасу искреннего и неподдельного удивления:
— Да, ну, госпожа психолог?? А где же Ваши профессиональные навыки? Может поставите мне диагноз, а?! Как же Ваша грёбанная теория Алекса Габронова?! Мне просто показалось, что Вас весьма интересуют исследования в области данной теории?!, — Марк осклабился, — мам, может проведём научный сеанс?
Я так и застыла, с бешено бьющимся сердцем. На душе стало тоскливо, а мысли беспорядочно заметались. Господи, ну, только не Марк? Откуда? Как? Неужели, Максим проговорился? Нет, он, не мог!!! Наутро, весь в слезах он валялся у меня в ногах, умоляя всё забыть и ничего не говорить Антону... На миг я даже забыла, что стою перед сыном голая.
Марк видя мои душевные мучения, только хмыкнул. Одну руку он держал за спиной, и теперь он её вытащил, — в ладони он сжимал карманный магнитофон. Он щёлкнул кнопкой и я услышала свой голос:
... Я его целый час мучила. То попкой к его паху прижмусь, то грудью на него навалюсь, то обниму его... Вот... В общем, сама во всё виновата..., — Марк нажал перемотку, и снова включил, —. .. в конце концов он вскипел, и перестал совсем соображать... Навалился на меня всем телом, начал целовать, лапать. Я особо не сопротивлялась, — хотела проверить, насколько далеко он решится зайти. Думала, всегда успею его остановить... Но... я немного не рассчитала, что мальчику уже пятнадцать и он уже гораздо сильнее меня. В общем, не буду вдаваться в подробности, — маленький негодяй просто изнасиловал меня, и я ничего не смогла с этим поделать. Он быстро подвил мои любые попытки к сопротивлению, и в конце концов, мне пришлось просто ждать пока это животное кончит в меня. Хорошо, что для этого ему не понадобилось много времени. Он просто залил меня своей спермой, мерзавец!!! — опять Марк щёлкнул кнопкой, —. .. и так, всю ночь... Пять раз подряд... Он у меня затейником оказался, вертел меня, как хотел. Имел меня вовсюда, словно шлюху, куда только мог засунуть в меня свой член, негодяй. И в ротик, и в попку, я уж не говорю про мою несчастную киску. Измотал меня всю.
У меня уже не то что сил не было сопротивляться, я даже ругаться на него перестала. Иногда только скулила, чтобы он меня отпустил, да он совсем не обращал на меня внимания. Просто трахал и всё. В общем утолял свои эротические фантазии, — я даже сама некоторые позы такие до него не пробовала...
— Ну, и!? — Макс нарочито грозно воззрился на меня, держа магнитофончик в руке над головой, словно палач топор над жертвой, — и что ты скажешь в своё оправдание испорченная развратная женщина?!, — его тон был наигранно торжественен.
У меня пропал дар речи. Я чуть прям в душе не рухнула в обморок... Но... Но... Это я рассказывала Лизке... Откуда у Марка эта запись??? Господи, кто сделал эту запись?! Я хотела что-то сказать, но не смогла. Я была просто в панике.
Марк только усмехнулся глядя на меня. Он снял с крючка полотенце и кинул его мне.
— Оденься, — приказным тоном сказал он, — я думаю нам стоит продолжить это разговор в отцовском кабинете. Там нас не будет слышно, — он подмигнул мне, — ты же понимаешь, вообще-то, как добропорядочный сын, я обязан с утра вручить эту плёнку папе. Но, возможно тебе удастся найти доводы, чтобы я этого не делал..., — он озорно улыбнулся мне, — в папином кабинете очень шикарный диванчик, мам, и я думаю, на нём тебе будет удобнее убеждать меня не отдавать это плёнку папе...
Я была подавлена и повержена этим молниеносным танкообразным напором сына. Он не оставлял мне ни секунды на передышку или раздумье, а эта плёнка в его руках... Эта плёнка мой крах... Моя смерть... Конец всему... В реакции Антона я не сомневалась...
Едва я обернулась в полотенце, как Марк схватил меня за руку и потащил за собой, он даже не дал мне вытереть волосы. Я покорно поплелась за ним.
Я понимала, что сейчас произойдёт наверху, в кабинете Антона, но не могла в это поверить. Нет, Марк не решится на такое... Он всегда любил меня, лелеял и холил..
На втором этаже он просто втолкнул меня перед собой в кабинет отца, пританцовывая от нетерпения. Он закрыл дверь на ключ и повернулся ко мне. Его лицо просто пылало. Я попятилась назад. Я кожей чувствовала горящий взгляд сына, медленно скользнувший по моему телу от плеч к ногам. Полотенце было короткое, сверху оно едва закрывало грудь чуть выше сосков, а внизу едва прикрывало мою киску. И сыну явно очень нравилось, то что он видел.
Я хотела что-то сказать сыну, как — то остановить его, выиграть время, чтобы остудить его, но он уже стаскивал с себя шорты... О, господи... Меня даже дрожь пробрала, когда его член, освободившись от плена шорт, шлёпнулся о живот Марка. Большой, мощный, с набухшими венами и огромной налитой головкой, он доставал парню почти до пупка. Его вид привёл меня в ужас.
— Нет... Марк..., — еле слышно пролепетала я..., — сынок... нет.
— Замолчи, мать!! — негромко, но тоном нетерпящим возражения сказал Марк, — только рискни начать сопротивляться, и, клянусь, я прям ща разбужу отца и отдам ему эту плёнку!!!
Я вздрогнула, словно от пощёчины.
— Ты самая настоящая шлюха!! И тебе придётся заплатить за то, что ты причинила мне боль своим поступком. Я всегда хотел тебя!! Я мечтал о твоём теле! О твоих ласках!! Но гнал от себя эти мысли... Мне было стыдно перед тобой за эти мысли в моей голове. Но теперь ты в долгу у меня.
Он схватил меня за плечи и я почувствовала, как его член упирается мне в живот. Марк улыбнулся мне в темноте.
— Я хочу тебя, мама!
Он толкнул меня назад и я шмякнулась голой попкой на прохладную кожу дивана, что стоял здесь испокон веков. Антон обожал этот диван. Если бы он знал, что на этом диване с его женой собирается сделать его же сын...
Всё было словно в тумане. Марк полностью подчинил мою волю себе, я была разбита и уничтожена. Одно упоминание об этой плёнке делало меня рабыней сына, и он прекрасно понимал это.
Его возбуждённый член был прямо перед моим лицом. Словно ощерившись, он смотрел на меня своим единственным глазом.
— Ну, мамочка, мечты сбываются! — воскликнул сын. Одной рукой он медленно собрал мои длинные густые волосы в подобие конского хвоста и стал их накручивать на кулак, беря мою голову в капкан. Другой рукой он взял свой огромный член в руку. Инстинктивно я хотела отстранить голову назад, но рука сына в моих волосах не дала мне это сделать..
— Старайся, как следует, мама! Если, конечно, не хочешь объясниться с отцом по поводу содержания плёнки..., — с этими словами Марк легко притянул мою голову к головке своего члена. Второй рукой приставил член к моим сомкнутым губам, подался бёдрами мне навстречу... и я познала вкус плоти собственного сына...
— Ну, мама, как тебе вооочию теория Алекса Габронова?
У меня от унижения и обиды потекли по щекам горячие слезы... Так, силком, против моей воли, словно последнюю дрянь или дешёвую шлюху меня никто и никогда не брал. Максим не в счёт... Изначально, его соблазнила я, довела бедолагу до белого каления, но не рассчитала какова будет его реакция. И там себя виноватой чувствовала я, и не винила младшего сына. У тому же, Максим был 15-тилетним шалопаем, а не взрослым молодым мужчиной, коим уже являлся Марк. И Марк вторгался в меня намеренно, шантажом подчинив себе мою волю.
Головка его члена медленно вошла мне в рот. Я всхлипнула, а Марк сладострастно застонал и закинув голову назд, с медленным выдохом начал насаживать меня на член до самого горла. Мне потребовалось всё моё умение в оральных ласках, чтобы уместить этого монстра целиком в своём рту. Потом он потянул меня рукой за волосы вверх, пока член не вышел полностью..
Я перевала дух, рот наполнился обильной слюной.
Марк снова сжав свой член в руке, принялся водить им мне по губам и щекам, шумно дыша. Ему явно нравилось лицезреть происходящее, его это явно возбуждало. О сопротивлении я и не помышляла. Закрыв глаза, я полностью подчинилась похотливым извращённым устремлениям сына.
Головка члена снова раздвинула мои безвольные губы, и мне снова пришлось постараться, чтобы полностью принять член сына в рот. Медленно, с короткими паузами, постанывая, с наслаждением Марк трахал мой послушно распахнутый рот до самого горла. Потом сын, войдя во вкус, уже обеими руками взял меня за волосы и начал насаживать меня ртом на свой член. Теперь его движения стали более жесткими и он взял быстрый темп. Очень скоро мне приходилось затаивать дыхание, чтобы не давиться.
Марк, казалось, с головой погрузившись в свои ощущения, обеими руками давил мне на затылок, с силой насаживал мой рот на свой член, пропихивая головку мне в горло. Как я не старалась, но темп был очень быстрым и несколько раз я все равно давилась. Сын был даже ко мне настолько милостлив, что позволял мне отдышаться, но потом снова возвращал свой член в мой рот и жёсткая ебля продолжалась. Да, именно ебля... По другому это назвать никак бы не получилось. Тугие яички сына шлёпались о мой подбородок, мой нос то и дело глубоко упирался в его живот. Мой сын имел мой ротик, как будто я была резиновой куклой. О моих ощущениях и чувствах он не задумался ни на миг.
Я молилась про себя, чтобы это, наконец кончилось, но оказалось, что сыну мало моей покорности и послушания, и главные унижения меня ещё ожидали впереди.
— Мам! Ну, я в жизни не поверю, что такая шикарная девка, как ты способна только на то, чтобы рот раскрывать
142