Но то, о чем думается под покровом ночи, очень часто разбивается о первые лучи восходящего солнца. Была половина восьмого, когда ужасный рев какого – то мотоцикла вырвал меня из, казалось, такой близкой и прекрасной ночной иллюзии. Я долго лежал, уставившись в потолок, приходя в себя и мысленно пересматривая то, что казалось таким реальным и неизбежным. И чем дольше я думал о том, что произошло, тем больше хотелось кричать от дикой безысходности и осознания реальности.
– «Неужели это был только сон? Не может быть! А если все – таки сон? Где его начало? Где грань между реальностью и сном?» – в голове роились сотни мыслей и десятки вопросов.
Я не сразу это понял, но голова сильно болела, а во рту все пересохло. Сказывалось то количество шампанского, которое вчера было выпито. Я поднялся с кровати и поковылял на кухню, осушив одним махом литровую бутылку минералки. Помогло. В голове сразу посветлело, а в желудке приятно заурчало. Попытался попасть в туалет, но мрачный голос Олега ответил из – за двери, что проникнуть туда в следующие десять – пятнадцать минут нереально. Я вернулся в свою комнату и взглянул на мамину кровать. Ее не было.
– «А может все – таки это был не сон? Может она не может вынести моего взгляда и ушла?» – место старых мыслей в голове заняли новые.
Я вышел в коридор и прислушался. Из комнаты тети Кати и Олега послышались приглушенные голоса. Я постучал и открыл дверь.
– Мама, ты здесь? – спросил я, оставаясь за дверью.
Через несколько секунд дверь открылась, и стоявшая в проеме тетя Катя одарила меня своей красивой улыбкой. Но лицо ее показалось мне каким – то странным, хотя, скорее не странным, а озабоченным.
– Витюша, твоя мама немного приболела. Наверное, вчера перегрелась на солнце и перепила шампанского. Я приготовила вам с Олегом завтрак. Бутерброды в холодильнике. Возьмите с собой на пляж, а я побуду с Олей дома, – протараторила Катерина.
– Мам, ты как? – спросил я, не заходя в комнату, сидящую на кровати маму.
– Сынок, ничего страшного. Я останусь пока дома. Может пройдет, и мы с Катей после обеда к вам присоединимся, – ответила она.
Мы позавтракали с Олегом, собрали вещи и пошли на пляж. Перед тем, как выйти, я выключил на мобильном звук, включил диктофон и положил его в коридоре на шкаф. Уж больно мне хотелось узнать, о чем шептались Катерина и мама. И это, как мне показалось, хорошая и единственная возможность это узнать.
Мы провалялись на пляже до половины пятого, но наши мамы так и не появились. Олег клеил каких – то малолеток, но мне было безразлично. Все мои мысли были там, где остались самые любимые наши женщины. Я даже не думал о том, что услышал из комнаты Олега прошлой ночью. Хотя это было так реалистично, но я все – таки решил, что это тоже сон. Когда мы вернулись домой, мама сидела с подругой в креслах на балконе и о чем – то беседовали. Я сразу схватил телефон, одел наушники и упал на свою кровать. Мамы, увидев, что мы вернулись, начали предлагать перекусить, но я отказался. Мне поскорее хотелось узнать, о чем они говорили.
Запись была очень тихой. Чтобы что – то разобрать, пришлось включить звук на полную. Я косился на дверь, боясь, что войдет Олег. У него была идиотская привычка, дергать за провод наушников, чтобы они выпадали уз ушей. Но он включил телевизор и смотрел какое – то дурацкое шоу.
То, что я услышал, повергло меня в состояние шока.
Катя: Оля, не нужно меня осуждать. Я уже не маленькая девочка и полностью отдаю себе отчет в том, что делаю.
Оля: Кать, но ты пойми, так нельзя. Такого быть не должно в принципе.
Катя: А что должно быть? Ты себя когда последний раз видела в зеркале? Какая уважающая себя женщина смотрит в зеркало две минуты в день? И то, минуту утром и минуту вечеров. Ты посмотри, на что ты превратилась. Ты стала ходячей мумией. Такое впечатление, что не муж твой умер, а ты!
Оля: Катя, это не оправдывает того, что ты делаешь. Это совсем другое. Спать с собственным сыном нельзя. Это сумасшествие!
Катя: Сумасшествие, это когда сорокалетняя красивая женщина изводит себя, превращаясь даже не монашку, а ходячий труп. Я вытащила тебя сюда, думала, здесь ты расслабишься, а ты привезла свою печаль на море, где нужно жить и радоваться жизни.
В этом месте я понял, что шум прошлой ночью из соседней комнаты никаким сном не был.
Состояние шока усиливалось с каждой новой фразой, звучащей из наушников.
Катя: Оля, подумай сама. Я взрослая баба. Мне нужен мужик. Я хочу мужика. Это ты не хочешь, или думаешь, что не хочешь. А я хочу! Я тоже потеряла мужа. И что дальше? Одеть на себя паранджу или постричься в монашки? Мне нужен нормальный здоровый секс, приносящий радость в мою жизнь. Я тащусь, когда какой – то мужик целует мою шею, грудь и трахает меня между ног. Я хочу кончать. Я кончаю только от одной мысли, когда какой – нибудь высокий брюнет приглашает меня вечером в ресторан. Мне не нужны экзотические блюда и дорогие напитки. Я жду, когда он пригласит меня на танец, сожмет своей рукой мою задницу и предложит поехать к нему. В этот момент я чувствую, как у меня там все пылает и начинает протекать. Я впервые в жизни начала отрываться по полной. Но когда такой мужик появляется раз в полгода, что я должна делать? Я не хочу сидеть до двух часов ночи перед телевизором и думать, где и с кем шляется в это время Олежка. А ты сама понимаешь, они в таком возрасте, что за первой встречной пиздой согласны поехать хоть на край света.
В следующие три минуты в наушниках стоял только шум. Я уже хотел выключать, что вдруг запись продолжилась.
Катя: Оля, посуди сама. Время летит неумолимо. Скоро наши дети найдут себе жен и заживут своей жизнью. Что останется нам с тобой? Сидеть и ждать, когда они нас навестят или подбросят внуков, когда устанут от них и захотят побыть одни. И это еще в том случае, если невестка попадется нормальная, да жить будут недалеко. Ты еще не забывай, что мы с тобой не девок нарожали. Девки ближе к матери, а сыновья раз, и улетели. Поэтому я не просто сплю с Олежкой. Не думай, что я на этом помешалась. Я пытаюсь убить сразу двух зайцев. О одной стороны – получаю удовольствие, с другой – пытаюсь привязать к себе сына. Чтобы в будущем у него были о матери только приятные воспоминания, и его тянуло в родительский дом.
Оля: Может ты в чем – то и права. Я иногда смотрю на Витюшу, а он так напоминает мне мужа. Так и хочется подойти, обнять, почувствовать на своей талии его руки. Иногда даже подойду, а обнять боюсь. А вдруг он не поймет и обидится?
Катя: Ольга, ты дура! Видела, как он на тебя вчера смотрел? Да он с твоей груди глаз не сводил. Так и пожирал тебя глазами. Ой, пора тебе подруга начинать быть умнее. Но чтобы еще умнее быть, зайди в аптеку и купи противозачаточные таблетки. Это мой тебе совет.
Дальше разговор шел в основном о том, что можно купить в местных магазинах. Я через пару минут снял наушники и выключил телефон.
В восемь вечера мы хорошо поужинали и пошли прогуляться к морю. Тетя Катя была, как обычно, веселой и много тараторила. Мама, казалось, тоже повеселела. Я иногда начал замечать на себе ее какой – то странный взгляд. Интересно, что она высматривает? Когда возвращались домой, мама неожиданно для нас троих предложила зайти по дороге в магазин и купить что – то выпить на вечер. Услышать такое из ее уст было крайне странно, но мы все сразу согласились. Через несколько минут мы вчетвером стояли на кассе с двумя бутылками белого сладкого и двумя красного сухого вина.
Хорошо снова посидев до полуночи, правда, уже без игр на раздевание, мы разбрелись по нашим комнатам. Я лежал и думал о разговоре мамы с Катериной. Не прошло и пятнадцати минут, как из комнаты наших друзей снова начала доноситься какая – то возня. Сначала тихо, а потом с каждой минутой все громче. Даже сквозь закрытую дверь нашей были слышны вздохи и стоны матери Олега. Похоже, в э
тот раз она решила не скрывать своих эмоций, провоцируя тем самым нас с мамой. Женщина стонала очень страстно. Постоянно слышались звуки, похожие на те, когда женщину берут сильно сзади, шлепая об ее задницу. Судя по всему, любовники вошли в такой азарт, что развязка не должна была себя долго ждать.
В этот момент мама встала со своей кровати и подошла ко мне.
– Витюша, ты спишь? – прошептала она.
– Да, тут уснешь, – ответил я с завистью и обидой в голосе.
– Можно я прилягу возле тебя?
– Конечно, – сказал я, отодвигаясь ближе к стенке.
Мама легла рядом, положив голову мне на плечо.
– Как думаешь, Катя с Олегом правильно поступают? – задала она следующий вопрос.
– Не знаю, это их право. Наверное, они любят друг друга.
– А ты меня любишь?
– Мам, что за вопрос? Я тебя всегда любил, люблю и буду любить.
– Как маму, или как женщину? – уточнила она.
Я не знал, что ответить. Я посмотрел ей глаза. За несколько мгновений у меня в голове пролетели многие годы нашей жизни, последние дни, игра на раздевание, мамина великолепная грудь, ее сегодняшний разговор с тетей Катей. А что, если я сейчас откроюсь ей, но окажется, что она спросила просто так, или подразумевает что – то другое, совсем не то, о чем думаю я?
Ураган моих сомнений был развеян одним маминым поцелуем. Нет, не тем, которым она многие годы целовала своего мальчика в щечку или лобик. Это был совсем другой поцелуй. Поцелуй, наполненный не просто материнской любовью, а любовью красивой молодой женщины. Он длился несколько секунд, но развязал мне руки на всю последующую жизнь.
– Витюша, а давай зададим им жару! Пусть не думают, что они здесь одни, – сказала, улыбаясь, мама.
Я воспринял ее слова, как руководство к действию. Рука обняла мамину талию, а губы впились в ее губы. Мама положила руку мне на плечо и прижала к себе.
До этого у меня был не очень большой опыт с моей девушкой. Да и то, назвать его удачным было бы неправильно. Женщин старше меня в моей постели еще не было. Может поэтому я не решался сделать следующий шаг, что, скорее всего, почувствовала мама. Она проникла рукой под резинку моих трусов и взяла пальцами в кольцо уже давно стоячий член. Несколько движений вверх – вниз и из головки выступила капелька, которую она демонстративно поднесла к губам и лизнула языком.
– У тебя прекрасный вкус, дорогой, – шепнула она и начала стягивать с меня трусы.
В это время Катерина, судя по всему, бурно кончала. Ее крик слышен был не только по всей квартире, но и на улице. Это большой плюс курортного городка – иметь возможность хорошо оторваться среди чужих людей, а потом спокойно поехать домой с чувством выполненного долга. Был слышен также стон Олега, но более сдержанный и приглушенный.
В этот момент мама наклонилась над моим пахом. Ее волосы приятно щекотали мой живот и бедра. Она специально провела несколько раз ними от колен до груди и назад. Ощущения были сумасшедшие. Но это совсем не то в сравнении, когда она взяла член в ротик. Это не передается словами. Моя спина выгнулась дугой. В пояснице и промежности приятно заныло. Мама начала медленно сосать, но из – за перевозбуждения я кончил очень быстро, даже не подумав о том, что спускаю прямо ей в рот. Только когда она проглотила остатки спермы, до меня дошло, что я сделал. Моему стыду не было конца и края.
– Мамочка, прости. Я не знаю, как это получилось. Я не хотел, – начал я оправдываться.
– Витя, у меня к тебе две просьбы. Когда мы вместе, ты понимаешь, о чем я говорю, не называй меня, пожалуйста, мамой. И вторая, Не оправдывайся никогда за подобные вещи. Если женщина это сама начала, значит, она этого хотела. Никакого криминала с твоей стороны здесь нет.
– Хорошо, Олечка, ты была хорошей девочкой, – ответил я, и мы оба рассмеялись.
– Была? Сейчас я заставлю забрать тебя свои слова обратно, – с укором в голосе сказала мама.
Она принялась ласкать языком головку члена, который так и остался стоять, не смотря на то, что я кончил. Пробежав несколько раз вдоль фаллоса, она начала описывать языком круги вокруг головки, периодически засасывая член очень глубоко. Потом она опустилась к яичкам, проведя несколько раз языком по мошонке. Не смотря на то, что я уже был в состоянии, близкому к нирване, дальше было больше. Ее проворный язычок опустился еще ниже, нащупывая очень чувствительные точки на узком переходе между яичками и попой, а потом затрепетал у входа в анальное отверстие. Это был неземной кайф! После нескольких попыток проникнуть сквозь узкое сжатое колечко, он таки добился своего, преодолев мой защитный мужской рефлекс. Уровни моего блаженства сменялись одни другими, открывая мене новые и новые горизонты возможностей моего тела, о которых я раньше и понятия не имел. Я с трудом заставил свое сознание вернуться в реальность. Чувство, что я эгоист, подстегнуло меня к действиям.
– Мама, ой, Оля, теперь моя очередь. Ложись на мое место, – слабо контролируемым голосом сказал я.
Мама стянула через голову футболку и легла на спину. Я как бешенный начал покрывать ее тело поцелуями. Начал с шеи и плеч и быстро опустился к груди, сильно засосав один из ее сосков. Она резко отстранила меня руками от него.
– Витя, это только в кино сосут их на камеру изо всех сил. А в реальной жизни нужно делать это медленно и нежно. Не нужно спешить. Подбирайся к ним из далека. Чередуй ласки языком и губами. Сосать нужно сначала потихоньку. Соски должны привыкнуть к тебе и новым ощущениям. Когда они увеличатся и станут твердыми, ты поймешь, что можно сосать сильнее, но не раньше. Помни, ты мужчина, а не доильный аппарат.
Я был немного обескуражен маминой лекцией, но, тем не менее, начал повторять так, как она сказала. Для начала описал круги кончиком языка по линии ореолов. Потом медленно приблизился к соску, едва касаясь к нему. Дальше начал теребить легонько его с разных сторон. Я чувствовал, как он увеличивается и твердеет. Через минуту перешел к другой груди и повторил точно так же. Потом решился легонько пососать, что вызвало у мамы глубокий вздох и звук, похожий на мурлыкание. Я понял, что ей это нравится и начал сильнее сосать обе вишенки поочередно. Потом проложил условную дорожку из поцелуев от груди через животик к заветному треугольнику. У мамы внизу был необыкновенный приятный запах. Он пьянил и без того хмельную юную голову, призывая почувствовать его источник на вкус. Но тут мама вдруг взяла меня под мышки и потянула на себя.
– На сегодня достаточно. Ты прекрасный ученик и в будущем у тебя еще будет возможность доказать это. Иди ко мне.
Я лег между ее широко расставленных ног и уткнулся железным стояком ей в лобок. Мама рукой взяла член и направила между губок. Я инстинктивно дернулся вперед, провалившись в мокрое и пылающее влагалище. Я сразу принялся долбить его со всей силы, но снова был остановлен.
– Виктор, тебе завтра на работу рано вставать? Ты хочешь скорее сделать дело и уснуть? – спросила она.
Я сразу понял, что имелось ввиду и перешел к более спокойному темпу. Мама одобрительно улыбалась, что придавало мне большей уверенности в своих действиях. Но как бы я не старался себя сдерживать, а против инстинктов не попрешь. Каждый мой следующий вход – выход хоть и медленно, но ускорялся. Мама начала стонать подо мной, только подзадоривая меня. Минуты через две я опять перешел на быстрый темп. Она забросила ножки чуть выше моей попы и регулировала ими темп и силу моих проникновений. Она уже не просто постанывала, я делала это довольно громко, иногда что – то выкрикивая и охая. Когда с моих губ вырвался стон, она сильно обняла меня, прижав всем телом к себе.
– Не выходи! В меня, прошу! – пытаясь шептать, но по факту почти крича, сказала она.
Я сделал еще пару движений и фонтан моей жидкости, словно вулкан, извергся в ее самые сокровенные глубины.
Через несколько секунд из соседней комнаты раздались мужские и женские крики «Браво!», «Витек красава!», «Олечка, ты лучшая!» и аплодисменты.
263