Грех я познала незадолго до того как пришла в общину, и теперь это преследовало меня. Я всё чаще стала замечать что заглядываюсь на мужчин, и тогда моё сердце предательски сжимается. Я всё перепробовала от этой напасти, но становиться только хуже, я даже поговорила с сестрой Верой, моей лучшей подругой на эту тему, и она посоветовала мне терпеть и гнать грешные мысли, ведь мы должны беречь себя для единственного суженного, которого нам выберет пастырь. И я готова была к этому, вот только сколько придётся ждать не известно, может год, а может и пять. От этих мыслей мне стало грустно, и я присев на берегу нашего пруда стала разглядывать своё отражение. Да, многие мужчины общины наверное хотели бы взять меня в жены, вон какая я ладная, симпатичная, тугая черная коса только чего стоит, а глазки, сколько раз мне делали замечание старшие сёстры чтоб я их не красила, а ведь я на самом деле не пользовалась косметикой, просто они у меня такие выразительные. А какая у меня грудь... Я со злостью ударила по глади воды ладонью. Да что же со мной такое? Все мысли только об этом.
Тут сзади послышались шаги, я сразу их узнала, это был пастырь Антоний, глава нашей общины. Я хотела не заметно уйти, ведь мне сейчас следовало быть на кухне, а не здесь, но пастырь шел именно ко мне.
— Сестра Маргарита, подожди секунду. Подойди ко мне,- позвал меня пастырь, и я склонив голову подошла, ожидая что меня сейчас начнут вычитывать.
Но к моему удивлению Антоний не сердился, он взял меня за подбородок и приподнял мою голову.
— Что же ты моё дитя такая грустная. Случилось что? Или обидел кто то?
Я смотрела в глаза пастыря и не знала что сказать, врать ему было нельзя, но и как признаться в причине моей грусти... Я попробовала как то уклониться от ответа.
— Всё в порядке пастырь Антоний, просто некоторые мысли надоедают.
— Какие? Какие мысли могут вогнать в грусть такую юную девушку?
Моя попытка не удалась, и теперь мне не оставалось ничего как признаться.
— Срамные пастырь...
Я вновь опустила глаза. Ну теперь он точно рассердиться, ведь это большой грех. Но я вновь ошиблась, он взял меня под руку, и очень мягко сказал:
— Пойдём со мной сестра, не со всеми грешными мыслями человек может справиться сам.
Антоний завёл меня в свою комнату, и сев на плетённое кресло стал расспрашивать:
— Так о чём ты думаешь Рита?
Я стала переминаться с ноги на ногу, говорить о таком было стыдно, да ещё и пастырю, но ослушаться его я не могла.
— О близости с мужчинами, о ласках которые они мне могут подарить. Простите меня пастырь, я знаю что это страшный грех.
— Ничего сестра, главное не скрывать это. И что ты конкретно себе представляешь?
Я испугано посмотрела на пастыря, на его волевом лице не шелохнулся не один мускул, сложно было даже сказать что оно выражало. И я тихо начала рассказывать о своих пошлых фантазиях, я пыталась скрыть подробности, но пастырь в таких случаях сразу же мне задавал ещё вопросы. И мне пришлось рассказать всё.
— Так ты желала взять в рот у брата Николая? Да ещё и выпить его семя?- переспросил Антоний.
В горле у меня пересохло, и я лишь кивнула в ответ.
— Ну что ж Маргарита, я помогу тебе в твоей беде, но только ты должна быть абсолютно послушной.
— Конечно мой пастырь,- ответила я обрадованная что этот допрос окончен.
И тут он произнёс: "Раздевайся". Я подумала что мне послышалось, но Антоний повторил ещё раз.
За год я научилась беспрекословно подчиняться пастырю, и знала что его воля закон. Я стянула с себя своё одеяние доходившее до пят, и осталась только в нижнем белье, он показал мне продолжать, и я дрожащими руками сняла всё.
— Не прикрывайся сестра, в этом нет греха. Ведь это лишь для того чтобы избавить тебя от срамных мыслей. Подойди ко мне.
Я опустила руки и послушно подошла. Теперь лицо пастыря изменилось, его глаза горели, он чуть привстав спустил штаны.
— Сделай то о чём ты так мечтала.
Я оторопело смотрела на вставший из тёмных волос член пастыря, в голове всё перепуталось, ведь я не была его женой. Эротические рассказы Bestweapon.ru Но повинуясь я оп
устилась между расставленных колен Антония, и поцеловала его ствол.
— Да Маргарита! Бери его, не бойся.
Я открыла рот и погрузила туда толстенькую головку, сразу же стало как то хорошо, я больше не тревожилась, мой язык стал скользить по упругой плоти так уверенно будто я делала это каждый день. Мне нравилось всё, его запах, вкус, ощущение от его тепла. Я вся уже дрожала от возбуждения, писечка заныла как никогда, это даже было не много больно, я больше всего на свете хотела чтоб Антоний сейчас взял меня. И случилось чудо, он услышал мои мысли.
Мужчина потянул меня за косу, заставив выпустить член изо рта.
— Ну хватит, это все равно тебе не поможет Маргарита. Иди ложись на кровать.
Я не чуя себя от радости, запрыгнула на кровать и раздвинула ножки согнув их в коленях. Увидев такую мою прыть Антоний рассмеялся:
— Ух как ты излечиться хочешь сестра. Молодец.
Пастырь был уже не молод, и его голову покрыла седина, но он тоже ловко запрыгнул на кровать, и навалившись на меня, провёл членом вдоль моей щёлки, я застонала изнемогая от желания. И он вошел, это стоило того чтобы ждать целый год, я почти сразу погрузилась в приятную негу. Я чувствовала как руки Антония грубо мяли мою грудь будто пытались с неё что то выдавить, как его ствол резво растягивал мою щёлочку, и я забыв про всё шептала ужасно пошлые вещи, и даже сквернословила. Но пастырь не ругался на меня, он лишь тяжело дышал и отрывисто стонал. Он конечно был далеко не атлетом но сейчас он для меня был лучшим мужчиной на земле, я вцепилась руками в его спину и окончательно исчезла в нахлынувшем удовольствии.
Опомнилась я только когда почувствовала что Антоний резко и быстро задёргался, а потом вытащив ствол стал поливать меня тёплым семенем. Я нежно размазывала белые капельки по своим сиськам, и почему то с сожалением подумала что жаль что он не кончил в меня, ведь тогда бы я могла забеременеть от пастыря, и удостоиться чести родить ему ребёночка. Антоний встал с кровати и совсем уже не нежным голосом сказал:
— Так, но этого мало. Ты получила удовольствие, и теперь похабные мысли отступят, но всё же ты должна понести за них и наказание.
Я насторожилась, и стала слушать дальше, моя писечка всё ещё ныла от удовольствия, и сейчас совсем не хотелось никакого наказания. Однако пастырь поднял меня с кровати, и подвёл к какой то толстой перекладине на высоте чуть повыше пояса. Я видела её и раньше, но никогда не понимала зачем она. И вот теперь он приказал мне взяться за неё руками, и ждать его. Я зажала в руках полированное дерево, и поняла что отполировано оно руками тех кто стоял здесь до меня.
Вернулся Антоний очень скоро, и я обернувшись увидела в его руках широкую плётку. Меня в общине ещё ни разу не пороли, хоть я несколько раз видела как это делают, но никогда не думала что и мне доведется ощутить это. Правда там были розги, а здесь какая то странная чёрная плётка, сердце от страха забилось чаще.
— Ну терпи Маргарита,- послышался почему то весёлый голос Антония, и через секунду попу обожгла плётка
Первый удар был не сильным, и я молча стерпела его, а вот дальше стало больно. Я начала скулить при каждом ударе, а пастырь всё приговаривал:
— Терпи Рита, терпи. Это тебе за твою похоть!
Скоро я заплакала, попа горела от хлёстких ударов, и вдруг всё прекратилось. Но правда я рано обрадовалась, к моей избитой заднице коснулась шершавая рука пастыря, он развёл мои ягодицы, и стал чем то смазывать дырочку. Я всё поняла, я знала что такое анальный секс, хоть никогда конечно его не пробовала.
Новая боль пронзила меня, она была куда сильнее боли от плётки, я закричала. Казалось что член разорвёт меня пополам.
— А что ж ты думала сучка. За всё нужно отвечать, и за мысли тоже!- кричал пастырь Антоний нещадно трахая меня.
Я впервые слышала от него ругательства, мне стало страшно. Будто мне было мало боли, пастырь вновь схватился за плётку, и стал лупить меня сбоку, стараясь попасть по моим кругленьким сисечкам. Я уже во всю ревела, но отпустить перекладину не осмеливалась, ведь он мне не разрешал. Когда я почувствовала как член в попе толкнулся резче прежнего, то поняла что сейчас всё закончиться. И вправду плётка больше не свистела, а где то глубоко в растянутой дырочке растеклось что то приятное. Семя пастыря сейчас было настоящим бальзамом для моей попки.
Покончив с наказанием Антоний сразу же успокоился, его лицо приняло прежний умиротворённый вид, и он стал меня напутствовать монотонным голосом. Я верила каждому его слову, но теперь я смотрела на него не только с любовью и почитанием но и с страхом, я поняла что возможно это не последнее наказание для меня.
201