Надя с удовольствием потянулась, но вставать не торопилась. Рядом лежа на посапывал Роман Владимирович... Из уголка рта свисала тоненькая прозрачная паутинка слюны, полная, бабья грудь вздымалась и опадала в ровном дыхании... Она приподняла край простыни: его "дружок" тоже спал. Надя вздохнула, подавив себе желание, нырнуть под простыню и порадовать его минетиком. "Надо вставать! – приказала она самой себе. – Лучше минета будет к завтраку омлет !". Встала. Нашла свои красные кружевные крошечные трусики... "Чтобы накинуть сверху ?". Решительно направилась к, блестящей стеклом и полировкой, ГДР – овской стенке " Helga''. Набросила на себя красно – белую клетчатую рубаху, как халат. В отделении и ящиках была только мужская одежда и белье... Прошлепала на кухню, метнув быстрый, полный нежности, взгляд на спящего Рому. В этой квартире она была впервые...
*****
Первым делом, Роман Владимирович вызволил ее из Подлипок. Ей дали комнату в общежитии квартирного типа, где она обрела комфорт и спокойствие. Он оказался вежливым и порядочным, не делал никаких попыток к "сближению". И это ее даже злило. Она укоротила халат, стала надевать его на тело, чего раньше не делала, а он никак не реагировал. Её "ухищрения" не остались незамеченными, девчонки посмеивались : – Надюша решила захомутать Ромика!. Другой хирург, Эдуард Владимирович, красавец – мужчина – лицо розовое, глаза карие, брови черные сросшиеся на переносице, а волосы на лоб кучерявятся зажал ее в процедурной.
– Наденька, ты просто прелесть! Я без ума от тебя! – бормотал он, шаря руками у нее под халатом. – Ну позволь...
Его ладонь скользнула в трусики, сначала один, потом второй палец проник в горячую и влажную щель, начали там щуровать. Он ухмылялся слыша стон подавленного сопротивления... Надя потеряла голову от его ласк.
Все "обломала" Эдику Агния. Он услышал деликатное покашливание, обернулся. В дверном проеме, как в раме высокая и тощая... Опрометью выскочил из процедурной.
Агния, по матерински выговаривала смущенной Наденьке:
– Надюшь, он трепач ! Разболтает где у тебя какая родинка или шрам... Дружков приведет и пустят тебя по – очереди и хором... Тебе это надо ? Только от одной "особи" избавились...
Роман Владимирович был щепетилен даже в мелочах. Она принесла ему ужин в кабинет. Подполковник устал, провел две операции и изрядно проголодался. В нетерпении он сдернул накрахмаленную салфетку, открыл крышку мельхиорового судка и зажмурился от удовольствия... Пышушие капустным духом упругие голубцы !
Когда поел, догодался, что это не столовские... Он подошел, положил руку на плечо и поцеловал Наденьку в губы, несмело, боясь обидеть:
– Ты прекрасно готовишь, Наденька, давно я так сытно не ел... – говорил он польшенно – смущенной Наденьке, – На возьми на продукты, если тебя не затруднит, балуй меня иногд
а...
– Тут много Роман Владимирович!
– Денег много не бывает! На возьми открыточку в распределитель... Мне все недосуг.
Воистину путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Надя забила продуктами холодильник в комнате отдыха. Они хлебосольно могли принять любого гостя, а их было немало, в том числе и иностранцы, которых пользовал ее начальник.
Надя взяла заботу об его халатах и колпаках, которые крахмалила до звона. Он мог полагаться на нее целиком и полностью.
Вот уже воистину – женское счастье непредсказуемо. Это было в пятницу. Прием окончен. Надя сервировала чай. Это был непременный ритуал в конце рабочего дня, когда не было операций или дежурств. Роман Владимирович вдруг спросил, какие у нее планы на выходные. Она неопределенно пожала плечами. Тогда он положил ей руку на округлое колено и сказал просто:
– Надя, мы с вами добрые друзья... Хочешь съездим на дачу, отдохнем... – он замолчал, а потом добавил, – Устал я, Надя...
К сердцу словно приложили горячие угли, в голове мелькнуло : " А жена ?" и только раскрыла рот, чтобы задать вопрос, ее опередили:
– Жена сбежала с любовником а Кавказ... – на его губах появилась саркастическая улыбка, потом добавил как о решенном, – Поехали !
Из подъезда они вышли вместе. Роман Владимирович взял ее под руку и повел ее к машине. Знакомых вроде не было, но чужие взгляды казалось прожигали спину.
Элегантная вишневая "тройка", казалось, одобрительно подмигнула ей всеми четырьмя глазами, как старой знакомой. Роман Владимирович распахнул дверцу... Нервозность и напряжение пропали сами собой, будто их и не было вовсе.
Они покружили по Москве, заехали в "Елисевский", потом еще куда – то. Роман грузил объемные пакеты в багажник... В каком то переулке, под сенью деревьев он вдруг затормозил. Повернулся и привлек Надю к себе, принялся целовать ее лицо и шею. Она смеялась, задыхалась, стонала... Потом оторвался от нее, сжал ручку переключателя так, что пальцы побелели и врубил передачу. Поездку на дачу решили отложить на завтра...
Свернул под арку и оказались в большом дворе, замкнутом двенадцатиэтажными домами.
. .. До сих пор Наденька с волнением вспоминала эту первую близость с Ромой. Он был такой ласковый, такой внимательный к ее желаниям, как никакой мужчина, бывший у нее до этого !
Роман Владимирович уткнулся лицом в ее, сочившееся от желания, горячее влагалище. Наденька впилась пальцами в простынь, как только кончик языка толкнулся в её дырочку... С ее губ срывались отчаянные выкрики и стоны. Много членов приняла она в рот, но так ее ласкали в первый раз !
**** Такой была Наденька, родившаяся в длинном, как летний день, селе Торбеевском. Почти на три километра вытянулось оно, по обеим сторонам впадины по которой бежит неугомонная, говорливо журчащая речка Громушка... В глухомани, в стороне от больших дорог.
194