«Это — последний шанс», — подумала Леночка. С надеждой на спасительный кредит она открыла красивую дверь банка, и ее грустный опущенный взгляд уткнулся в красивые ножки. Из раздумий её вырвали неожиданные объятия и знакомое с детства: «Ленка-поколенка, привееет!»
— Ксюша, ты? Тебя не узнать — похудела, выглядишь супер!
— Стараемся, иначе никак. А ты чего такая грустная?
— Ой, Ксюш, не спрашивай...
— Так, всё ясно. Ты тут работаешь?
— Нет, я нигде не работаю, сейчас ищу работу. Но, к сожалению, спортсменки никому не нужны.
— Подожди, а ты же на машинках гоняла в детстве, насколько я помню? Как их... ?
— Картинг. Но это в детстве, а так я 7 лет в ралли участвую.
— Ого! Такая маленькая девочка и в ралли... Слушай, дай свой номер, а то мне нужно бежать — хозяйка строгая. Я тебе наберу — встретимся.
. ..
Въезжая в родной тихий дворик на своей старенькой девятке, Леночка думала о неодобренном кредите и сказочном будущем, которое начинало казаться несбыточным, как вдруг почувствовала вибрацию между ножек, прям под киской. Это был сотовый, который она по привычке бросила между ног на сиденье.
— Алло, да, это Лена.
. ..
— Ваш зелёный чай.
— Спасибо, и принесите, пожалуйста, счёт.
— Приятный официант, да и сама кафешка уютненькая, да?
— Да, уютно и главное — недорого.
— Лена, я тебе говорю — подумай, ведь это нормальная работа с охренительной зарплатой, получая которую ты хоть приведёшь себя в порядок, сменишь гардероб, ну и уж точно не будешь задумываться, сколько стоит чай в кафе.
— Работать водителем у богатой лесбиянки с садистскими наклонностями? Даже не знаю, сомнительно...
— А что конкретно тебя смущает: то, что она лесбиянка, или то, что она садистка? Кстати, насчёт садистки я погорячилась, она просто бывает очень строгая и злая) Может выпороть при всех и приковать на сутки, а вот насчёт лесбиянки... Даже если ты ей понравишься и она проявит интерес к тебе, знаешь, ради такой зарплаты можно вспомнить молодость и то, что мы вытворяли в интернате. А вообще она хороша собой, и я не удивлюсь, если это она тебя заинтересует, а не ты её.
— Ой, Ксюш, не начинай, — растеклась в улыбке Леночка.
. ..
Закончив в сотый раз прокручивать в голове вчерашний день, Лена встала перед зеркалом и посмотрела на себя голую.
Потрогав и пошатав сисечки, она посмотрела на гладко выбритую щелочку в своем отражении, улыбнулась и сказала:
— Ну что, девочки, как думаете, не зря согласилась попробовать попасть на эту работу? Я думаю, не зря, поэтому сейчас мы поедем туда и глянем, что ж там за лесбиянка такая.
Решив, что под платьем ей будет достаточно одних еле заметных белых трусиков, Леночка застегнула платье, вступила в босоножки, взяла сумочку, напоследок оглянувшись в зеркало, улыбнулась милой блондинке и вышла из квартиры.
. ..
«Не думала, что это так волнительно... Ага, а вот и ворота. Вот это тут машинки... Так-так, не забыть — направо, налево и в самый-самый низ по узенькой дорожке. Ой, как катимся хорошо... Эээй, торм... !»
Бабахххх... Название «Brаbus» на чернющем лаке авто и разбитые фары с красными осколками — это всё, что успела она увидеть, скуля от боли в колене, пока чья-то тяжелая рука не взяла её за руку через открывшуюся дверь.
— Живая? Живая. А ну-ка, давай вылазь, дура пришибленная!
Это оказалась рука здоровенного амбала с отмороженным лицом, который повёл хромающую Леночку в здание, подвёл ее к двери в конце холла и, впихивая в какую-то комнату, сказал:
— Сиди, овца, тут, пока мы не решим, что с тобой делать.
Каморка с вёдрами и швабрами — в общем, бытовка. Лена перевернула ведро и уселась на его дно, не в силах стоять из-за боли в колене.
«Да, дедушка, принесла счастье твоя «девяточка»... Ох, и осчастливила..., — сказала она себе под нос, думая о том, что произошло, и вспоминая слова деда: «Не продавай её, она счастливая». — Уже час сижу, они что там, мангал разжигают, чтобы меня зажарить... ?»
— Эй! Туловище рукожопое, пошли, отведу тебя к твоему счастью, — смеясь, проржала гамадрила, вошедшая в дверь. — Давай-давай, ковыляй живее, ха-ха, у тебя почки-то хоть две?
Она молчала и хромая шла, кривясь от боли...
— Не беси!!... — услышала Леночка женский голос, впихнутая в кабинет пинком в спину гамадрилой.
Не очень высокая девушка лет 30 снимала с приподнятой ноги в босоножке трусики, зацепившиеся за каблук, и смотрела на её заплаканную подругу Ксюшу. — Когда я говорю «не перебивай», значит, не перебивай! — шипела блондинка, подтирая снятыми трусами свою пизду между вульгарно раздвинутых ног, поднявших бедрами юбку. — Рот открой, не перебивай, сука, меня... никогда... слышишь!? — шипела она, запихивая глубоко в рот скулящей Ксюше трусики. — Закрой рот, закрой, сказала! — отвесив пощечину.
У Леночки от увиденного предательски потеплело внизу живота, и сразу вспомнился подвал интерната.
— Это же ты позвала эту тупую блядь? — сверкнув стеклянными глазами в сторону покрасневшей Лены. — Это же ты позвала её? Ты решила, что эта безрукая дрянь сможет возить меня? — продолжила она. — Отвечай, сука, ты?
Ксюша закивала головой и посмотрела грустными глазами в сторону Лены.
— Ну, раз ты не отрицаешь, значит, ты понимаешь, что за все в этой жизни нужно платить? порно рассказы И поэтому ты сейчас будешь отрабатывать свою оплошность. Поверь, тебя от улицы и жизни бомжихи спасает только тот факт, что эта сука нравится мне, и она отработает за вас обоих!
Ксюша посмотрела на Лену и с глубочайшим отчаянием и горестью в глазах попросила взглядом у неё прощения.
— Дима, зайди сюда, — сказала блондинка в рацию. В кабинет вошла та самая гамадрила.
— Да, Наталья Андреевна, слушаю вас.
— Забери эту суку и отведи её к своим ребятам в спортзал, пусть отдерут её как следует, чтобы помнила и знала, что надо думать своей башкой. Разрешаю всё. Не ломайте и не уродуйте только и кончайте ей в рот, мозгов это ей не добавит, но в памяти закрепит.
— Да? А ну-ка, трусы вынимай, тебе сейчас будет нужен свободный рот...— Ну что, Ленка-поколенка, рассказать, на какую сумму ты нанесла вреда и, может, ты ответишь, когда возместишь ущерб?
— Ну давайте, посвятите.
— Дерзкая, да? Слушай, мышь, мало того, что ты разбила мою машину ты ещё и дерзишь?
— Сколько?
— Угу, хорошо. Настроение показать своё «я», да? За ремонт я еще не знаю сумму, но, думаю, если продать твою голубятню двухкомнатную, то хватит. Но это не решит проблему с моим настроением по поводу того, что мне нужно будет ездить в отремонтированной машине при том, что мне её подарили ровно месяц назад! И да, кстати, продажа твоей квартиры уже не обсуждается, уже всё решено, и риэлторы ищут покупателей, тебе останется только подписать документы.
— В смысле?! Какую квартиру вы собрались продавать?! Вы даже не сказали, сколько я должна денег, и не знаете, есть они у меня или нет, это раз! А во-вторых, моя машина застрахована, и страховка должна возместить ремонт вашей машины! О какой квартире Вы вообще говорите? Я свою квартиру продавать не собираюсь!
— Ты мне нравишься. Дерзкая такая, уверенная в себе. А, может, мне в рацию сказать Димочке, чтобы он пришел и прострелил тебе колено? Я могу это сделать легко и очень просто. Или, может быть, всё-таки ты будешь послушной!? Понимаешь, Ленка-поколенка, я знаю о тебе всё: твоя подружка Ксюша нам все уже рассказала, что у вас происходило в интерн
ате, сколько у тебя денег и, кстати, то, что у тебя нет родственников — искать тебя никто не будет! И ты теперь находишься в моей власти, и твоя дальнейшая жизнь, точнее существование, зависит от меня, уяснила?! И, чтобы развеять твои иллюзии, я повторюсь: я знаю всё о тебе, поэтому я с уверенностью могу сказать, что я смогу тебя продать в рабство своим друзьям, у которых клуб по содержанию рабынь, сексуальных, ха-ха рабынь! Будут тебя там приходить и унижать, бить и тыкать в тебя писюнами всякие пузатые дядечки, во все дырочки! Ха-ха, как тебе перспективка? Нравится? Ты же была плохой девочкой, и тебе это нравилось?! Не так ли!
У Лены все похолодело, она задрожала, когда представила себя в этом клубе. «Что же будет дальше?» — крутилось в голове.
— Ну, скажите, отработать эти деньги я могу? Ведь я же пришла сюда устраиваться на работу.
— Отработать? О, да я смотрю, у тебя совсем нога болит, и стоять совсем не можешь, ну, присядь тогда.
Лена направилась к диванчику.
— Э, куда ты, куда, соска? Если хочешь сесть, то садись на пол, это твое место теперь, пока не рассчитаешься!
Испытывая сильную боль, Лена решила всё-таки сесть на пол.
— Вот, послушная девочка, вот так сиди, и мы сейчас с тобой побеседуем.
Наталья Андреевна начала тянуть по полу свое кресло на колесиках и остановила его перед сидящий на полу Леной, уселась в него, вульгарно раскинув ноги, выставив на показ свою гладкую пизду. Лена начала рассматривать её, испытывая волнение от ситуации и своего положения. Её белые трусики промокли насквозь.
— Нравится тебе? А, хотя какая мне разница, ведь ты хотела отработать, вот и будешь работать моей подлизой.
Лена слушала и представляла все возможные варианты, которые как возбуждали, так и были отвратительны, несмотря на возбуждение, ситуацию и внешность этой богатой стервы.
— Будешь подлизывать меня вместо салфеток, пока не привыкнешь, что я — твоя Госпожа, а ты — вещь. Довольно красивая вещь, — её взгляд изменился, и рука поползла к текущей раскрытой пизде. — А если вздумаешь что-нибудь учудить, — раздвигая пальцами сочные розовые губы блестящей письки, — мои мальчики тебя отделают так, что ты будешь молиться, чтобы я позволила тебе лизать свои дырки. Ты попала, ха-ха!
Лена словила себя на мысли, что если бы не поведение этой суки, то она бы с удовольствием занялась бы с ней сексом. Кресло двинулось к ней, и, подъехав почти вплотную, Наталья Андреевна сказала:
— Ну, давай, дрянь, начинай.
— Что начинать? Не буду я ничего начинать, и мне все равно, что вы хотите со мной делать.
— Я тебя услышала. Сейчас я позову своих мальчиков, и я больше тебя никогда не увижу, мне такие не нужны. Ты меня слышишь? — и она поставила свою ногу на плечо Лене, упершись каблуком в тело девушки. — Целуй, мразь...
Лена, чуть отклонившись назад, ударила её по ноге, и Наталья Андреевна чуть прокрутилась в кресле.
— Ах ты, сука, я же предупредила, не вздумай ничего чудить!
Она встала над Леной и взяла её за волосы. Начав трепать ее, она стала приговаривать:
— Целуй, мразь!
Лена схватилась за ее руку, в ответ получив пощечину.
— Сейчас, тварюка, с тобой проведут беседу... — пощечина, еще и ещё.
Лена пыталась встать и увернуться, но эта милая хрупкая стерва была сильна... «Ну, всё, будь что будет, лучше тюрьма», — пронеслось в голове перед последней схваткой...
Схватившись за ноги, Лена со всей силы начала валить с ног стерву. Каблуки плюс неожиданность не оставили шанса, и стерва повалилась на пол на бок. Но, будучи сильнее, дала отпор насколько смогла и ударила Лену ногой в живот.
— Ах ты, мразь белобрысая, вздумала меня бить! Задушу, тварь, — злобно, глядя в глаза, хрипела, как замученный зверь, милая девушка, когда вцепилась в горло этой суке. Ни Лена, ни Наташа не ожидали такой молниеносной реакции и силы в этой хрупкой девочке. Удушье, усталость, боль в колене, вцепившиеся в руки ногти брыкающейся на спине жертвы — это всё, что чувствовали маленькие, нежные и уставшие блондинки до момента, когда руки соперницы ослабли, и тело, лежащее на полу, обмякло под упругой попой.
— Эээээ, куда, не вздумай сдохнуть! — отвешивая пощёчины без страха и жалости, говорила остервеневшая девушка. Поняв, что это бесполезно, решила звать на помощь и, вспомнив о рации, попыталась встать.
— Ещё... — услышала она и увидела довольное лицо с еле заметной улыбкой счастья.
Не сразу поняв, что происходит, она попыталась говорить с той, которая лежала перед ней на полу:
— Попустило тебя, а? Хочешь ещё или хватит тебе?
— Еще, пожалуйста, — дрожащим голосом просила растрёпанная блондинка.
Пощечина, стон и...
— Ещё, прошу, ещё...
— Ах ты, сука, так это тебе все нравится, играешь со мной да? — резко схватив за растрёпанные волосы, заглянула в голубые глаза, которые уже тонули в её взгляде под полуприкрытыми ресницами. — Ты что, девочка, поплыла тут или что? — касаясь рукой гладкой пизды между ног стервы, ехидно улыбаясь, спросила она. — Вот это поворот. Ты кто, тварь, эй, ты кто? — пыталась докричаться до улетающей от её пальцев девушки. Отпустив волосы, она сжала ей горло и сильно и глубоко ввела свои пальцы в очень узкую киску. Тело задрожало, и пальцы оказались зажаты мышцами влагалища...
— Ммм... — вырвалось из блондинки, — ааа... даа...
— Я спрашиваю, кто ты?
— Я... я рабыня... ваша рабыня, госпожа, только ваша.
Глядя на это милое создание, в которое превратилась непокорная с виду сука, девушка возбудилась ещё больше и ей захотелось...
— Моя рабыня, говоришь? — вставая, спросила она и направилась к дивану. — Не вздумай орать, тварь. А ну-ка сигарету мне бегом.
Рабыня поднесла в зубах пачку сигарет и подала зажигалку.
— Разрешите присесть, Госпожа?
— Да, садись, — прикуривая сигарету и еле сдерживая возбуждение, рявкнула она ей в ответ. — Я спросила, кто ты!?
— Я — наследница огромной корпорации, имеющая склонность к подчинению, все, что вы знаете и видели сегодня — это вынужденные меры, чтобы никто не воспользовался моей принадлежностью ради цели отнять деньги.
— Пепельницу подай. А хотя рот открой.
Сидящая у ног Леночки рабыня открыла рот, куда и был сразу сбит пепел.
— Продолжай. Как у тебя получается быть госпожой со своим окружением?
— Да ничего у меня не получается, это просто игра, для тех, кто не знает меня лично. Они все у меня на работе, и вот даже ваша подруга Ксюша сегодня заработала 1000 $ просто за мою прихоть, мои желания. Развратные желания, которые помогают мне скрывать мою сущность.
— Ну, это я понимаю. А как же ты получала то, что нужно именно тебе? Я никогда не поверю, что у тебя не было опыта рабыни.
— Да, действительно, он был, но это были мои слуги, которые служат у меня дома. Опять же, также за деньги они играли роль... И только сейчас, тут, с Вами, я почувствовала себя удовлетворённой и наполненной, Вы настоящая, и я хочу принадлежать Вам вся, без остатка. Надеюсь, что Вы не уйдете и не прогоните меня, моя Госпожа...
— Слуг своих выгони, чтобы завтра их не было.
— Слушаюсь, Госпожа.
Склонившись над Наташей, Лена приблизилась к её лицу и, харкнув на неё, потушила сигарету о внутреннюю часть ее бедра:
— Теперь ты моя вещь, ты будешь обеспечивать меня и служить мне.
— Да, Госпожа, — стирая слёзы.
— Для всех ты будешь той, кем и была, а я — твоим водителем. Целуй ноги мне, тварь, и не заглядывай мне между ног, ты еще не заслужила лизать меня. А писать я ещё не хочу. А, хотя, почему не хочу...
Когда её тёплая струйка зажурчала, наполняя открытый рот лежащей на полу Наташи, Лена с улыбкой вспомнила слова деда:
— Не продавай, она счастливая...
135