Вот, значит. Поехали мы с Ксюхой ко мне, настроение было классное, всю дорогу в троллейбусе болтали без умолку, на улице солнышко, пташки щебечут, середина мая, и не такая как в этом году!Пришли мы ко мне (я второй год уже квартиру снимала), развалились на софе и стали с журнального стола торт есть и шампанским запивать. И так здорово нам сделалось!!! Как знаешь, бывает в апогей дружбы с кем то, такая близость. Мы давай всякие случаи вспоминать, в основном, амурные, которые и мы с ней обе помнили, и по отдельности испытывали, раньше, до знакомства, парней всяких, повздыхали, похихикали. Пузырьки уже в голову порядочно ударили. И она мне тут исподволь, косясь на меня, со смешочками, стараясь быть естественной, хотя все равно, зарделась слегка, вскользь начала рассказывать о том, как они еще в школе, классе в восьмом, наверное, с одноклассницей экспериментировали.
Я несколько смутилась, она поняла это, мы переглянулись. и расхохотались. Мне кажется, смех оказался красивым средством от смущения, барьеры были сняты. Мы налили еще по фужеру, и я уже абсолютно с другим настроением, даже с залихватством какимто (меня на самом деле все это заинтриговало) начала намеками выпытывать, что да как. Высказывания были, в основном, нераспространенные, типа: ну и мы целовааались, значит. а потом разделись. и т.п. Свелось все, в конце концов, к тому, что мы, почти на уровне интонаций, пришли к согласию, что мы обе не прочь и сейчас. вот также. Дальше была ужасно длинная секунда или 2, пока Оксана ставила наши стаканы на столик жест, сам по себе, очень красноречивый.
Он означал, что сейчас что то будет, и я чувствовала, как я уже будто целую вечность лежу покрасневшая и голенькая, хотя ни того, ни другого еще толком не успело произойти. Ксюшка ставила эти стаканчики как бы ни в чем не бывало, хотя, я думаю, ей тоже было нелегко. Но она оказалась умницей, не успели мы встретиться глазами, а этого, видимо, как раз и нужно было в тот момент избежать, как она буквально навалилась на меня, и с глубоким вздохом, взасос с языком с язычком поцеловала в губы. Прошло долгих секунды 2, наверное, прежде чем я что—то осознала. До этого мне было просто не до того. Я плыла по течению нашего разговора, подзадоренная пьяным куражом и любопытством. А теперь. даже не расскажешь. у нее такие были мягкие и упругие и умелые губы и язык! Мое смятение прошло, а скорее всего, потеряло значение, мне было уже все равно, кто это. Я ведь так люблю целоваться! А она так целовалась!
Но когда я на секунду приоткрывала глаза, сознание ко мне немного возвращалось, я видела Оксану, слегка опять офигевала. и меня опять уносило. Я вдруг абсолютно поновому разнюхала запах ее духов, которые мы вместе с ней выбирали с месяц до того. И особенное чувство это грудь. Она прижалась своей сиською к моей мы обе были в какихто блузках, кажется, или я уже в домашней футболке, не помню (она была, скорее всего, в мягком лифчике, а я и вовсе без), но помню, что грудь ее чувствовалась очень хорошо. Я впервые встретилась с ней так близко и так продолжительно. Она так мягко перекатывалась по моей. как морские волны вот как. Я до сих пор иногда случайно ищу этого, прижимаясь сиською то к Митиным ягодицам, то к его животу. Отлично, но далеко не то! Он у меня удовлетворено плотный товарисч, жилистый. А еще волосы. Они у нее были длиннее и шелковистее моих, хоть и похожие на мои, только посветлее. Они были как лен, и она меня ими про—сто укутала — еще одно незнакомое влечение (в сочетании с поцелуями).
Становилось все жарче, и я сама себе призналась, что у меня начинает сжиматься и разжиматься и свербить там где надо, и это, на мгновение меня опять повергло во внутреннюю панику (что же делать?! как же это будет?). То есть, я уже не боялась, а меня больше смущала моя неловкость при таком повороте я так требовала заставить себя быть раскованной, быть достойной Ксюшки, я так ею восхищалась про себя в тот момент! У меня уже немели губи, и она, как будто почувствовала это и перешла на мою шею и меня, конечно, опять накрыло, моя обеспокоенность в очередной раз испарилась. Вынырнув в следующий раз я почувствовала, как она, обхватив меня ногами, практически, сидя верхом, и все еще лежа на мне, трется об меня. Она уже далеко ушла это было видно. Когда она исступленно облизала мочку моего уха, я слышала как она сдавленно, в полголоса, стонет и всхлипывает. Я тоже закипала, и принялась искать самовыражения, задвигалась под ней, заерзала.
Мы стали крутиться, вертеться, хаотично гладя друг друга руками, до боли в суставах сплетаясь ногами, прикасаясь голыми животами из—под выправившихся рубашек/блузок или чего—то там, и яростно пытаясь добраться друг до друга, прикоснуться ими, прижаться. Оксана была в широкой юбке и колготках, ей было легче, и она, видимо, успела испытать больше чем я в воздухе отчетливо запахло любовью, просочившейся сквозь тонкую преграду. А я, как дура, закована в джинсы. Наверное, мне не хватало чуть чуть, и было это из—за джинсов. Все! обдумала я, и отстранив Ксюху, дрожащими пальцами с остервенением стала пытаться расстегнуть пуговицу, будь что будет,. не знаю пока как это будет, но Ксюшка точно все хорошо сделает,… и я найдусь.щщас взорвусь! Да, Ксюша, знала что делать. Пока я, стоя, путалась в змейке и пуговице, она уже спустилась с софы на пол и присела передо мной на коленки. Это я тоже вижу как в замедленном кино, она, тяжело дыша, случайно поправила прядь за ухо, ухо ярко розовое, щеки пунцовые, красивые пухлых губок приоткрыты. Она подняла на меня свои затуманенные глаза. Смысла сейчас в них было маловато. В моих, наверное, тоже, поэтому мы так открыто и с наслаждением посмотрели друг другу в глаза, словно чмокнулись взасос с языком с язычком.
.И тут действительно взорвалось! Только взорвалось это у меня в голове. Молнией проскочила страшная мысль, порожденная расслышанным мной звуком, негромким по сравнению с гулом пульса в ушах, но из—за своей подозрительности привлекшим внимание. В замочную скважину, после секундного шороха прицеливания, входил ключ: тр—р—рик! Я пулей рванулась в прихожую, процедив: Козззел!У меня немного отлегло попытки ключа повернуться не увенчались успехом: я, оказывается, спонтанно повернула замок на 3 оборота, когда мы пришли. И я, вымещая досаду, со всей дури грохнула по деревянной двери кулаком и заорала: Подождите! Не знаю, чего ждал этот мужчин, но явно не этого, и, наверное, крепко вздрогнул по ту сторону двери.
Это был хозяин квартиры. Старый пердун иногда заявлялся за чем нибудь (не очень часто, но всегда некстати) и всегда норовил открыть дверь своим ключом, то ли тупой такий, то ли больной. Хорошо, когда я дома была. И то, иногда срочно приходилось накидывать на себя что нибудь. А когда я в университете. Мне страшно представить было, что приходило это засаленное недоразумение и, не дай бог, трогало, да что там трогало, смотрело на мои вещи, кряхтя и роняя капли с носа — б—р—р—р! Какие только картины не рисовало мне мое спровоцированное воображение. Обнаруживая признаки его посещения по приходе домой, я бросалась в ван ную проверять не висят ли мои выстиранные вчера трусики на полотенцесушителе, и если я их утром не сняла оттуда и не положила в шкаф, то О, горе мне! тщетно пыталась выяснить висят ли они также, как я их повесила или нет. И в итоге: А черт их знает! в сердцах, бросала их обратно в стирку. Или: валяется ли в мусорном ведре выброшенная перед прокладка или нет? Валяется плохо, он мог ее видеть, не валяется ужасно, он ее взял! И ведь что характерно: когда приходили с женой они всегда звонили, а когда один.Я обернулась на мою Ксюшеньку, она сидела, устало привалясь к софе и прижимала ладони к разгоряченным щекам. Да,. жестоко нас. Я, наконец, вышла из оцепенения, закрыла дверь в комнату и отперла замок. Это чудо, не глядя на меня, прошло мимо, пробурчав что то про взять на балконе и пошлепало туда не разуваясь через кухню (Это же его кухня!). Возился он на лоджии 15 минут, брякая какимито мелкими железками, хотел, что ли, выяснить, не прячу ли я какого нибудь женишка у себя, больно уж непривычно выглядела закрытая дверь в комнату в тесном интерьере прихожей. Он даже проходил один раз туда сюда мимо окна комнатушки (по делу, конечно), но окно было занавешено густо сосборенным тюлем. Мы с моим женишком попробовали посмеяться, да как-то вяло выходило. Хмель как рукой сняло, на смену ему неотвратимо двигалась головная боль.
Он уже ушел, а мы так и сидели. Вроде свои, близкие, а какието виноватые обе, хотя обе понимали, что, в принципе, все прекрасно. И может когда то еще будет. А пока что? Чай с остатками (3 четверти) торта? Ну, конечно же, Ксюх! Я обрадовалась, появился повод к активности, спасающей неудобное состояние.А после позвонил Виктор, мой тогдашний bоyfriеnd, он приехал с юга области, от родственников, помогал сажать картошку во время майских праздников. Он был местный, нижегородский, удовлетворенно любимый парень (даже если сейчас вспомнить), и тогда, за неделю я по нему соскучилась. К тому же он сказал, что если сможет, то приедет ко мне на ночь, он тоже соскучился. В общем, я не имела оснований отказывать ему в визите.
А назавтра была пятница, и если бы не этот звонок, я могла бы убедить Ксюху не возвращаться в общагу, а сходить вместе за бутылкой вина, приготовить что ни будь перекусить на ужин, затем, может быть. чтонибудь возвратилось бы. может быть. набрать горячую ванну, забраться туда вдвоем. Может быть. Могло бы быть. Если бы не этот звонок. А если бы не этот козел с ключом!!!.. В общем, скоро Ксюха засобиралась в общагу (пока троллейбусы ходят). А после, нахлынула бешеная сессия, а потом — каникулы, я уехала домой, а после, осенью практика в универе. В общем, к этому вопросу мы с Ней уже не возвращались, иногда намеком вспоминали в шутку, смущенно улыбались. Может, она хотела забыть, а может, и я тоже хотела. Тогда. Сейчас иначе отношусь к этому. Мы обе уже несколько лет замужем: я подольше, она поменьше, дети у обеих Едва не перезваниваемся, не видимся вовсе. Последний раз она звонила в мае, на мой день рождения.А тот самый Виктор в тот вечер не приехал. Не смог.
160