— Ну... Как тут сказать...Он смотрит на меня растерянно из-под пушистых светлых бровей. Ему только-только исполнилось восемнадцать, он — растрёпанный физик-первокурсник с пробивающейся на щеках колючей щетиной. Он — Гришка, мой любимый младший брат.
Мне двадцать семь, у меня прекрасная работа, интересный любовник. И я очень хочу узнать больше о жизни Гришки — чтобы подсказать ему как-то, помочь... Он не слишком хорошо умеет общаться с людьми, но он замечательный парень.
— Да так и скажи, — предлагаю я, улыбаясь, — Чего тебе скрывать от родной сестры?
— Ну есть одна девушка, которая мне нравится, да. Как-то мы общаемся, но чтобы прямо это моя девушка была... нет, не так, — отвечает Гриша, смущённо глядя в пол.
— Как общаетесь-то? Расскажи.
— Ну, вчера в гостях у неё был, с матаном помогал. Пили чай.
— Пили чай или пили чай? — интересуюсь я с ухмылой.
Гришка смотрит на меня с непониманием, милый мой неиспорченный ботаник... физик, точнее.
— Иногда эту фразу используют в качестве эвфемизма, — поясняю я. — Признавайся, Гришка, спал ты уже с ней?
Он заливается краской от до кончиков ушей.
— Нет. Но в какой-то момент мы сидели на диване, и я её даже обнял. Ну, вот так.
Он садится на диван и приобнимает меня — на оголённом левом плече я чувствую его тёплую ладонь. Руки у него худые, но, на самом деле, довольно сильные.
— Супер, — констатирую я, — а дальше?
— А дальше она положила мне голову на плечо.
Я кладу ему голову на плечо — мне нравится, как Гриша пахнет, милый мой братец... К тому же, у меня был утомительный день, и так здорово положить голову на плечо кому-то настолько родному и замечательному.
— А дальше?
— А дальше ничего. Ну, посидели так, потом чай выпили, потом я домой пошёл.
— Ну что ж так! — возмущаюсь я. — Это совсем не дело!
— Почему? А как надо было? — со всею серьёзностью интересуется Гришка, и я с усмешкой думаю, что вот-вот он материализует из воздуха тетрадку и начнёт конспектировать.
— Так, записывай, — хихикаю я, — если усаживание девушки на диван в обнимку с тобой прошло успешно, берёшь и вот этой вот своей замечательной рукой гладишь её за волосы. За сиськи и прочие выступающие части тела лапать будешь чуть позже, пока — волосы.
Немедленно я чувствую его прикосновение к своим волосам — нежное, лёгкое, чуть неуверенное. Вон какой исполнительный! Где-то на периферии моего сознания роятся мысли о том, что его подход к обучению не будет столь же уместным на более поздних стадиях инструктажа, но я отмахиваюсь от этих мыслей, как летом от назойливых насекомых — я устала, мне так уютно, мне хочется ласки и не хочется думать ни о чём дискомфортном. Его пальцы добрые, тёплые, такие замечательные пальцы... Ну и к тому же, должна же я заниматься воспитанием брата!
— Ништяк, — выношу я свой вердикт. — В некоторый момент будет уместным сказать ей какой-нибудь комплимент. Типа, «У тебя красивые волосы».
— У тебя красивые волосы, — послушно повторяет Гриша точь в точь с моей интонацией, а затем добавляет уже своим голосом, — Кстати, волосы у тебя и правда классные. Мягкие такие. Слушай, Ань... а все эти вне всяких сомнений приятные манипуляции действительно помогут мне, ну, оказаться с девушкой в одной постели? Я имею в виду, ну... ну если я ей не нравлюсь как мужчина, ничего же не выйдет?
— Дурачок! Уверяю тебя, если ты оказался с девушкой в такой конфигурации — ты ей нравишься. Как мужчина, разумеется, кто ж ты ещё? Просто она может хотеть от тебя первого шага, может, в конце концов, просто бояться... Прояви уверенность! Поцелуй её, или...
Я не успеваю договорить. Его рука ложиться мне на затылок, разворачивает меня к себе, и его горячие губы, чуть подрагивая, прижимаются к моим губам. От растерянности я отвечаю на поцелуй и даже на секунду закрываю глаза... потом отдёргиваюсь, будто обжегшись.
— Не бойся меня, — шепчет Гриша, явно цитируя мой предыдущий монолог.
— Гришка! — восклицаю я с возмущением, — Ну я же твоя сестра!
— Ага, самая замечательная сестра, — соглашается он и, притянув меня к снова себе, целуют в нос, потом в бровь, — Замечательная сестра.
Его пальцы гладят мою шею, и он вновь целует меня в губы, зажмурившись — кажется, скорее даже от страха, чем от чего-то ещё. Я в смятении, в панике... но почему-то становиться очень тяжело сдерживать себя, и я не отталкиваю Гришу — наоборот, я приоткрываю рот, провожу языком по его чуть шершавой верхней губе, чувствую, как его рот тоже открывается мне навстречу... Внизу живота и ещё ниже становится совсем не по-семейному тепло, и это уже слишком — я набираюсь сил и страха, я отталкиваюсь и сдвигаюсь на край дивана, я смотрю на брата с изумлением и укором, тяжело и неровно дыша.
— Дальше нельзя, Гриша. Ты же знаешь.
— А ты же честная.
— Ну и что?
— Ты сама сказала, что я безусловно нравлюсь девушке, оказавшейся со мной в такой конфигурации. Как мужчина.
Это ловушка, это я должна ловить на словах,
а не меня! Откуда в нём столько уверенности? Я окидываю его взглядом и вижу очень заметный бугор на штанах в известном месте. Он сейчас хочет меня — как женщину. Не ту свою студенточку с матаном, а меня, его старшую сестру... И я тоже хочу, с этим становится невозможно спорить, я хочу его как женщина мужчину — не своего взрослого любовника, а его, моего младшего брата... И он видит это в моих глазах. Мы слишком хорошо знакомы. Я могу произнести хоть сотню умных слов о недопустимости и границах, но меня выдаёт неподконтрольное мне — и Гриша всё видит.
Гриша резко придвигается ко мне и опрокидывает меня на диван, прижимая мои и руки к мягкому бархатистому покрывалу. Я чувствую его горячее дыхание возле своего уха, а сквозь брюки его член упирается мне в живот, и я невольно подёргиваюсь, пытаясь прижаться крепче, ещё крепче.
— Я хочу тебя, — хрипло шепчет Гриша и мнёт мою грудь через офисную блузку. — Я очень хочу тебя.
Я нежно целую его в шею, и он дышит быстро и порывисто. Меня возбуждает его возбуждение — меня действительно заводит мысль о том, что перед силой его желания не устоят никакие запреты, которые, конечно, существуют, ведь нельзя же нам делать то, чего нам так хочется...
— Сядь, — тихо требую я, и Гриша садится на диван, а я устраиваюсь у него на коленях, раздвинув обтянутые брюками ноги. Изящным движением я скидываю блузку, потом лифчик, и остаюсь перед братом топлесс; потом прижимаюсь голой грудью к его футболке и сливаюсь с ним в страстном поцелуе.
Я чувствую, как твёрдо у него в штанах, и, подчиняясь вековому женскому инстинкту, двигаю бёдрами, дразня брата. От этих моих движений Гриша тихо стонет, прикусывает мою губу и крепче прижимает меня к себе. C некоторым усилием я отстраняюсь, снимаю его футболку через голову, с нежностью и желанием смотрю на его обнажённый торс. Эта неровно вздымающаяся грудь, эти чуть заметные кубики, по которым так и тянет провести языком... Хочется увидеть и то, что ниже. Этого-то уж точно нельзя, но какая разница? Выгнувшись, я сползаю на ковёр, на колени.
— Пора выпустить его наружу, братик.
Мужской ремень и молния на джинсах — уж с этим-то я сталкиваюсь не впервые. Несколько томительных мгновений — и его вздыбленный член направлен мне в лицо. Я облизываюсь и смотрю на Гришу снизу вверх.
— Ты хочешь?
Брат порывисто кивает.
— Скажи вслух. Скажи, чего ты хочешь.
— Я хочу... чтобы у меня... взяла в рот... старшая сестра.
— Ай-ай, как неприлично!
Очень нежно накрываю губами налитую кровью головку, пробегаю языком по толстому стволу. Мне стыдно и приятно, и я закрываю глаза, но слышу, как брат со стоном втягивает в себя воздух — и этот звук кажется мне не менее неприличным, чем зрелище. Его ладони ложатся мне на затылок, он торопливо гладит мои волосы. И я сосу — с наслаждением сосу член своего младшего брата.
— Посмотри на меня, пожалуйста, — просит он, и я смотрю.
Чёрт, до чего ж он всё-таки хорош! Пожалуй, на страшном суде это будет достаточным оправданием. Между ног у меня уже просто настоящий пожар, совмещённый с наводнением — стихийное бедствие, одним словом. Тем временем его дыхание становится быстрее, и лежащая на моём затылке рука начинает направлять меня, ускоряя темп... С причмокиванием я отрываюсь, распрямляю спину.
— Нет-нет, так не пойдёт. Мне тоже кое-чего очень хочется. Знаешь, чего?
Брат смотрит на меня и молчит.
— Я хочу почувствовать тебя внутри. Я хочу, чтобы меня трахнул мой младший брат. Прямо здесь, на этом диване.
— У меня... нет презервативов, — растерянно шепчет Гриша и накрывает ладонью мою грудь.
— У меня всё есть, братец. Ты уж доверься старшей сестричке.
Я наконец раздеваюсь догола, демонстрируя брату интимную стрижку в виде тонкой полосочки на лобке. Он разглядывает меня в восхищением и очень внимательно — хочется то ли прикрыться, то ли отдаться. Выбираю второе, достаю из кармана брюк презерватив, открываю.
— Тебе когда-нибудь одевали презерватив ртом?
Это шутка, конечно. Я него вообще первая. Я — первая женщина своего брата...
Откидываю его на диван. Терпеть больше нет никаких сил. Я просто взорвусь, наверное, если не трахну его вот прямо сейчас... Откидываю Гришу на диван, взбираюсь на него сверху, прижимаюсь к его члену своей дырочкой и замираю...
— Ты хочешь меня, хочешь?
— Я тебя больше всего на свете хочу, — шепчет мой брат хрипло, и надавливает на мои бёдра руками.
И я насаживаюсь на него — медленно, с чувством. Это такое неземное наслаждение, что хочется изгибаться и стонать вслух — и я делаю это, я не отказываю себе ни в чём, я скачу на брате, как на лошади. Мы ускоряемся, мы переходим в голоп, и я начинаю ощущать приближение того, к чему я скачу...
— А-а, Гриша, как же я люблю тебя! — хриплю я, сжимая его юношеские плечи.
Он хрипит в ответ нечто нечленораздельное и выгибается, подкидывая меня вверх.
Обессиленные, мы падаем на диван в обнимку.
Кажется, нам предстоит обсудить всё это... потом. Сейчас нам слишком хорошо.
225