Во время моего дежурства сразу после обеда часа в два нам поступил сигнал, что возле кафе «Улыбка» молодая девушка упала в обморок. До сих пор не пойму, почему тогда свидетели позвонили нам, а не в скорую помощь. Возможно, роль сыграло то, что у кафе была репутация злачного места, где порою тусуется всякое отребье, так что местный народ, в случае чего, сразу звонит в милицию. В любом случае, получив сигнал, мы поехали на вызов. На месте мы застали пару нетрезвых бомжей сидящих на лавочке возле кафе и стерегущих лежащую между ними девушку. Именно эти бомжи и вызвали нас. Девушка лежала головой на коленях одного из бомжей лицом вверх с закрытыми глазами. Второй руками держал ее за колени, чтобы она не свалилась со скамейки. По их словам они видели, как девушка вышла из кафе и прошла мимо них. Затем она вдруг неожиданно потеряла сознание и упала. Бомжи уложили ее на скамейку и вызвали нас.
Девушке было лет n – цать. Одета она была в плотно облегающие ее формы джинсы и светлый легкий топик с длинным рукавом. Я тогда заинтересовался, отчего это она носит длинный рукав в такую жару. При осмотре, на руке у нее я обнаружил множество следов от уколов. «Такая молодая и красивая, а уже наркоманка», – подумал я. Опрос свидетелей в кафе ничего не дал. Буфетчица сказала, что она попила кофе с пирожным и ушла. Я был не сильно опытным в этих делах, но даже мне показалось, что дело ясное. Молодая наркоманка, зашла в кафе, чтобы ширнуться да переборщила. В сумочке у девушки мы обнаружили шприц.
Мы повезли ее к себе в участок. Пусть наш нарколог с ней разбирается. К несчастью нарколог в тот день не был на работе, и мы ее передали в отдел наркотиков. Там занимаются поиском уличных торговцев и дистрибьютеров этой гадости, а также пытаются определить нахождение подобных нарко – притонов в нашем городе. В машине она стала приходить немного в себя, но говорить все еще не могла. Надо передать ее нашему майору Каченцеву. Пускай он с ней занимается. Он знает, как допрашивать торчков.
В участке, мы вдвоем с моим напарником, взяли девушку под руки и завели ее в кабинет к майору. Девушка еле перебирала ногами и явно была под сильной передозировкой.
– Вот, принимай наркоманку. Нашли сегодня возле «Улыбки» прямо среди белого дня. Это твоя клиентура, – неформально доложил майору мой напарник.
– Положите ее вон на тот диван, – ответил майор, не отрывая лица от бумаг на его столе, – я оформлю ее в реестре чуть позже.
Мы с напарником вышли и продолжили нести нашу вахту, которая весь оставшийся день проходила без особых происшествий. Обычная рабочая рутина. По долгу службы в этот день я иногда проходил по коридору мимо кабинета майора и порою слышал оттуда приглушенные звуки чем – то напоминающие на женские стоны.
«Отходняк от дозы», – подумал я. Или может это майор пытается допросить наркоманку и узнать имена дистрибьютеров. Меня это не сильно удивило. Я часто слышал подобные стонущие звуки у нас в здании. Необычным было лишь то, что я замечал коллег периодически входящих и выходящих из комнаты майора во время допроса. «Может это быть какой тренинг?», – наивно подумал я тогда.
Ближе к вечеру я оформлял протокол задержания наркоманки, и мне понадобилась подпись майора в бумагах. Решив не откладывать это дело на завтра, я зашел в его кабинет, предварительно постучавшись. То, что я увидел, произвело на меня довольно сильное впечатление. Я вообще тогда еще не был искушен в методах ведения допросов подозреваемых. Все мои знания по этой области были сугубо теоретические почерпнутые еще в университете.
Первое что сразу бросилось в глаза это белый округлый обнаженный девичий зад прямо на столе в центре комнаты. Девушка лежала на боку с приспущенными до колен джинсами. Трусиков не ней не было. Я остолбенев глядел на здоровый мужской член ритмично проникающий в ее раскрасневшееся анальное отверстие. Ее распухшие половые губки выглядели весьма потрепанными, и между ними сочилась густая мужская сперма, которая стекала на стол тоненькой струйкой. Под столом я заметил мусорное ведро, почти полностью наполненное использованными презервативами. Лица девушки я не мог разглядеть т. к. с другой стороны стола стоял второй наш сотрудник и интенсивно ебал в рот нашу наркоманку.
– Заходи Козлов, что в дверях встал! – услышал я голос майора развалившегося на диване. Майор был уже слегка поддат. Его китель расстегнут, и рубашка не заправлена в брюки. Через раскрытую ширинку вывалившись наружу, болтался его большой раскрасневшийся член.
– Заходи, заходи! Может быть, ты поможешь нам допрашивать нашу подозреваемую, а то я уже не могу, – заржав пьяным голосом произнес майор. Двое коллег мельком взглянули на меня и продолжили трахать девушку разглядывая ее своими голодными и похотливыми взглядами.
К моему стыду, мой шок от неожиданности быстро сменился растущей изнутри похотью. Весь день я думал об этой девушке, о ее симпатичной фигуре и о ее длинных красивых ногах в плотных джинсах. Также я вспоминал и то, как грязный бомж нагло водил своими мозолистыми руками по ее бедрам в тот момент, когда мы появились. Я еще тогда подумал, что наверняка эти бомжики всласть и безнаказанно помацали молодое девичье тело пока мы добирались до места. Сам я в машине стеснялся потрогать задержанную, хотя мне и очень хотелось. Дело в том, что у меня уже месяцев 6 не было секса и я изнывал от голода.
Видимо такое долгое воздержание и стало причиной, что в кабинете майора я полностью забыл о моральном кодексе. Почувствовав, как мой член начинает твердеть, я направился к столу.
Я исследовал каждый сантиметр ее обнаженного тела. Было видно, что телу сегодня пришлось не сладко. Царапины и ссадины свидетельствовали о том, что задержанное юное создание сегодня долго и довольно жестоко насиловали множество мужчин. Соски на ее грудях топорщились в стороны и даже приобрели ярко алый цвет от множества терзаний в стальных ментовских руках. Рассматривая с близкого расстояния, я ужаснулся состоянию ее гениталий. Девичья узкая половая щель была сильно раздолбана, а растрепанные половые губки приобрели синюшный оттенок от долгого трения. Красный клитор сильно набух и стоял торчком. Разводы мужской спермы покрывали ее тело с ног до головы. Ее так и ебали не сняв с нее джинсы. Топик лежал тут же рядом на столе и был весь мокрый и серый от мужской спермы. Видимо ее иногда им протирали между ног чтобы убрать избыток склизкой жидкости вытекающей из ее киски. Кто – то трахал ее с презервативом, а кто – то смелый прямо так.
Отчего – то жестокость с которой с ней обращались стала сильно меня возбуждать. Я попытался представить, как в течение дня возле стола стояли полукругом наши сотрудники, дрочили свои члены, ожидая своей очереди. Зная моих коллег, я не удивился бы, если бы узнал что они проходили ее по нескольку раз. Стала ясна природа тех девичьих стонов, что я слышал днем, проходя мимо этого кабинета. Некоторые менты отличались особой извращенной жестокостью выработанной долгой работой в органах. Стало также понятно, почему у выходящих из комнаты мужчин был такой расслабленный и довольный вид. Половина участка наверно сняло тут свое сексуальное напряжение, насилуя новую молодую наркоманку. Слух о том, что происходит в кабинете майора видимо быстро распространился среди наших. Меня не посвятили просто по тому, что я был новенький. Но теперь я был уже в курсе.
Я быстро приспустил свои штаны и стал рядом возле ее ног подрачивая свой член и наблюдая как мой коллега трахает свою жертву в анальное отверстие. Не было сил терпеть пока он кончит. Так уж сильно самому хотелось окунуть свой оголодавший член в это сладкое молодое тело. Я стал чуть левее от мужчины и подогнув ее колени сильнее к ее груди, я больше выпятил ее попу и подтянул ее к краю стола примостился слева от коллеги. Направив свой член в ее липкую киску, я упер его конец во вход ее влагалища. Затем я резко дернул бедрами и вошел в нее. Она застонала. Было тепло и мокро. Через тонкую перегородку я чувствовал член другого мужчины, быстро двигающийся в ее анальном отверстии. Я подстроился под его ритм, и мы стали синхронно ебать нашу жертву.
Девушка издавала странные звуки. Это было похоже на стон, но это также походило и на экстаз. Трудно было понять. Она по – прежнему полностью не была в сознании, но с другой стороны и не была в отключке т. к. реагировала на наши действия. Когда я стал пальцем сильно массировать ее твердый клитор она мелко задрожала как будто кончает. Я такого никогда не видел, чтобы девушка кончала во сне. Но ни на что другое это не могло походить. Лежа на столе придерживаемая нашими руками она стала извиваться в экстазе и громко стонать. Гладкая мускулатура стенок ее влагалища сильно обхватила и сжала как в тисках мой возбужденный член, и я почувствовал ритмичные схватки ее оргазма. Я стал, как бешенный водить своими бедрами и в ту же минуту сам кончил, выстрелив своей горячей спермой внутрь.
– Вот, вот! Она уже который раз так сегодня кончает, но все никак не может отойти от наркотика, – сказал майор Каченцев став рядом с нами и наблюдая за корчащейся в оргазме девушкой. – Что за новая дурь появилась у нас в городе? Я такого еще не видел. Надо обязательно узнать, кто ей это дал.
Я не внимательно слушал, что он говорил. Я вдруг понял, что еще хочу ее трахнуть. Я обошел стол и стал возле ее лица. Это было красивое лицо молодой девушки, и даже размазанная тушь, синяки под глазами и распухшие губы его не портили. Я нежно открыл руками ее рот и вложил туда свой размякший член. Я стал толкать член ей в горло, наблюдая сверху за ее лицом с широко открытым ртом. Она снова стала издавать слабые стонущие звуки. Это был майор который пошел на очередной круг, примостившись возле ее зада и ритмично вгоняющий свой член в девичью киску. Сколько раз за сегодня он это делал? Я не знал. Мой член снова начал твердеть.
Я полулежал н
а диване и флегматично наблюдал за действием на столе. Я уже раз шесть кончил в девушку за сегодняшний вечер. И мне хотелось еще, но уже абсолютно не было сил. Я обессилевший сидел, наблюдал, сжимая свой предавший меня член в надежде снова возбудиться. На столе в странной позе забравшись туда с ногами, на карачках сидел наш вахтер дядя Вася. Пенсионного возраста старичок, но тоже как оказалось большой охотник до молодого женского тела. Он теперь задрал ноги девушки вверх, и, положив ее голени себе на плечо, приседал, направив свой член вниз во влагалище девушки. Я такую позу еще никогда не видел. Дядя Вася потел и старался.
Нам так и не удалось получить вразумительно ответа о том кто это девушка, и где она достала наркотик. Все наши попытки ее разбудить ни к чему не приводили. При этом она явно чувствовала боль которую мы ей причиняли пытая во время допроса. Кроме того она так же могла достичь сексуального возбуждения если наши «пытки» фокусировались на ее эрогенных зонах.
Мы поняли, что сегодня мы больше от нее ничего не сможем добиться и надо ждать нарколога. Может он сможет вколоть ей какое – нибудь средство, чтобы вывести ее из этого странного состояния. Но стоял вопрос, что же с ней делать? Не оставлять же ее тут на ночь в кабинете? Мы решили, что хуже ей уже не будет, если она проведет ночь в КПЗ. Пикантность заключалась в том, что в нашем КПЗ не было женской камеры. Пьяных женщин мы переправляли в соседний участок. Но по понятным причинам нам не хотелось ее туда переводить сегодня ночью. Во – первых, нам хотелось ее еще раз утром потрахать, а во – вторых нам не сильно хотелось, чтобы в соседнем участке узнали, как мы допрашиваем молодых половозрелых девушек. Следы ее изнасилования нам все равно не удалось бы скрыть.
– Давай Козлов, оформляй ее на ночь в нашу КПЗ. Доставь радость тамошним алкашам, – ухмыльнувшись, сказал майор и завалился спать на диване.
Я попытался натянуть мокрую и грязную одежду на спящую девушку. Трусики так и не обнаружились. Я натянул ее джинсы прямо на голое тело. Топик был сильно мокрым и плохо пах. Сдерживая брезгливость, я надел его ей через голову, чтобы хоть как – то прикрыть ее исцарапанные груди. Взяв на руки это легкое тело, я направился в камеры. Дежуривший охранник понимающе на меня посмотрел. Он вечером вступив в смену уже несколько раз наведывался в майору. Улыбнувшись он отворил решетчатую дверь. В камере было темно и сыро. Затхлый воздух был наполнен запахами перегара, грязного мужского тела и блювотины. Не заходя далеко вглубь камеры, я положил девушку прямо на бетонный пол в круг света отбрасываемого висячей под потолком тусклой лампочкой. Подумав, я нагнулся, расстегнул молнию на ее джинсах и немного их стянул вниз обнажив ее белый зад и выпятив его в сторону сидящих в глубине камеры заключенных мужчин. Затем я двумя пальцами раздвинул ее половые губы, как бы дразня и приглашая сидящих в камере алкашей подойти к девушке.
Я вышел за дверь, закрыл за собой решетку и стал наблюдать. Меня охватило какое – то извращенное возбуждение. Я подумал, что наверняка, чтобы добыть наркоту нашей новой заключенной приходилось ебаться с наркодиллерами. Пусть теперь и забулдыги попользуются молодым телом. Мне начинала нравится работа ментом. Надеюсь эта наркоманка станет нашей частой клиенткой.
Вскоре я увидел как серые тени в углах камеры материализовались в потрепанного вида хануриков медленно подбирающихся к девушке как какие – то крабы наползающие на приманку. Пять или шесть мужчин синхронно потянули свои дрожащие руки к ее белой попе. Они не обращали на меня внимания, и стали гладить девушку нетерпеливо освобождая ее от одежды. Затем они утащили ее в глубь камеры где из темноты, через короткий промежуток времени, стали раздаваться звуки копошения, прерывистого дыхания и заглушенные женские стоны.
Я ушел к себе в кабинет и продолжил дежурство на вторую смену. Я рассчитывал, что с утречка еще раз потрахаю нашу арестантку. Где – то часов в пять утра я сидел и клевал носом. Позвонил телефон и я принял вызов. В трубке был испуганный женский голос, который сообщал нам о пропаже дочери. Я стал записывать приметы. Синие джинсы, светлый топик, рост цвет волос. Их дочь собиралась пойти в аптеку за инсулином. Введу сильного диабета, она должна каждые шесть часов принимать уколы инсулина. После того как она ушла днем в аптеку она не вернулась. Голос в телефоне волновался, не случилось ли чего, и нет ли у нас какой информации о девушке с похожими приметами. Если она срочно не получит укол инсулина она может потерять сознание от глюкозного шока. Пока я все это записывал, до меня стал доходить смысл услышанных слов. По описаниям их дочь очень была похожа на нашу «наркоманку». Тот факт, что она регулярно принимает инсулин, объяснял, почему ее руки и живот все исколоты. Меня прошиб холодный пот. Я положил трубку и мигом направился в кабинет к майору молясь чтобы застать его там на месте.
Майор никуда не уходил, однако уже был изрядно пьян.
– Товарищ майор. Та наркоманка, что сейчас у нас в КПЗ… Она вовсе не наркоманка… Сейчас позвонили ее родители и сказали, что у их дочери диабет и что она на инсулине. Что же нам делать, ведь мы ее уже допрашивали. А что если все вскроется? Нас же посадят.
– Не дрейф Козлов и не паникуй! Введи сюда свою диабетчицу. Будем думать, что с нею делать.
В КПЗ, несмотря на тусклый свет и обилие заключенных, я быстро нашел ее по двум белым ногам вытачивающих из серой массы бомжей. Бомжи спали, обняв голую девушку. Один лежал и храпел прямо на ней. Я попытался отодвинуть мужчину и заметил, что его толстый член все еще находится во влагалище нашей заключенной. Присмотревшись, я так же увидел другой член вставленный ей в анал. Брезгливо задерживая дыхание, я вытянул тело голой девушки из груды храпящих алкашей, взял ее на руки и понес в душевую. Охраннику сказал чтобы он нашел и принес мне все ее вещи.
Она была в ужасном состоянии. За те пять часов с тех пор как я ее оставил в камере, ее, по – видимому, непрерывно насиловали все находящиеся там заключенные. От нее исходил ужасный запах. Все тело было покрыто синяками и царапинами вперемешку с мужским засохшим семенем на ногах и волосах. Гениталии были сильно растянуты и воспалены.
В душевой я положил ее на кафельный пол и направил струю теплой воды из шланга прямо на ее грязное тело. Я стал тереть ее с мылом пытаясь отмыть следы засохшей грязи и спермы. Вставив толстый шланг ей в половую, я наблюдал, как начинает выпячиваться низ ее живота от наполняемой водой расширяющегося влагалища. Я выдернул шланг из ее пизды и надавил на живот. Струя грязной желтой воды перемешанной со спермой бомжей потекла из ее половой щели. Я повторил так раз десять, пока вытекающая из нее вода не стала чистой. То же самое я проделал с ее анусом. Она стала приобретать чистый вид, и я снова почувствовал возбуждение. Странным образом тот факт, что ее только что отымела толпа алкашей меня сильно заводил. Кроме того мне стало жалко что я больше никогда не увижу эту девушку. Ведь явно же что она никакая наркоманка, а обычная девушка, по дикой случайности, оказавшейся у нас. Следовательно, очень маловероятно, что она снова тут окажется. Я достал гандон, загнул ее раком и снова жестко выебал прямо в душевой. Она заглушено мычала, когда я вбивал свой торчащий член ей в анальное отверстие. Напоследок я был довольно груб, и мне хотелось слышать ее стоны.
В кабинете она обсыхала и клацала зубами обернутая в полотенце. Ее одежду я сам постирал и мокрую нацепил на ее уже чистое тело. Майор достал ампулу с инсулином и сделал укол. Она стала приходить в себя. Взор стал становился осмысленным.
– Где я? Что со мной? – это было первое, что сказала она за этот вечер.
Это был критический момент. Очень важно было узнать, что она помнит.
Мы ответили, что она находится в милиции и что не нужно волноваться. Мы обнаружили ее на берегу реки, где она лежала в бессознательном состоянии довольно долгое время.
– Расскажи подробно, что с тобой случилось и что ты помнишь, – сказал майор мягким голосом.
Она сморщила лоб, пытаясь припомнить события. Она хорошо помнила, что пошла в аптеку за инсулином, но по пути зашла в кафе, чтобы взять там диетическое пирожное (с сахаром ей нельзя из – за диабета). Она помнила каких – то двух потрепанного вида мужчин возле лавки, а дальше все как – то в тумане. Она сама предположила, что наверно в пирожном вместо заменителя сахара был обычный сахар. Она уже и раньше случалось падала в обморок, но это всегда было дома когда родители могли ее вывести из шока. Ощущения были похожими. Больше она ничего не помнила и лишь только кривилась от боли каждый раз, когда меняла позу в кресле. Видимо все ее тело сильно болело, но она принимала это за эффект передозировки сахара.
Она разглядывала разводы на своих мокрых джинсах и топике.
– Что же со мной произошло?
– Ты наверно упала и долго пролежала в грязи. Ночью шел дождь, вот потому ты и мокрая.
Не знаю поверила ли она, но это было и не важно. Я спросил, желает ли она дождаться своих родителей или хочет чтобы мы ее проводили до дому. Она посмотрела на меня своим ясным взором и сказала, что предпочла бы как можно быстрее добраться домой. Я решил ее проводить, тем более моя смена уже заканчивалась.
Мы шли пешком. Она немного прихрамывала и старалась не сводить близко ноги. Я спросил, чувствует ли она что либо, когда теряет сознание? Она задумалась.
– Странно, обычно я ничего не чувствую. Только шум и темнота. Но в последний раз мне кажется, я видела какие – то сны. Ничего внятного.
– Что за сны расскажи, – спросил я.
– Мне кажется это неприличные сны, – смутившись ответила она и замолчала.
Я проводил ее до двери. На всякий случай хотелось знать ее адрес.
Больше ее я никогда не видел. Какое – то время я опасался, что дело всплывет, и у нас будут проблемы. Особенно я трухнул, когда обнаружил у себя триппер. Но сигналов и жалоб на изнасилование от нее мы не получали. Я думаю, что она, в конце концов, догадалась, что пока была в отключке, кто – то ее изнасиловал и заразил триппером, но она сохранила это в тайне. В конце концов, триппер можно вылечить, а репутация – это надолго.
Конец
200