Жанр: воспоминания детства, взрослые игры в ребенка (age play)
Секс/эротическая стимуляция: только во взрослой части
Пол главного героя: мужской
Пол партнера (партнеров) : женский
Я лежал на больничной кровати и смотрел в потолок. В последнее время я стал частым обитателем больниц – примерно с тех пор, как начал занимать призовые места в региональном гоночном клубе. Редкий сезон обходился без травм – в основном переломов. Как и подавляющее большинство людей, я конечно ненавидел больницы, но в то же время меня как – то странно туда тянуло. (Русские девушки сидят с веб – камерами! Они ждут тебя! Займись с ними виртуальным сексом! – добрый совет)
Единственным разумным объяснением этого странного влечения были медсестры. Молоденьких девчонок в белых халатах в любой больнице было с избытком. И всегда находилась парочка не просто симпатичных, а по – настоящему красивых. В этот раз с большим отрывом лидировала Таня. В отличие от большинства медсестер, которые были практикантками, Таня работала в больнице постоянно. График ее дежурства был через день. Разумеется эти дни были для меня праздниками.
На вид Тане было года 22 – 23. Рост выше среднего, хорошая фигура, которую не мог скрыть даже медицинский халат – все это было не важно. Важна была ее обезоруживающая улыбка. И разумеется курносый носик, из – за которого ее лицо казалось немножко детским. К подобным курносым носикам я всегда был неравнодушен. Да что там говорить, в Тане мне нравилось абсолютно все: светло – русые волосы, серо – голубые глазищи, запах ее духов, когда она наклонялась надо мной, чтобы что – нибудь поправить... перечислять можно до бесконечности. Кто – то скажет – обычная девчонка. А вот нравились мне такие. (Мур! Мур! Медсестры в коротких халатиках дарят море удовольствия! – прим. ред.)
Ответные чувства вроде тоже были. По крайней мере мне так казалось. Таня частенько заходила ко мне в палату просто поболтать. Мы могли обсуждать любые темы: ее или мою работу, животных, даже автомобили с мотоциклами. О своей гоночной карьере я предпочитал не заикаться – было стыдно за последнюю аварию. Решил покрасоваться на финишной прямой.
Вот такие у нас были отношения: официально друг другу ни в чем не признавались, держали дистанцию. Она – медсестра, я – ее беспомощный пациент. Утаивать чувства было глупо, но мы продолжали это делать. В другой ситуации я был бы посмелее. Но в больницах я всегда стеснялся своей беспомощности.
Хуже всего был мой постельный режим и связанные с ним довольно интимные процедуры. Даже в 25 лет я сильно стеснялся. По крайней мере в этойт раз я был один в двухместной палате. Скучно, но зато никто не видит твоего позора. Кроме медсестер разумеется. Особенно сильно я стеснялся понятно Тани. Она это знала и всегда подшучивала надо мной, сравнивая со стеснительным 12 – летним подростком. Если честно, я так себя и чувствовал: застенчивым шестиклассником, влюбившимся в симпатичную практикантку из пединиститута. И это несмотря на то, что младшей, пусть даже всего на пару лет, была Таня. Всему виной была больничная обстановка.
Несмотря на частые попадания в больницы, я никак не мог к ним привыкнуть. Почему – то вспомнился мой самый первый визит в больницу в семилетнем возрасте. Поначалау у меня был шок. Первые три дня я просто проплакал. Никак не мог привыкнуть, что забрали от родителей. На фоне сильнейшего эмоционального потрясения в моем мозгу навсегда отпечаталось все, что происходило в палате. А палата была не простая. За отсутствием мест в обычных палатах меня положили в палату для малышей.
С двухнедельного пребывания в той палате подсознательно начался мой странный фетиш детства, который как я узнал с появлением Интернета, называется инфантилизмом. Нет, в той палате никто надо мной, семилетним, по – инфантилистски не глумился. Медсестрам было пофиг – им хватало постоянно орущих мокрых малышей. А жаль... Я начал представлять, что "могло бы со мной произойти".
Взгляд случайно упал на лежащий на тумбочке ноутбук. "А что если все эти хм.. воспоминания напечатать? – мелькнула у меня мысль, – Интересный рассказик получится" Я открыл компьютер. "Мне еще лежать в этой больнице не меньше недели, – подумал я, – Почему б не заняться литературным творчеством" Разумеется, "вспоминать" хотелось не о том, как было, а "что могло бы случиться".
Я запустил Word и задумался, вспоминая, как попал в ту детскую больницу. Я помнил, как меня привезли туда ночью на скорой после сильного приступа кашля. У меня было довольно запущенное воспаление легких. В обычных палатах не было мест и меня положили в палату для ясельных малышей. Впрочем ночью эта палата ничем не выделялась. Да и мне было совсем не важно куда меня отправили. По сравнению с тем, что забрали в первый раз от родителей. Насильно.
Ночью в палате было сравнительно тихо. Все ее обитатели спали. Кроме меня разумеется. Я маялся на кровати, тихонько всхлипывая. Под утро я все же заснул. Беспокойный, полный кошмаров сон длился всего несколько часов. С наступлением утра спать стало просто невозможно – в палате стоял непрерывный детский рёв.
Я нажал Enter, начиная новый абзац. Пора было переходить к фикшну. Так от чего я проснулся? От рёва малышей? А вот и нет.
Я проснулся от сильного позыва писать. Быстро вскочив с постели, я побежал к двери в коридор, чтобы найти там, в коридоре, туалет. Однако у двери меня ждал первый сюрприз. Она была заперта на ключ. Подумав, что туалет должен быть где – то внутри, я приступил к его поискам. Сама палата состояла из двух комнат. В первой, знакомой мне комнате были только кровати. Обстановка второй комнаты была более разнообразной. Там была раковина, небольшая ванна с душем, куча шкафчиков разного размера и два больших пеленальных стола, как в детской поликлинике. Двери в туалет во второй комнате я так и не нашел.
Я растерянно оглянулся по сторонам, пытаясь понять ситуацию с туалетом. Очень сильно хотелось по – маленькому и я не знал, сколько еще смогу терпеть.
– Что ты тут делаешь? – неожиданно раздался молодой женский голос за моей спиной.
Обернувшись, я увидел двух девушек в белых халатах. Одной было на вид лет 25, а вторая была совсем юной – лет 18 – 19, не больше.
– Почему не в постели? – строго спросила меня старшая медсестра, – Иди ложись. Рано еще.
Конечно по прошествии почти двух десятилетий я не помнил имен медсестер из той детской больнице. Впрочем, с литературной точки зрения это было не важно. "Назовем старшую Леной, а младшую Олей" – решил я. К Ленам я был неравнодушен в школе, а к Олям – в институте.
– Чего ты в такую рань бродишь по палате? – спросила Лена
Я покраснел и смущенно признался, что хочу в туалет.
– Сейчас я принесу тебе горшок, – улыбнулась Лена.
– Горшок? – удивился я.
– Объясни ему, Ленка, – засмеялась младшая медсестра.
– У нас в палате все пользуются горшками, – начала объяснять Лена, – Малышам ясельного возраста в туалет еще рано, а такого большого, как ты, никто туда водить не будеть. У нас без тебя, Витя, забот хватает. Только успевай менять малышам мокрые подгузники с ползунками.
– Так я сам, – непонимающе посмотрел я на медсестру, – Только у вас дверь закрыта.
– Дверь у нас закрыта потому, что детям запрещено выходить из палаты, – объяснила Оля, – Мы ни для кого не делаем исключений. Даже для детей постарше, как ты.
Лена подошла к одному из шкафов и достала оттуда салатовый детский горшок.
– Придется тебе у нас пользоваться горшком, – сказала она, поставив горшок у моих ног, – Снимай штанишки и писай. Или ты хочешь по – большому?
Густо покраснев, я смущенно опустил взгляд.
– Оставь мальчишку в покое, – засмеялась Оля, – Посмотри, как он покраснел от твоих вопросов. Давай выйдем, а то он стесняется.
– И что, каждый раз теперь куда – то выходить, когда его величество соизволит пописать? – проворчала Лена, – Подумаешь, при нас сходит на горшок. Как будто мы ни разу не видели, как маленькие мальчики пускают струйку.
Несмотря на Ленино недовольство, обе медсестры все – таки вышли из комнаты. Очень сильно хотелось писать, но оскорбленный, что мне, как детс
адовцу, подсунули горшок, я твердо решил терпеть.
– Ну как наши успехи? – с улыбкой спросила Лена, вернувшись через несколько минут в комнату.
– Пописал? – поинтересовалась шедшая за ней Оля.
– Какой там, – усмехнулась Лена, – Горшок до сих пор пустой.
– Мы понимаем, что ты уже давно не пользуешься горшком, – начала уговаривать меня Оля, – Но у нас в палате такие правила.
– Давай, Витя, – сказала мне Лена, – Не надо терпеть. Тебе все равно придется пописать в этот горшок.
– Горшок только для маленьких, – обиженно заявил я.
– У нас все пользуются горшками, – улыбнулась Лена, – И маленькие, и большие.
– Какой упрямый, – сказала Оля, – Что, так и будешь стоять и терпеть, пока не описаешься?
Словно в подтверждение ее слов я, не в силах больше терпеть мучительный позыв, начал писать себе в штаны.
– Смотри, Оля! – дернула вторую медсестру за рукав Лена, – Мальчишка и вправду описался!
– Ну вот, дождались, – вздохнула Оля, – Надо было самим его раздеть, как маленького, и посадить на горшок.
– Как не стыдно! – повысила голос Лена, – Такой большой мальчик и описался у всех на виду.
Весь красный от смущения, я продолжал писать в штаны.
– Мы думали, у такого большого, как ты, уже не будет проблем с горшком, – улыбнулась Оля, – А ты оказывается до сих пор мочишь штанишки.
Девушки продолжали меня стыдить еще несколько минут. Я не выдержал и громко заревел.
– И что нам с ним сейчас делать? – вздохнула Оля.
– Как что? – улыбнулась Лена, – Подмывать и переодевать в сухое.
– Так я как раз об этом, – сказала Оля, – Во что ты предлагаешь одеть мальчишку?
– Хороший вопрос, – усмехнулась Лена, – Родители запасной одежды вроде не передали. Ладно, давай подмывать, а потом что – нибудь придумаем.
Вдвоем девушкам не составило труда поднять меня на пеленальный стол. Я сильно стеснялся медсестер, но послушно дал стянуть с себя мокрые трико с трусами.
– Смотри, как прикрылся, – засмеялась Оля, – В семь лет уже стесняется.
– Писать в штанишки мы не стесняемся, – улыбнулась Лена, мягко разнимая мои ладони, которыми я прикрылся между ног, – А постоять без трусиков не можем. Давай ложись на спинку.
Лена осторожно уложила меня на спину.
– Маечку задерем наверх, – сказала Лена, задрав мне майку до груди, – Вот так. Чтобы не замочить, когда я прижму тебе ножки к животу.
– У мальчишки и вправду все ноги мокрые, – согласилась Оля.
Лена отошла к раковине и включила воду.
– Кто тут лежит на столе голышом? – засмеялась Оля, легонько ткнув меня пальцем в живот.
Густо покраснев, я снова попытался прикрыться, но Оля не дала мне этого сделать.
– Маленькие дети не должны стесняться, – сказала мне девушка, – Особенно в больнице.
Вернулась Лена. Я с опаской наблюдал, как она намыливает маленькую тряпочку.
– Начнем с Витюшиного животика, – улыбнулась Лена и начала протирать мне живот.
Мне было немножко щекотно, особенно когда Ленина тряпочка спустилась пониже.
– Давай я подержу мальчишку, а то он так ерзает, – предложила Оля и не дожидаясь Лениного ответа вытянула меня за руки и ноги.
Чувствуя себя полностью беспомощным, я едва сдерживался, чтобы не заплакать от обиды.
– Чей это маленький писюнчик? – шутливо спросила Лена, приподняв пальцами мою письку, – Сейчас мы его хорошенько со всех сторон оботрем.
– Так смешно смотреть, как ты подмываешь семилетнего мальчишку, – улыбнулась Оля, – Как грудного.
– Раз описался, как маленький, значит и подмывать надо, как малыша, – засмеялась Лена, продолжая протирать мне письку намыленной тряпочкой.
Слушая обидное хихиканье медсестер, мне хотелось провалиться под землю от смущения.
– А теперь оботрем вокруг писюнчика и задерем его наверх, – улыбнулась Лена, – Можешь раздвинуть карапузу ножки? Хочу помыть вот этот маленький розовый мешочек.
Оля раздвинула мои ноги и Лена принялась нестерпимо щекотно протирать мне мошонку.
– Ох, как мы боимся щекотки! – смеялась Лена, продолжая меня подмывать.
Посвятив моей мошонке чуть ли не целую минуту, Лена быстро вытерла мои ноги и попросила Олю задрать их вверх.
– Займемся Витиной попой, – сообщила она.
Лена начала вытирать меня между ягодиц. Неожиданно она остановилась ровно посередине и бесцеремонно углубилась намыленной тряпочкой в мою дырочку.
– Не научила еще мама Витю, как надо вытирать попу, – засмеялась Лена, демонстрируя Оле коричневое пятно на тряпочке, – Ничего, мы проследим, чтобы она у Витюши была чистая.
Девушки засмеялись.
– Продолжай его так держать, – попросила Олю Лена, – Сейчас сполосну тряпочку и снова везде протру, чтобы смыть мыло.
Лена отошла к раковине и принялась полоскать тряпочку под краном. Вернувшись ко мне, она сразу начала вытирать мне попу. На этот раз обошлось без вторжения в мою дырочку. Было очень щекотно, особенно когда медсестра занялась моей мошонкой.
– Смотри, как начал дрыгать ножками, – засмеялась Оля, – Совсем как наши малыши.
– И не говори, – улыбнулась Лена, – Все мальчишки одинаково реагируют на щекотку. Не могут терпеть, когда им протирают мошонку. Особенно вот тут, за яичками.
– Ага, там у мальчиков самое щекотное место, – согласилась Оля.
Попросив Олю опустить мне ноги, Лена так же старательно вытерла меня спереди. Я вздохнул с облегчением, что мои мучения закончились, но у медсестер были другие планы. Они решили помазать меня между ног детским кремом.
– Всех малышей, которые мочат штанишки, мажут между ножек детским кремом, – ласково объяснила мне Лена, – Чтобы предотвратить опрелости..
Я с обидой понял, что медсестры специально разговаривают и обращаются со мной, как с маленьким в наказание за то, что описался. Следующие несколько минут я вынужден был терпеть, как Лена нестерпимо щекотно мажет меня холодным кремом. Медсестры как обычно принялись обидно обсуждать, как я боюсь щекотки. Я догадался, что Лена специально делает все медленно, чтобы подольше меня помучить.
– Полежи пару минут на столе, чтобы впитался крем, – сказала Лена, наконец закончив меня мазать.
– Ну что? – спросила Лену Оля, – Придумала, что одеть мальчишке?
– Надо звонить родителям, чтобы принесли одежду, – вздохнула Лена, – А пока пусть ходит без штанишек.
– Вот так в одной маечке? – засмеялась Оля, – С голой попой?
– Подумаешь, – махнула рукой Лена, – У нас тепло. Ничего с мальчишкой от хождения без трусиков не случится.
– Пойду позвоню Витиным родителям, – сказала Оля и вышла из комнаты.
Лена не без труда сняла меня со стола. Я стоял рядом с ней, не зная, что мне делать. Неожиданно в комнату вошла незнакомая девушка Лениного возраста.
– Привет, Маша, – сказала Лена вошедшей медсестре.
– Привет, – немного удивленно ответила Маша, – А что, интересно, такой большой ребенок у вас в палате делает? И почему он без трусиков?
– В других палатах не было мест, – объяснила Лена, – Вот и положили к нам. А без трусиков потому, что недавно описался.
– Ай – яй – яй, как не стыдно! – покачала головой незнакомая медсестра.
Стесняясь новой медсестры, я потянул вниз короткую майку.
– Прекрати тянуть маечку! – строго сказала мне Лена, шлепнув по рукам, – Витя у нас такой стеснительный.
– Ага! – засмеялась Маша, – Посмотри, как покраснел.
Хотелось убежать из комнаты, но Лена держала меня за руку. Мне пришлось, краснея от смущения, слушать ее рассказ про свой недавний конфуз. Заметив, как Маша с интересом рассматривает меня между ног, я еще больше смутился.
– Пришлось уложить на пеленальный стол и подмывать, как малыша, – закончила свой рассказ Лена, – По всем правилам. Включая детский крем.
Маша наклонилась и бесцеремонно пощупала мне лобок.
– Действительно помазали детским кремом, – засмеялась она.
Девушки продолжали меня обсуждать еще пару минут. Неожиданно из соседней комнаты послышался громкий детский рёв. Отпустив мою руку, Лена побежала к ревущему малышу. Я направился вслед за ней и сразу забрался к себе в постель, чтобы не ходить без трусов у всех на виду.
127