Предупреждение читателям: обращайте внимание на категории — у разных рассказов они могут быть совершенно разными!
— — -
Появление охотницы почти сразу же привлекло внимание всей деревни. Ещё когда вооружённая всадница на рыжем коне появилась на дороге, пролегавшей среди полей, крестьяне на полях оторвались от работы и принялись глазеть на одинокую всадницу, а когда она подъехала к деревне, и её можно было рассмотреть как следует, то все деревенские жители побросали свои дела и уставились на охотницу со смесью страха и восхищения в глазах. Потому что в жилах высокой, широкоплечей и атлетически сложенной женщины, ехавшей на коне, несомненно текла кровь драконов: пара изогнутых рогов торчала из прорезанных в стальном шлеме отверстий, два кожистых крыла росли у неё за спиной, на щеках и шее можно было разглядеть участки изумрудно-зелёной чешуи, а сзади между ног у неё свисал покрытый зелёной чешуёй хвост, сейчас лежавший на спине её коня и время от времени слабо шевелившийся. Женщина была одета в кольчужно-пластинчатую броню, но из-за крыльев полудраконицы пластинчатая кираса закрывала туловище только от пояса, до груди. Кольчужная бармица закрывала шею, но оставляла узкую полоску обнажённой кожи над стальными чашечками, закрывавшими грудь, — однако пытаться захватить могучую воительницу живой, польстившись на эту «соблазнительную» деталь доспеха, было бы большой ошибкой (и для некоторых разбойников эта ошибка уже стала последней). На поясе у воительницы висел полуторный меч, а за спиной — длинный мушкет, какие в этой части Темноземья можно было увидеть едва ли не реже, чем полудраконов. Это было не всё её оружие: к седлу были приторочены лук и колчан со стрелами (порох в этих землях приходилось экономить), а в ножнах за спиной висели ещё два коротких меча (один — посеребрённый, второй — из «холодного железа»).
Охотница остановилась, и несколько секунд она молча оглядывала деревенских жителей, а те смотрели на неё — многие испуганно прятались за изгородями или углами домов. Охотница уже успела подумать, что, может быть, ей стоило бы объехать эту деревню стороной и не встречаться с местными людьми, когда один из крестьян посмелее и постарше, с проседью в бороде, выступил ей навстречу и, низко поклонившись, заговорил:
— Здравы будьте, могучая госпожа! Что привело вас в наши края?
— И вы здоровы будьте, добрые люди, — с секундной задержкой ответила охотница, призвав на помощь всю свою вежливость (каковой у неё был, надо сказать, небольшой запас). — Я странствую по здешним землям и не желаю зла местным жителям, — последние слова женщина сказала потому, что в этих землях любой вооружённый человек часто мог захотеть силой отнять у местных крестьян всё, что он захочет.
— Вы ведь воительница? — спросил крестьянин, и в его голосе как будто послышался живой интерес.
— Охотница, — поправила его женщина. — Разыскиваю разных чудовищ и забираю себе их силу, — она не стала говорить, каким именно образом она получает силу от чудовищ, но местные жители, вероятно, и сами об этом слышали.
— А на драконов вы охотитесь? — немедленно задал следующий вопрос крестьянин.
«Вот как, сразу берёт быка за рога!» — хмыкнула про себя охотница, но вслух переспросила:
— А что, у вас здесь водятся драконы? — по правде сказать, крестьянину удалось её заинтересовать: если здесь действительно где-то рядом есть дракон, охотница намеревалась его найти.
— Прилетел сюда один в прошлом годе, — крестьянин сокрушённо вздохнул. — Поселился где-то в пещере вон там, в горе, — он указал рукой на возвышавшуюся над деревней гору, — и с тех пор требует себе еды, а не то, мол, отниму силой и пожгу ваши посевы. Каждую неделю требует давать ему овцу или свинью, каждый месяц — корову, а каждый год — девушку. Да какое там каждый год — он и за этот год нас так объест, что у нас ничего не останется! — и старик снова сокрушённо вздохнул и умоляюще посмотрел на охотницу.
Охотница задумалась на секунду: ей нужно было найти этого дракона, но она собиралась получить его силу, а не биться с ним насмерть. И сразу обещать крестьянам избавить их от чудовища она вовсе не собиралась...
— А что же местный феодал? — спросила она. — Здесь же есть какой-нибудь барон или рыцарь, владеющий этими землями? Почему он вас не защищает — это ведь его долг как хозяина здешних земель?
Старик слегка замялся, но заговорила пожилая крестьянка:
— А наш господин сам с этим драконом договорился! Уж не знаем, что там они друг другу наобещали, да только дракон говорит, что у него какой-то договор с нашим господином, и он-де право имеет брать с нас дань!
— И теперь и одному дань плати, и другому плати! — подхватил угрюмого вида бородатый мужчина. — И на одного-то господина круглый год спину гнуть, а попробуй-ка двух господ прокормить! Хоть бросай всё и иди куда глаза глядят! Молодые-то парни и мужики могут в солдаты податься или хоть в разбойники, а бабам с детьми куда с этой земли уходить?!
Говоря по правде, слова крестьян не слишком разжалобили охотницу: наоборот, если у дракона был какой-то договор со здешним феодалом (Может быть, дракон обещал феодалу помощь на войне? Огромное крылатое чудовище — любая армия хотела бы заполучить себе такое...), то связываться с последним охотница не хотела. Даже если этот феодал совсем не был образцом рыцарской доблести. Но всё же, но всё же, она должна была встретиться с этим драконом...
— А какой этот дракон из себя? — спросила охотница. — Большой? Цвета какого: серый, синий, красный?
— Большой! Здоровенный! — наперебой зашумели деревенские жители, кто-то даже попытался жестами показать, насколько велик их дракон. — Красный — чешуя красная, как кровь! Огнём дышит!
«Что ж, с этим всё понятно», — отметила про себя охотница. Она знала, что красные драконы дышат огнём, селиться любят поближе к подземному огню (вероятно, гора, у подножия которой стояла деревня, была потухшим вулканом) и известны как жадные, злобные и высокомерные существа — как раз такие, которые любят требовать дань с ни в чём не повинных людей. Но охотница всё же не до конца решила, хочет ли она помогать местным жителям...
— Ну хорошо, а если я соглашусь вам помочь, то что вы дадите взамен? — спросила она.
Крестьяне замялись, неуверенно переглядываясь между собой, — наконец, заговорил всё тот же старик:
— Мы, госпожа, люди бедные... Золотом-серебром мы вам заплатить не сможем... но можем дать вам кров и еды в дорогу, сколько вам нужно, и не возьмём за это с вас никакой платы. И вы сможете взять себе все сокровища, которые найдёте в пещере дракона!
Охотница уже собиралась дать отрицательный ответ и сказать, что вряд ли в этой пещере она найдёт много сокровищ (да даже если бы они там и были, она не смогла бы унести много). Но вдруг подумала, что на самом деле она не ожидала большой платы от бедных крестьян... и вообще-то она не отказалась бы от еды и ночлега. Конечно, ей было не привыкать спать и на голой земле и питаться дичью, которую удалось добыть самой, но одна не отказалась бы от мягкой постели и вкусной еды. К тому же, пришло в голову охотнице, она ведь намеревалась найти этого дракона — а жители деревни могли бы подсказать ей дорогу.
— Ладно, — нехотя согласилась она. — Сейчас я хотела бы поесть и помыться после дороги — затопите баню и дайте корма моему Ясеню, — она похлопала своего коня по рыжей спине и принялась спешиваться. — И мне понадобится. ..
кто-нибудь из вас, кто сможет показать дорогу к пещере дракона.
***
Препоручив своего коня заботам селян и выпроводив всех посторонних из растопленной бани, охотница сняла свои доспехи и принялась смывать с себя дорожную грязь и пот. Если бы кто-то наблюдал за ней в бане, он мог бы увидеть обнажённую женщину с сильными, рельефными мускулами и следами старых шрамов, полученных в схватках со всевозможными врагами: как чудовищами, так и людьми. Без шлема можно было увидеть тёмные вьющиеся волосы, обрезанные, чтобы не мешали в бою, и уши с заострёнными кончиками, вместе с миндалевидной формой глаз выдававшими долю эльфийской крови в дополнение к драконьей. (В мире, о котором идёт речь, встречались и не такие смешения кровей). На обнажённом теле можно было увидеть участки зелёной драконьей чешуи — на плечах, тыльных сторонах рук и так далее, но в подмышках и на лобке у полудраконицы росли тёмные волосы, как и у обычных человеческих женщин. Впрочем, облив себя водой, охотница принялась аккуратно удалять эти волоски с помощью бритвы — она намеревалась встретиться с драконом совершенно чистой. Над лобком охотницы темнел узор магической татуировки, но лишь сведущий в магии человек мог бы понять её назначение. Если бы кто-нибудь наблюдал сейчас за ней, она могла бы показаться наблюдателю не слишком красивой, недостаточно женственной — но она могла бы ответить на это, что охотнице на чудовищ необязательно быть первой красавицей.
Впрочем, за охотницей действительно наблюдали — она видела, что за ней исподтишка подсматривают двое или трое деревенских парней, разглядывающих её обнажённое тело. «Интересно, я их интересую как голая женщина или как полудракон?» — с лёгкой усмешкой подумала охотница. Будь она на несколько лет моложе (хотя она и сейчас была не старой), возможно, она предложила бы юношам присоединиться... но сейчас она, поразмыслив, решила, что не хочет. Во-первых, секс с деревенскими юношами был ей уже не интересен, а во-вторых, она хотела сберечь силы для встречи с драконом, а не растрачивать их на любовные игры. Потом, после боя, может быть... охотница снова усмехнулась, представив себе, как это выглядело бы для селян: «рядом с деревней поселился дракон, требующий каждый год отдавать ему самую красивую девушку, а воительница-полудракон, победив дракона, в награду потребовала себе самого красивого юношу деревни». Не то чтобы охотница серьёзно беспокоилась о своей репутации, но оставить после себя такую славу она вовсе не хотела. Примерно с такими мыслями полудраконица продолжала приводить себя в порядок, делая вид, что не замечает глазеющих на неё юношей.
Помывшись, охотница снова оделась, и крестьяне поспешили предложить ей обед. Перед своей вероятной спасительницей они расстарались — конечно, приготовленный ими обед был довольно простым, но охотница сама уже несколько дней питалась одной лишь пойманной дичью, и для неё и такой простой обед был почти пиром. Однако обед внезапно был прерван встревоженными селянами: они ворвались в дом, где для охотницы был накрыт стол, и, перебивая друг друга, сказали, что дракон только что пролетел над деревней, возвращаясь в свою пещеру. Не желая терять времени, охотница поспешно проглотила оставшуюся еду и принялась собираться в бой.
В проводники ей дали деревенского парня по имени Альвин — охотница посадила его на коня перед собой, и он указывал ей дорогу, поднимавшуюся вверх по горному склону. Вообще-то сама охотница на месте дракона предпочла бы, чтобы крестьяне не знали точно, где его логово, но Альвин объяснил, что его односельчане каждое утро приносят в пещеру дракона еду для его пленницы — ей ведь тоже нужно что-то есть. Это было охотнице на руку: сразись она с драконом в чистом поле, тот мог бы использовать свои крылья и атаковать её в полёте, и все драконоборцы говорили, что лучше всего сражаться с драконом в его логове, где он не может взлететь.
Дорога поднималась всё выше и становилась всё более трудной: сначала охотнице пришлось идти пешком, ведя коня за собой под уздцы, а затем и оставить коня и идти дальше одной с парнишкой — она потрепала своего скакуна по рыжей гриве, поцеловала в морду и пообещала обязательно вернуться. На последних подступах к логову дракона она помогала себе крыльями, делая короткие перелёты — Альвин уже не мог угнаться за охотницей и остался позади. Наконец, охотница увидела пещеру дракона — огромный чёрный провал. Остановившись в последний раз, чтобы перевести дух после долгого подъёма, охотница принялась заряжать свой мушкет. Помедлив мгновение, она зарядила его золотой пулей — конечно, стрелять такими пулями было очень и очень дорого, но против дракона — это именно то, что нужно, как серебро против нежити или холодное железо против фей. И, снова повесив мушкет на плечо, охотница зажгла факел и вошла в драконье логово.
В пещере было темно, но глаза охотницы были привычны к полумраку (спасибо эльфийской крови в её венах), а всполохи огня, видневшиеся в глубине пещеры, указывали ей дорогу. Охотница пошла на эти яркие всполохи — и перед ней предстал хозяин пещеры, дракон. Он был размером с крупного медведя, но из-за длинного хвоста и широких крыльев казался ещё больше, его тело было покрыто багровой чешуёй, и отблески языков пламени, вырывавшихся из драконьих ноздрей при каждом дыхании, играли на его чешуйках. Он лежал на боку, и у основания его хвоста росли два набухших кровью пениса (охотнице было известно, что у драконов и других ящероподобных существ по два пениса), а на коленях рядом с ним сидела обнажённая девушка — отблески пламени играли на её обнажённой спине — и неумело, но старательно ласкала один из драконьих членов.
— Эй, дракон! — окликнула чудовище охотница. — Оторвись от своей наложницы — сейчас тебя буду трахать я! — свободной рукой она расстегнула застёжки кольчужной юбки, и та упала вниз вместе с мягким поддоспешником, открывая драконьему взору обнажённую и начисто выбритую промежность охотницы — и нижний край татуировки.
Пленница дракона вздрогнула и испуганно забилась в угол пещеры, пытаясь прикрыть руками свою наготу, а дракон, взглянув на охотницу, громко расхохотался, и пещерное эхо подхватило его смех.
— Ты из тех воительниц, которые отдаются чудовищам, чтобы получить их силу? — насмешливо спросил дракон. Его голос, усиленный эхом, был столь громким, что простой человек испугался бы одного этого голоса — но охотница отнюдь не была трусливой.
— Я не «отдаюсь» им — я побеждаю их и насилую — и да, чтобы получить их силу! — бросила она дракону. — Мне нужна твоя сила — и я вызываю тебя на бой!
Дракон расхохотался снова — и перевернулся с бока на живот, вставая на четыре лапы. Готовый к бою, расставив свои когтистые лапы и полурасправив крылья, насколько позволяла теснота пещеры, он казался ещё больше — и ещё более грозным.
— Что ж, не буду отказываться — давно я не трахал женщин-воительниц! — прорычал он. — Хорошо: если ты победишь, ты сможешь получить мою силу. Но если ты проиграешь, то ты станешь моей наложницей вместо этой... — он бросил взгляд на забившуюся в угол девушку, — нет, вместе с ней!
— Сначала победи! — усмехнулась охотница, отбрасывая в сторону факел (он, упав, продолжал гореть, давая свет) и вытаскивая меч из ножен. И в следующий миг её пришлось уворачиваться от огненной струи, выдохнутой драконом.
Бой начался — охотница кружила вокруг дракона, нанося удары мечом и пользуясь тем, что теснота пещеры сковывала движения гигантского ящера, а дракон пытался достать её пастью, когтями или хвостом, когда охотница оказывалась позади него. Про пленницу дракона все забыли — девушке хватило ума забиться поглубже в пещеру, чтобы дракон не раздавил её в бою. рассказы эротические Тяжёлый меч охотницы оставил на теле дракона уже несколько кровоточащих порезов, но ни одной серьёзной раны.
— Да ты издеваешься надо мной, самка человека, — драться со мной вполсилы?! — загремел разгневанный. ..
дракон, выдыхая новую струю пламени.
— Хочу, чтобы у тебя ещё остались силы для секса! — усмехнулась в ответ охотница, уворачиваясь от огненного дыхания и нападая на дракона снова.
— Что ж, тогда я тоже хочу, чтобы у тебя остались силы удовлетворить меня! — зло усмехнулся дракон и продолжил бой.
Дракон явно рассчитывал, что долгий бой вымотает охотницу, и рано или поздно она пропустит его удар, но он сам начал уставать раньше: меч охотницы оставил на его теле уже почти десяток порезов, и кровь сочилась из них. Он остановился, шумно дыша, — его бока тяжело вздымались, а кровь медленно стекала по его телу.
— Ладно, — хрипло произнёс дракон, — твоя победа. Ты можешь получить мою силу, — он лёг на бок, открыв живот: сил на то, чтобы быть в активной роли, у него, похоже, уже не оставалось. Охотница уже шагнула к нему, когда дракон, усмехнувшись, спросил: — Может быть, снимешь с себя эти железки?
Охотница несколько секунд сомневалась: с одной стороны, ей не хотелось оставаться обнажённой и беззащитной перед драконов, с другой стороны, секс в доспехах — это то ещё удовольствие... особенно после подъёма на гору и долгого боя. Посомневавшись ещё немного, она принялась стаскивать с себя доспехи, а дракон с похожей на оскал усмешкой смотрел на её тело, блестевшее в отсветах факела и его собственного тяжёлого дыхания. Наконец, оставшись совершенно обнажённой, охотница подошла к лежавшему на полу пещеры дракону.
— Перевернись на спину: так мне будет удобнее тебя трахать, — сказала она дракону. Тот, не возражая, лёг на спину — оба его пениса, снова выдвинувшиеся из своего кожаного мешка, теперь торчали вверх. Охотница коснулась его рукой — тело красного дракона было на ощупь горячим, но охотница решила, что это приятное тепло, — и залезла на дракону сверху. Она прижала оба разгорячённый драконьих тела к своему обнажённому телу одной рукой, а другую сунула между ног, подготавливая своё уже влажное лоно к проникновению органа гигантского ящера. Постепенно расширяя вход в своё влагалище, женщина выбрала один из двух членов («Правый или левый? Левый или правый? Ладно, пусть будет правый! «) и припала к нему губами, лаская его.
— Вы, человеческие женщины, умеете доставлять удовольствие... — с усмешкой произнёс дракон, позволяя своей победительнице ласкать его.
— Я ещё только начала, — усмехнулась в ответ охотница. И, решив, что она уже готова, на четвереньках передвинулась выше, на грудь дракона — и двинулась назад, направляя правый член дракона в своё лоно. Медленно, не спеша — чтобы огромный орган не причинил ей боли, но и одновременно наслаждаясь ощущением горячего члена, погружающегося в её лоно. Полудраконица сдвинулась ещё немного назад — член дракона вошёл в неё не весь, но он был слишком велик, чтобы женщина могла принять его в себя целиком. И затем охотница задвигала бёдрами, чувствуя, как огромный горячий член двигается вперёд-назад внутри неё, и уже не сдерживая стонов удовольствия, и из пасти дракона вместе с языками пламени тоже вырвался стон наслаждения. Но левый член дракона оставался без внимания — при каждом движении он, тоже разгорячённый, хлопал охотницу по обнажённому бедру, и женщине хотелось использовать дракона полностью...
— Повернись на бок — я хочу приласкать тебя как следует, — с улыбкой сказала она дракону, прекращая движения. Дракон издал громкий разочарованный вздох, когда его член покинул лоно женщины, но послушно повернулся на бок. Охотница же, пристроившись рядом, прижалась обнажённой грудью к горячему члену и принялась ласкать его губами. Одновременно она вновь погрузила пальцы в своё лоно, мокрое от телесных жидкостей её самой и дракона, и пальцами, смазанными этой смесью, принялась осторожно растягивать свой задний проход. Это заняло некоторое время, но одновременно охотница продолжала ласкать дракона, не оставляя его без внимания. Наконец, когда уже и дракон изнывал от желания, и сама охотница не могла дождаться, когда ею овладеют оба драконьих члена, женщина опустилась на колени рядом с драконом и направила оба его члена в оба свои отверстия.
На этот раз стон охотницы был громче, почти как крик — разгорячённый орган, входивший в неё сзади, причинял ей боль несмотря на все её старания, но сразу два горячих члена в ней дарили ей неведомое прежде наслаждение. Похоже, и дракону нравилось, как оба его члена овладевают полудраконицей, — он буквально зарычал и принялся двигать тазом навстречу движениям охотницы, вызывая у неё ещё более громкие стоны. И женщина, и дракон были уже достаточно разгорячены, и вскоре охотница почувствовала, как оба члена выплёскивают тёплое семя внутрь неё — и вместе с семенем сила дракона перетекает в её тело. Дракон остановился, тяжело дыша, и оба его пениса выскользнули из тела охотницы — а та захотела испытать полученную силу и, набрав воздуха в грудь, выдохнула — струя пламени вырвалась из её рта, осветив на секунду тёмную пещеру.
— Что ж, ты получила, чего хотела, — произнёс дракон. — Эй, ты — смотри, тебе есть чему научиться у этой женщины! — с оскалом-усмешкой окликнул он свою пленницу, всё это время с испугом и удивлением наблюдавшую за сексом женщины и дракона.
— Есть ещё кое-что, — сказала охотница, выпрямляясь. — Ты должен оставить в покое здешних крестьян: можешь улететь, куда хочешь, можешь сделать, что хочешь, но у тебя нет права требовать с них дань!
— Мы об этом не договаривались... — прорычал дракон с удивлением и злостью в голосе, поднимаясь на четыре лапы.
— Ты знаешь, что клятва, скреплённая соитием, считается нерушимой, — напомнила ему охотница.
— Я тебе ни в чём не клялся! — ответил дракон. — Мне следовало переломать тебе ноги ещё раньше, — прорычал он со злобой, — но это ещё не поздно сделать! Я возьму с тебя такую клятву, что ты будешь моей подстилкой до конца своих дней!
Дракон уже разинул пасть, но охотница сумела его опередить — она выдохнула в него струёй кислоты — дыханием зелёного дракона. Огнедышащий монстр взревел, замотав головой, — кислота попала ему на морду и ослепила на один глаз, а охотница, мысленно поминая Тёмную Четвёрку и успев три раза пожалеть, что согласилась раздеться, бросилась к своему сложенному в кучу оружию. Дракон, увидев её зрячим глазом, приготовился броситься на охотницу, но та, подхватив свой мушкет, прицелилась и выстрелила — той самой золотой пулей.
Огромное чудовище, издав утробный стон, тяжело рухнуло на пол пещеры. Пуля вошла ему в грудь, да и из ран, полученных в прошлом бою, всё ещё сочилась кровь. Дракон с трудом пошевелился, когда охотница подошла к нему, но у него не было сил ни ударить, ни дохнуть огнём.
— А ведь я поначалу не хотела тебя убивать, — произнесла охотница и с размаху вонзила свой меч в горло дракона.
Покончив с драконом, охотница повернулась к девушке, которая расширенными от испуга глазами смотрела на неё. Сейчас охотница наконец-то могла, насколько позволял полумрак пещеры, разглядеть бывшую пленницу дракона как следует: когда-то эта девушка, наверное, была в числе первых красавиц деревни (потому её, видно, и пришлось отдать дракону), но сейчас она была исхудавшая после месяцев жизни в пещере, грязная и немытая, её длинные светлые волосы были грязными и спутанными, а слегка округлившийся живот означал, что она беременна от дракона. Девушка смотрела на охотницу, словно не зная, радоваться ли ей своему спасению или бояться могучей полудраконицы, — и сердце охотницы дрогнуло от этого взгляда, ей захотелось утешить эту бедную девушку.
— Всё кончено, — сказала охотница так мягко, как могла. — Твой мучитель мёртв, и он больше не будет... не будет ничего с тобой делать. Как тебя зовут?
— Корина... госпожа воительница, — с секундным замешательством, дрожащим голосом ответила девушка.
— Корина, — повторила охотница. Секунду она посомневалась, не лучше ли её имени оставаться неназванным, но всё же представилась: — Меня зовут Герхильда. Всё хорошо, можешь не бояться. Я убила дракона,...
и теперь ты можешь вернуться в деревню, к своим односельчанам, — она не стала говорить, что поначалу не хотела ни убивать дракона, ни спасать пленённую им девушку.
Корина посмотрела на свою спасительницу, будто не в силах поверить своему избавлению... а затем, вскочив на ноги, бросилась на шею охотнице, обняв её, уткнувшись головой ей в грудь и прижавшись к ней всем телом. Плечи девушки дрожали — она плакала от счастья.
— Я так рада, что кто-то, наконец, пришёл спасти меня! — шептала она в перерывах между рыданиями. — Я боялась, что все забыли меня, и я останусь здесь навсегда! Спасибо вам, госпожа Герхильда, что вы спасли меня, я так рада!...
Охотница слегка опешила: по правде сказать, она лучше умела сражаться с чудовищами, чем успокаивать плачущих девушек, даже если те плачут от радости. Машинально она обняла Корину и успокаивающе погладила её по волосам... и отметила, что и она, и девушка сейчас совершенно наги, а девушка прижимается к ней, и она, охотница, чувствует все выпуклости её тела: мягкость грудей, округлость живота... В голове полудраконицы мелькнула мысль воспользоваться ситуацией и соблазнить девушку (и что ей трудно удержаться, когда голая девушка прижимается к её обнажённому телу)... с другой стороны, она совершенно не хотела, чтобы это выглядело как насилие... с третьей стороны, может быть, этим ей удастся успокоить Корину?...
— Надеюсь, ты не огорчена, что вместо какого-нибудь прекрасного рыцаря тебя спасла я? — продолжая обнимать и гладить Корину, охотница попыталась хотя бы шуткой разрядить обстановку.
— Вы... — девушка подняла на свои спасительницу блестящие от слёз глаза, а потом снова прижалась к ней. — Вы такая сильная, госпожа Герхильда! И храбрая! И такая... такая... — кажется, у девушки кончились слова.
— Ну, раз я не хуже рыцаря, то я могу получить поцелуй от спасённой девушки? — улыбнулась охотница.
Корина подняла на полудраконицу взгляд, полный удивления и испуга, а затем, немного поколебавшись, нерешительно потянулась губами к губам охотницы... но та перехватила инициативу и впилась жарким, жадным поцелуем в губы девушки.
Девушка сперва была напугана снова, но быстро стала отвечать на поцелуй воительницы, и этот поцелуй всё продолжался и продолжался... наконец, охотница, не прерывая поцелуя, разжала объятья и положила руки на упругие груди девушки, принимаясь ласкать их. Корина вновь сперва напряглась, но быстро расслабилась, а затем сама несмело коснулась руками грудей охотницы и робко, неумело принялась ласкать их, повторяя ласки своей спасительницы-соблазнительницы. Полудраконица усмехнулась в целующие её губы, и одна из её рук спустилась ниже, коснувшись промежности девушки — та была уже возбуждена, и её лоно было уже влажным на ощупь.
— Сейчас тебе будет хорошо... — прошептала она, отрываясь от губ Корины и, мягко развернув девушку, прижала её спиной к своей груди. Губами она принялась целовать то одно, то другое ухо девушки, иногда прикусывая их зубами, одной рукой она продолжила ласкать грудь девушки, а второй скользнула между её ног, принимаясь ласкать её киску, чувствуя, как тело девушки от этих ласк напрягается в её объятьях. Постепенно пальцы охотницы проникали всё глубже и глубже в лоно девушки, и Корина уже не могла сдержать стонов наслаждения.
— О, госпожа Герхильда... это так хорошо! — стонала Корина, выгибаясь в руках своей соблазнительницы. Руками она пыталась обхватить прижимавшуюся к ней сзади полудраконицу, спиной — прижиматься к её сильному телу, губами — ловить её губы. Её стоны становились всё громче, пока девушка, наконец, не достигла пика — и не обмякла в руках своей освободительницы, не осев на пол пещеры лишь потому, что сильные руки охотницы поддерживали её. Переведя дыхание, Корина высвободилась из объятий полудраконицы — и взглянула на неё с лёгким испугом, словно сама не понимая, как так вышло, что она была соблазнена воительницей-полудраконицей и отдалась ей. Охотница, впрочем, сама почувствовала лёгкий укол совести, будто она жалела о том, что только что сделала.
— Ладно, пора вернуть тебя твоим односельчанам, — сказала она, отворачиваясь, и направилась к своим сложенным в кучу доспехам. — А не то они решат, что дракон меня уже съел.
***
Дракон не позволял Корине иметь никакой одежды, но в пещере нашлось несколько овечьих шкур, на которых Корина раньше спала, и девушка закуталась в них, защищаясь от горного ветра. Идти босиком по каменистой тропе ей было больно, но охотница с готовностью подхватила девушку на руки и так понесла её вниз по тропе — Корина сперва испугалась, но потом даже сама крепче обняла свою спасительницу, прижимаясь к её облачённому в доспехи телу. Когда охотница спустилась к месту, где их ждали Альвин и её конь, Корина устроилась на руках охотницы так уютно и безмятежно, будто Герхильда была её возлюбленной, — и паренёк удивлённо смотрел большими глазами на могучую воительницу, несущую на руках полуобнажённую девушку. А вот Ясень, видимо, ощутив запах дракона, потянулся мордой к промежности своей хозяйки, понюхал — и, вскинув голову, недовольно заржал.
— Что, Ясень, ревнуешь? — улыбнулась ему охотница, опуская свою ношу на землю. — Ну, ну, не сердись, ты же знаешь, как я тебя люблю, — она обняла коня за шею — тот сперва недовольно отвернулся, но затем всё же позволил потрепать себя по гриве и поцеловать в морду. — Дай-ка этой девушке сесть на тебя: ей трудно идти, а нам нужно довести её до деревни, — охотница помогла Корине сесть на её коня.
И они двинулись вниз по горной тропе: Корина верхом на Ясене, охотница — ведя своего коня под уздцы, и Альвин следом за ними. Парень поначалу пытался вовсю глазеть на полуголую девушку, а та, густо краснея, пыталась закутаться в шкуры посильнее, прикрывая свою наготу, пока охотнице это не надоело, и она не наградила Альвина испытующим взглядом, от которого парень покраснел сам и поспешил отвести глаза. Воцарившееся было молчание нарушила Корина:
— Госпожа Герхильда... — несмело заговорила она. — А после того, как вы... там... с драконом... у вас будет ребёнок?
Охотнице потребовалась секунда, чтобы понять этот вопрос (а Альвин, который не видел и не знал, как охотница овладевала драконом, уставился на неё большими глазами), а затем она усмехнулась:
— Нет, не будет. Ты разглядела мою татуировку? Она защищает меня от... зачатия ребёнка, когда я этого не хочу, и она же позволяет мне получать силу от чудовищ.
— А... — девушка опустила глаза на собственный живот, прикрытый овечьими шкурами, — у меня всё равно будет ребёнок? Он будет такой, как вы?
— Ну, почти такой, — охотно ответила полудраконица. — Может, он будет мальчиком, а не девочкой, и он, конечно, будет наполовину красным драконом — моим родителем был зелёный, лесной. Может быть твой ребёнок, когда вырастет, тоже станет охотником или охотницей — а может быть, чародеем или кем-то ещё.
— А... — на этот раз Корина помедлила чуть дольше. — А вы сможете воспитать его... чтобы он вырос охотником, как вы?
Охотница остановилась и посмотрела на девушку.
— Ну уж нет, об этом я не договаривалась! — она рассмеялась. Девушка сникла — однако в голове самой охотницы промелькнули мысли, что, может быть, односельчане Корины будут не так уж рады её возвращению. Что её возлюбленный, если он у неё был (а у такой красивой девушки он наверняка был), уже нашёл себе другую девушку. Что жители деревни могут быть совсем не рады растить ребёнка-полудракона (и, между прочим, совершенно зря: подросший полудракон мог бы стать хорошим защитником для деревни!). Что Корине, может быть, много лет придётся жить с прозвищем бывшей «драконьей подстилки» (как будто это не её односельчане сами отдали её дракону). И что жители деревни, наверное, будут рады возможности спихнуть заботу о девушке и её ребёнке на кого-нибудь другого. Что ж, может быть, ей, Герхильде, придётся заняться воспитанием ученицы... В конце концов, рано или поздно надо будет этим заняться?
293