Но так как то были всего лишь подозрения, а не уверенность, кликнул «дальше» и открыл папку с прочими фотками. Подозрения тут же развеялись, с пары-тройки фотографий на меня смотрела не киноактриса и не плод воспаленного воображения бухого художника, а самая обычная женщина. Навскидку примерно моего возраста (сорок с небольшим, позже оказалось, что лет на пять постарше), черноволосая и черноглазая, круглолицая и белокожая, плюс сквозило что-то среднеазиатское в разрезе глаз и строении скул. Однако оказалась Руслана вовсе не узбечкой, а представительницей другой национальности, широко представленной в Эмской области, и звали ее по паспорту, конечно, не Русланой. Впрочем, узнав ее настоящее имя, я понял принцип выбора ника. Героиня Пушкина выбрала в качестве псевдонима — опознавательного знака для посвященных — имя своего возлюбленного из поэмы, записав его на женский лад.
Нечасто попадались мне нацменки, не скрывающие в открытой взглядам посторонних анкете свои лесби-наклонности. Постучался, поздоровался, представился, попросил поделиться подробностями. Подразнив меня отговорками типа «ой, это было давно и неправда» и распалив намеками вроде «это же считай инцест, мне неудобно», Руслана призналась, что первый лесби-контакт был у нее много лет назад, накануне ее первого выхода замуж, разумеется, девственницей, и случился с будущей золовкой (оттого и намеки на инцест) — сестрой жениха, такой же, в сущности, молодой девушкой, разве что не девственницей, а недавно выданной замуж.
— Меня так достали разговоры перед свадьбой о первой брачной ночи, которые затевали все подруги и мало-мальски знакомые девушки, как имеющие, так и не имеющие сексуальный опыт, что просто раздраконили меня, заставили возбудиться со страшной силой и возжелать этого самого секса, о котором в теории я знала все, а на практике ничего. Намеки золовки стали последней каплей. И в то же время понимая, что сама я ни за что не решусь проявить инициативу, не дам жениху повода засомневаться в моей невинности, буду лишь покорно принимать его ласки и выполнять то, что скажет он, и не осмелюсь никогда диктовать мужчине, что ему следует делать... Смешно, да, DD? Какая я тогда была наивная... Так вот, я решила, что девушка — не парень, с ней можно не стесняться, даже в ту минуту забыла напрочь, что она мне будущая родственница, сама подошла и типа в шутку начала задираться, говоря «ну что, что он сделает со мной? Вот так? Или так? Или еще так?», стала ее целовать, обнимать, снимать одну одежду за другой, давать волю рукам, побуждать и ее действовать ответно. И знаешь, потом вспоминая, удивлялась, как же она моментально пошла мне навстречу, не оттолкнула, не отстранилась, безукоризненно сыграла в этой игре свою роль, где она была мною, а я — ее братом, — если свести ряд ее реплик в одну, так мне ответила Руслана.
— Может, у нее как раз был изрядный лесби-опыт, и это она таким макаром тебя соблазнила? — предположил я.
— Нет, вряд ли! Потом мы обе удивлялись, что такое на нас нашло, никогда раньше подобного не было.
— Ну и нормально. Первый блин не всегда комом. А второй?
— Что второй?
— Второго раза у тебя с ней было?
— Нет.
— А с другими девушками?
— Не было больше ни с кем.
— То есть твой первый лесби-опыт так и остался единственным?
— Ну да.
— Удивительно! — я и в самом деле был озадачен. — И только на этом основании 15-летней давности ты указала ориентацию «би»?
— Но ведь было же, — резонно ответила Руслана. — Как я напишу «гетеро», это ж будет неправдой.
— Тогда получается, — мой мозг пока отказывался принять такую приверженность буквальной правде со стороны женщины, — что ты завела анкету и хочешь познакомиться с девушкой, чтобы снова пережить ощущения той поры?
— Нет, — вновь удивила меня она. — Так-то пишут мне женщины, конечно, кому-то я и отвечаю, но встречаться не собираюсь. Там выше указано, познакомлюсь с мужчиной от 40 до 55 лет, разве не видно?
— Видно, — признал я. И сделал логичный вывод «если не с женщиной, тогда с мужчиной. Если с мужчиной, почему бы тогда не со мной». Трубы заиграли «в поход», и наступление началось.
... Недели через две или три, душным августовским днем, беременным грозой, прибыв на место свидания чуть ли не за полчаса до назначенного времени, я неспешно прохаживался по пешеходному бульвару, услаждая тело жаркими солнечными лучами, взор — архитектурными достопримечательностями города Эмска, а вкус — шоколадным пломбиром. Руслана не опоздала; поздоровавшись и обменявшись первыми вежливыми репликами, я с удовольствием оглядывал ее аппетитную фигурку со всеми заманчивыми выпуклостями и изгибами, и слегка удивлялся подчеркнутой белокожести, словно она посещала солярий наоборот, где не приобретают, а избавляются от загара. Небольшой променад в сопровождении оживленной беседы, и ставка верховного главнокомандования наносит решающий удар. Я предлагаю сесть ко мне в машину, припаркованную чуть поодаль, и поехать на заблаговременно снятую квартиру, выпить вина, отведать сладостей, продолжить приятное общение в приватном уединении.
Ноль реакции, ноль эмоций! Не отказ и возмущение, не восторг и спешка, не уточнение деталей и оговаривание условий. С такой же нейтрально-вежливой улыбкой на лице, как несколькими минутами ранее при беседе на отвлеченные темы, Руслана никак не реагирует на более чем недвусмысленное предложение, которое, впрочем, легко просчитывалось при виртуальном общении на сайте знакомств. Не расслышала? Бывает же, задумался человек о чем-то своем и на минутку выпал из реального мира. Или, может быть, я слишком замысловато высказался заковыристой фразой и сейчас она ждет продолжения-пояснения?
— Я хотел сказать... — снова заговариваю я в попытке выразить то же самое другими словами. Руслана на секунду прикрывает глаза и предостерегающе поднимает палец. Я понимаю, это означает «Помолчи! Подожди!».
Я молчу и жду. И в тот же день чуть позже в постели, и спустя несколько лет, когда мы, уже будучи любовниками со стажем, отмечая 5-летний, что ли, юбилей нашего знакомства, припоминали обстоятельства нашей первой встречи и сближения, Руслана объяснила эту затянувшуюся паузу так:
— Всё я расслышала и поняла. Я задала себе вопрос, хочу ли я этого? И когда уяснила точно, что да, хочу, тогда и сказала тебе «поехали».
Забегая вперед, добавлю, что такие же паузы-размышления в попытке найти ответ на вопрос «хочу ли я?... « были еще дважды. Когда я намекнул на оральный и прямым текстом предложил анальный секс. Но это было уже во время второй встречи, на первой обошлись классикой и болтовней на разные темы, узнавая друг друга. С третьей же встречи сценарий нашего интима стал претерпевать серьезные метаморфозы, придав Руслане в моих глазах не только личностную, но и сексуальную уникальность... но об этом позже, а пока вернемся на бульвар, в жаркий август 2010 года.
Меж тем, погода переменилась кардинально. Невесть откуда взявшиеся черные грозовые тучи в ускоренном темпе заволокли небо, сожрали солнце и превратили сиянье четырех часов пополудни в вечерние сумерки. Мы с Русланой еле успели сесть в автомашину, как раздался оглушительный удар грома и хлынул ливень.
Какая же это была сильная гроза! Всполохи молний рвали небо в клочья, раскаты гр
ома сотрясали город артиллерийской канонадой, а сверху нескончаемыми потоками хлестал бурный, яростный, неистовый летний дождь. За считанные минуты вода затопила мостовую и разогнала бегущих прохожих с тротуаров по окрестным магазинам; ливневая канализация захлебнулась, уровень воды все поднимался и поднимался, дождь грозил превратиться в потоп; лило не каплями и не струйками, ветровое стекло словно поливали из шланга, и дворники не справлялись.
И тут моя машина заглохла. Хорошо, я ехал в крайнем правом ряду, и увидев, что приборная панель погасла (шум мотора все равно был не слышен из-за громовых раскатов и завываний ветра), сообразил не нажать тормоз, а подкатиться по инерции к тротуару. Пробую завестись раз, другой, третий... бесполезно. Открывать капот и выходить ковыряться под ним бессмысленно: во-первых, моментально промокну хлеще, чем пьяный Ипполит в пальто под душем; во-вторых, понимаю, из-за чего заглох — скорее всего, вода залила трамблер, и пока он не высохнет, не надо напрасно суетиться. Сказать-то легко, а вот какие эмоции овладели мужчиной с юго-восточным взрывным темпераментом, когда рядом сидит новая женщина, и ты едешь на квартиру, чтоб ее трахнуть в первый раз, может быть, даже в жопу даст, а отсосет уж наверняка, и вдруг этот блядский дождь заливает ёбаный трамблер, а ты спокойно сидишь, ага, вот прям бесстрастно-невозмутимо, сцуко, и не делаешь никаких попыток вызволить принцессу из лап дракона, да она ж возмутится сейчас, хлопнет дверцей и поминай как звали.
— Не нервничай! — сказала Руслана, положив свою теплую ладошку на мою руку. — Дождь скоро кончится, и мы поедем, — успокоила она меня и заодно уберегла аккумулятор со свечами от последствий бесплодных попыток завестись и инстинктивных нажатий на газ. Низкий поклон от моей колымаги!
И действительно, минут через 5—7 трамблер подсох, мотор заработал, и мы поехали. А пока доехали, и дождь, не то что прекратился, но выплеснув первозданную ярость, притих и присмирел, выродился из проливного в моросящий. И мы даже чуточку промокли, пока добежали от торца дома до подъезда, ближе на машине было не подобраться.
... После второго бокала, движимый альтруизмом доктора Дж. (как бы не простыла Руслана в мокрой блузке) и эгоизмом мистера Х. (трындеть о том, о сем, попивая вино, это, конечно, хорошо, тем более Руслана оказалась очень интересной собеседницей, но надо же в койку в конце концов), я добился, чтобы блузка была снята и повешена сушиться, и Руслана осталась выше пояса голой, не считая черного бюстгальтера, обнимающего пышную грудь солидного размера (больше троечки однозначно, а может и четверка, что смотрелось весьма импозантно для женщины невысокого роста и не очень плотного телосложения). После третьего бокала я углядел невысохшее пятнышко на юбке, последняя отправилась на ту же веревку сушиться, а нижнего белья, контрастно выделяющегося на белом теле, моя гостья лишилась уже на диване, в процессе поцелуев, объятий и прочих взаимных ласк, составляющих прелюдию перед собственно сексом.
Как в переписке, так и при личном общении Руслана оставляла впечатление спокойной, уравновешенной особы. Гардероб и украшения тоже вполне соответствовали возрасту и статусу, но изредка проскальзывающие сексуальные нотки (возникающие, вестимо, с моей подачи, но изящно ею отбиваемые) почему-то внушили мне мысль, что «в тихом омуте черти водятся», и что, распалившись и возбудившись, она покажет «небо в алмазах».
Мысль оказалась ошибочной. Секс между нами ни в коем случае нельзя было назвать бурным, яростным или чрезмерно страстным. Соитие наше скорее напоминало близость супругов со стажем, которые давно уже знают привычки и предпочтения друг друга, понимают и без долгих слов реагируют на мимику и жесты, нежели нетерпеливое познание нового партнера вкупе с восторгом от чередования поз и видов. Но пусть слова выше не покажутся никому осуждением! Я неторопливо трахал Руслану в классической миссионерке, ощущая ее ритмичное поддавание, я целовал ее в губы, кайфуя от ответа, я ласкал ее грудь и тело, куда мог дотянуться, и чувствовал ее маленькие теплые руки на своем мохнатом торсе. Мне было приятно и уютно, готов биться об заклад, что и Руслане было более чем хорошо: ее лучистый взгляд и нежный шепот были несовместимы с притворством.
Почувствовав, что ее забирает (а мне кончать пока не хотелось), я вынул член, прилег сбоку и быстрыми движениями по клитору помог ей кончить. Оргазм Русланы тоже не выглядел фееричным: чуть участившиеся стоны, два-три вздрагивания всем телом, долгий и счастливый выдох, блаженная улыбка, и она в истоме закидывает на меня одну ногу, кладет голову на грудь, шепчет «Спасибо» и чуть погодя спохватывается:
— А ты?
— Успею, — отвечаю я беспечно. — Времени еще много.
Руслана оказалась потрясающе интересной собеседницей. Не знаю, что тому было порукой — то ли наше совпадающее в одной из сфер образование (подруга-журналистка, упоминаемая в нескольких моих рассказах, это Руслана и есть; второй диплом она получила как психолог); то ли наличие двух сыновей, чуть старше, чем мои, но понимание проблем поколения было соответствующим; то ли уважительность, с которой она отзывалась о двух своих бывших мужьях и любовниках разных лет; то ли умение разложить любой вопрос, хоть из жизни, хоть из литературы, хоть из политики на какие-то составные части и попытки найти ответ, что этим хотел сказать знакомый/автор или законодатель/чиновник. Плюс, не при первой встрече, конечно, но со временем ей стало известно о наличии у меня других подруг, и Руслана очень лояльно к этому относилась, иногда, правда, характеризуя ту или иную метким словом, не без этого, но, в общем и целом уважая их право на личную жизнь, включая совершение безрассудных поступков.
В общем, если слегка утрировать, то члену пришлось за уши оттаскивать хозяина от увлекательнейшей беседы, командовать ему ставить подругу в коленно-локтевую позу, и дотрахивать ту, чтобы завершить чересчур уж затянувшуюся «мужикальную» паузу. Почувствовав, что я ускоряюсь перед финишем, Руслана шепнула:
— Можешь в меня! — но я на всякий пожарный (береженного бог бережет), выдернул член, и оросил обильными струями ее большие, пышные, белые полупопия, растер сперму и нанес немного на темную звездочку ануса. И сам себе удивился — так меня захватила беседа с Русланой, что за три часа я так и не удосужился провести агентурную разведку, чтобы разузнать ее отношение к минету и аналу. Для разведки же боем было уже поздно, да и конвенции противоречило.
Когда же я просунул руку меж ее широко расставленных ног, нащупал вульву и нашарил клитор, имея в мыслях довести и ее до пика наслаждения, Руслана мягко отстранилась:
— Не надо, я больше не хочу, — и позже подтвердила, что ей достаточно кончить один раз, попытки довести еще либо безразличны, либо напрямую неприятны, зато умеет долго удерживаться и балансировать на краю манящей пропасти оргазма, и чем дольше удержится, тем приятней эффект, когда она туда рухнет.
Было начало восьмого вечера, когда мы вышли из квартиры и направились к машине, чтобы отвезти Руслану домой. Солнце уже склонялось к закату, но, не обжигая, еще полноценно согревало Землю и землян своими яркими лучами. Летний дождь вымыл небо до кристальной синевы, и сделал воздух настолько чистым и прозрачным, что закрыв глаза, можно было вообразить, якобы находишься в лесной чаще или горной выси. Лишь быстро высыхающие лужи напоминали, какую вакханалию устроила тут стихия несколько часов назад.
И с того дня, каждый раз, когда отверзаются хляби небесные, сверкают молнии и грохочет гром, ревет ветер и хлещет ливень, я вспоминаю мою верную подругу Руслану, нашу первую встречу в обрамлении множества остальных, бурный летний дождь и заглохший автомобиль, ее теплую ладошку на моей руке и ее спокойную уверенность: «Дождь скоро кончится, и мы поедем».
(продолжение следует)
207