И оба прямо в самую гущу. Толян орет как поросюк, я держусь. Но выбираться-то надо! А крапива кругом высокая, где кончается — непонятно. Ну, я зажмурился, лицо руками закрыл и ломанул прямо, не разбирая дороги, Толян за мной. Крапива по бокам хлещет, я терплю. Выбрались кое-как на ту сторону, вся шкура горит... Хорошо, за деревьями сразу увидали воду. Мы туда, на ходу шорты снимаем вместе с трусами. Я на себя смотрю — все тело красное, как у рака, только под трусами белый. В воду прыгнули — там небольшой обрывчик. Я на Толяна злой, что он в крапиву завел, стал ему приемы из водного поло показывать — как под водой по яйцам бить. Меня брат научил. Вроде стало нам полегче, вылезать неохота. А придется, вода-то холодная. Думаю, как обратно в лагерь пойдем в таком виде. Мишка-Горец (это мы вожатого так звали) или отжиматься раз сто заставит, а потом еще приседать, или вообще ремнем по жопе...
Тут Толян на спину лег, гребет ногами. Он тоже плавал хорошо, хоть и не так, как я. Я смотрю — у него писюн из воды торчком стоит. А он сам длинный, худой, выше меня на голову, и писюн у него такой же — длинный, тонкий, зато залупа большая. У него она тогда уже открывалась, а у меня нет, наверное, он дрочил чаще. Ну, я его за это дело хватаю, а он меня. У меня у самого стояк — наверное, крапива так действует. В общем, за концы друг друга держим и тянем под воду. И тут я смотрю на берег, туда, где мы шмотки оставили. А там стоят двое взрослых парней. Здоровые такие. Один уже голый, другой в камуфляжных штанах — солдаты из той части. Стоят и смотрят, как мы барахтаемся и за писюны друг друга тянем. Мне неудобно стало — еще подумают чего. А они нас подзывают. Ну что делать, выползаем на берег. Вид у нас еще тот — концы стоят у обоих, и шкура вся красная.
Ну, бойцы нормальными ребятами оказались. У них с собой был пузырь портвейна, они нам сразу предложили глотнуть. И спрашивают — что это с нами такое. Я им рассказал все про крапиву, и что в лагере нам за это трындец устроят. А они говорят — не ссыте, что-нибудь придумаем. Ну, в общем, посидели с ними, портвейна глотнули чуть-чуть (там уже мало оставалось, нам с Толяном пришлось по два глотка). Потом еще искупались вчетвером. Они тоже охуенные пловцы, особенно один. Мы с ним стали соревноваться — кто под водой дольше проплывет — и он выиграл. И боролись тоже классно, я все время под водой оказывался. А как на берег вылезли, мы с Толяном только обсохли — сразу чесаться начали. И писюны опять торчком, прямо неудобно. Я-то на животе лежу, а Толян сидит, выставил свое хозяйство. У него залупа аж красная от напряжения.
А Леха, боец тот, с которым мы в воде боролись, говорит:
— Ну, значит, если бы было молоко парное, или сметана, или хоть постное масло — вы бы намазались, и все прошло.
— Так нет же ничего такого... Даже портвейн весь выпили.
— В общем, пацаны, есть одно средство... Я только не знаю, вам оно понравится или нет.
А сам улыбается, и рукой свой конец теребит. Я посмотрел и просто охуел — там такая елдища толстая, рукой не обхватишь! И залупа как у Толика, только побольше раза в два, и цвет потемнее.
— Ну что за средство — спрашиваю.
— Спущенка.
— Чево?
— А че тут такого? Это ж чистый белок, ну как сметана или яйцо куриное. Вот скажи — ты шкурку гонять любишь?
— Ну да... иногда.
— Толян, а ты?
— Ага!
— Да вы не стесняйтесь, это ж нормально! Я пацаном был — тоже каждый день дрочил. А малафья течет уже?
— Еще как! У меня лет с десяти пошла! А сейчас мне четырнадцать (это я приврал — на самом деле тринадцать было).
— Вот видишь! И чего тут такого? У вас сейчас спущенки мало, на все тело не хватит, чтобы намазаться. А мы с Серегой (это его друга так звали) знаешь сколько времени не спускали? У нас двоих стакан наберется, не меньше. Мы сейчас подрочим, на вас сольем, а вы размажете по всей коже. А не хватит — еще наспускаем, не жалко.
— А поможет?
— Я от крапивы не пробовал. А если на солнце сгоришь, точно помогает. Я так свою девчонку лечил, на раз все прошло.
Я себе представил, как Леха засаживает своей девчонке эту штуку, как она тащится, а потом он вынимает, и по ней малафья течет... Как в порнухе. Мой писюн прямо подпрыгнул. Толяна, смотрю, тоже зацепило — он уже не стесняется, и свой конец прямо при них подрачивает.
— Ну как, готовы? Давай я на тебя спущу, а Серега на него. А потом поменяемся.
Я на спину ложусь, а он надо мной на коленях, и дрочит свою елдовину. Яйцами мне по животу водит. Я сам тоже подрачиваю, смотрю, как у него залупа раздулась. Потом он говорит:
— Я устал чего-то! Давай теперь ты мне.
Я выпендриться решил. Знал я один хороший способ дрочки, мне пацан из спортивной секции показывал. Я поплевал на обе ладони, и стал медленно по его стволу возить. И пальцами вокруг залупы. Он прямо тащится, постанывает... «Хорошо, давай, давай!» А мой конец ему сзади между булок уперся. Я думаю — может, сейчас я ему засажу? Но этого дела у нас в тот раз не получилось. В общем, от моих рук он и кончил. Как обещал — целый фонтан, и прямо мне на грудь. Даже на лицо брызнуло. Он стал руками размазывать по груди, по животу, потом на ноги перешел. Классно так, спущенка теплая, пахнет прикольно... Я чувствую — вот-вот тоже спущу. А он как раз меня за член взял, у него руки еще скользкие... Ну, в общем до этого у меня такого кайфа точно не было. Я даже заорал, и в глазах все потемнело. Прихожу в себя — а он уже мою малафью размазывает.
— Вот видишь, и твоя в дело пойдет!
Мы глядим на Толика с Серегой — а они не хуже чем мы оттягиваются. Толян лежит на спине, ноги сжал, а этот на нем сверху, как на девчонке, и между бедер трахает. Жопа так и ходит взад-вперед. А Толяну нравится, сразу видно! Он глаза закрыл, стонет... Мой Леха к ним пристроился, и стал Толяна руками лапать за грудь. Он прямо весь выгибается от кайфа. А Лехин член у него прямо перед носом оказался. Я смотрю — он рот открыл, и к нему тянется. Я от Толяна такого, прямо скажем, не ожидал. Он мне потом уже рассказал, что раньше сосал одному пацану в классе. В общем, взял он его елдак за щеку, и сосет. Тут Серега тяжело задышал, конец свой выдернул, и тоже обспускал Толяну все пузо. И Толян с ним вместе кончил. Они ему тоже все размазали по груди и по ногам, и пошли окунуться. А нам нельзя — должно же все впитаться, а то зачем было мазать. Ну, мы лежим рядом, балдеем, подрачиваем...
У меня и сейчас после первого спуска обычно не ложится, а тогда тем более. Толян прямо весь светится, рожа довольная... А я думаю, что надо и мне в рот попробовать, раз ему так это дело понравилось. Тут бойцы из воды вылезли, мокрые, холодные, мне прямо захотелось к ним обоим прижаться — жарко же! Решили поменяться: чтобы я теперь с Серегой, а Толян с Лехой. Серега меня посадил на колени, лапает, в губы лезет целоваться. А я не пробовал никогда, у него щеки колючие, щекотно... Но потом ничего, вьехал, понравилось. А сам рукой его за конец щупаю. У него не такой большой, как у Лехи, но тоже приличный. Он на спину лег, а я сразу к его концу — охота попробовать. Засосал со всей силы, чмокаю, думаю — так лучше. А он меня по затылку — «Тише, — говорит — зубами не корябай, а то нафиг откусишь». И разворачивает меня так, чтобы мы друг другу могли сосать. «Смотри, как надо...»
Стал меня учить: сперва головку облизал, потом постепенно весь в рот забрал... А мне с первого раза щекотно, больно, у меня же еще даже залупа толком не открывалась. В общем, мы с ним так возимся, смеемся, не столько сексом занимаемся, сколько прикалываемся друг над другом. Но я ему все же немного пососал. Мне понравилось, и ему вроде тоже, хоть я тогда и не умел. Наконец он вспомнил, что надо мне спину намазать. Положил меня на живот и булки раздвигает. И чувствую — он мне туда прямо концом тычется. Я стал вырываться — «Э, нет, в жопу трахать мы не договаривались». А он говорит — «Я трахать не буду, просто чуть-чуть подвигаю сверху «. Ну, я расслабился, а он членом мне водит прямо между булками, и еще руками их сжимает, чтобы поуже было. Так мне это понравилось — я даже пожалел, что сначала стал вырываться. Может, и стоило дать ему меня трахнуть по-человечески.
Ну, в общем, я слышу — он задышал, как тогда с Толиком, и на спину мне потекло... Толик с Лехой тоже отстрелялись, сидят оба довольные. Мы еще довольно долго сидели, о том-о сем разговаривали... Мы им про лагерь, они про свою жизнь. Полчаса прошло, они нас спрашивают: помогла спущенка? Мы смотрим — правда, краснота почти прошла, и не чешется. А Леха говорит с таким серьезным видом: «Чтобы как следует помогло, нужно еще обязательно по глоточку внутрь принять, а то потом все равно чесаться будет». Это он прикалывался, ясное дело. Ему просто захотелось еще с нами поиграться. Ну, мы с Толяном тоже были не против. На этот раз мы на пары не делились, а стали возиться все вчетвером. Я Лехину елду попробовал заглотить — дальше середины не получилось. А он мне классно так отсосал! Я лежу и просто тащусь: мне, пацану, здоровый накачанный мужик сосет!
Я ему в рот спустил, а он облизывается... С Толиком мы тогда тоже первый раз друг друга на вкус попробовали. Потом-то у нас часто было... А еще меня вот что прикололо: Серега меня на живот положил, булки мне раздвинул, и туда прямо языком, как будто трахает... Я просто озверел от такого кайфа. Потом я ему тоже так сделал, и Лехе. Долго мы так кувыркались, все друг друга уже перепробовали (но в тот раз только сосались и лизались по-всякому, больше ничего не было). Кончили мы с Толяном еще, наверное, раза по три, и бойцы от нас не отставали. Смотрим, уже поздно, на ужин опаздываем. Бойцы наши нас проводили почти до лагеря, сказали, как их в части найти... Мы потом часто встречались, пока у нас смена не кончилась. Ну, и дома я потом с ними пересекся, но это уже другая история. А в лагере нам ничего тогда не было.
Горец даже не заметил, что мы сбежали. Зато в другой раз он нам такое устроил... Но об этом я в следующий раз расскажу.
127