Меня аккуратно вытаскивает из сна плавная, спокойная мелодия будильника на телефоне. Никогда не понимал тех, кто выбирает для своего пробуждения какой-нибудь hеаvy mеtаl, мотивируя это тем, что «так я лучше просыпаюсь» или «по-другому меня не разбудить». От такого резкого и внезапного начала дня я бы вздрагивал, колотил руками-ногами об стену и изголовье кровати и однажды непременно словил бы сердечный приступ в девять утра. В общем, перспектива не радует.
Выключив мобильник и протерев глаза, я натягиваю штаны и футболку, надеваю очки и включаю компьютер точным попаданием большого пальца ноги по кнопке запуска системного блока. Жалюзи не открываю: пусть за окнами шумит проснувшийся город, мне после сна в темноте мне гораздо приятнее.
Шумит вентилятор системного блока, тихо шипят колонки, неярко светится монитор... Совесть привычно укоряет меня за то, что я сел за компьютер в такую рань, не приняв душ и не позавтракав. Ну что ж, у меня есть веская причина: я обещал своей девочке, что найду работу, а значит, должен регулярно проверять почтовый ящик в надежде, что кого-то заинтересовало одно из моих резюме, разбросанных по всемирной паутине... Пока запускается е-mаil, я представляю себя пауком, разбросавшим свои резюме — приманки, чтобы ловить новых и новых жертв.
В ящике с десяток свежих писем. Вздох разочарования — ни одно из них не является предложением по вакансии, в основном рекламный спам и уведомления о подписках. Ну что ж, раз я никому за пределами своей квартиры не нужен, можно расслабиться — не придётся выползать из дома. Кликаю на одну из подписок и отправляюсь в путешествие по любимой галерее с эротическими картинками, в которой за ночь наверняка появилось кое-что интересное.
Тихо скрипит дверь за спиной, и я слышу шаги. Моя девочка проснулась и решила проведать меня. Да, мы не проводим вместе каждую ночь — это одно из наших правил. Утро застаёт нас под одним одеялом только тогда, когда кому-то из нас захотелось этого. Вчера же она ничего подобного не предлагала, а я не стал настаивать.
Я не закрываю «непристойные» сайты — нет нужды, Крис в курсе всего, что я делаю. Только, из уважения к ней, вытаскиваю руку из штанов. Она подходит сзади и, обнимая меня через спинку кресла, дежурно чмокает в щёку:
— С добрым утром, мой дорогой любитель порнушки.
— С добрым утром, моя милая извращенка.
Похоже, у неё хорошее настроение, раз она не назвала меня просто «дорогим», «милым» или, хуже того, каким-нибудь «котёнком» или «зайчиком».
— Опять теребишь себя с самого утра под свой любимый хентай?
— Нет, только почесался там.
— Врёшь, — по голосу Крис чувствуется, что она улыбается. — Дай-ка посмотрю, на что ты там польстился...
Я, не глядя, протягиваю ей беспроводную мышь. Тёплые тонкие пальчики принимают её, кладут на моё плечо, точно это рабочий стол, и она отматывает браузер на несколько страниц назад. С «невинной» фотографии обнажённой красотки на хентайный рисунок, с монструозными тентаклями и парой насилуемых ими девушек-футанари.
— Так-так... — в голосе смешиваются улыбка, лёгкий укор и игривые нотки, — опять у нас девочки с причиндалами?
— Как видишь, — спокойно отвечаю я. Её губы тянутся к моему уху и шепчут:
— А ты хотел бы провести ночь с одной из них?
— Крис, прекрати, — я с усмешкой чуть поворачиваю голову и вижу боковым зрением, как блестит один из её чудных глаз в свете монитора. Она притворно вздыхает:
— Ты прямо-таки напрашиваешься, чтобы тебя трахнули в попку.
— Брось. На этом рисунке мне нравится выражение их лиц.
— Да неужели? — она подмигивает и уходит по своим делам, нежно проводя пальчиками по моему плечу.
9:20
Я включаю душ и пару минут нежусь в приятных тёплых струях воды. В метре от меня Крис чистит зубы, полупрозрачная занавеска превращает её в размытый силуэт, по которому можно сказать только то, что, во-первых, она голая, а во-вторых, сегодня она решила побыть русой блондинкой. Цвет её волос меняется так часто, что в ответ на вопрос о внешности моей подруги я обычно говорю, что волосы у неё радужные.
— Сегодня ты светлая?
— Только снаружи, — отвечает она, откладывая зубную щётку и прополаскивая рот. Я усмехаюсь:
— Опять будешь врать, что внутри ты злая и испорченная?
— Почему врать? — притворно удивляется она. — Так и есть!
— Ага, конечно, — саркастично отзываюсь я. — Демоническое создание, заключённое в теле юной хрупкой девушки, полное грязных порочных мыслей.
— Так и есть, — улыбается она. Через секунду её пальчик, промахиваясь мимо сфинктера, утыкается в мою ягодицу.
— Эй!
— Ну прости, промахнулась, — со второй попытки палец попадает куда задумывалось и начинает массировать стенки моего заднего прохода. Я уже не удивляюсь этому — мой душ бесцеремонно прерывается таким вот образом уже неделю. С полминуты я стою, оперевшись на стену и позволяя ей «поиграть», затем резко двигаю тазом вперёд, одновременно сжимая сфинктер, и её палец, не удерживаясь, выскальзывает наружу.
— Куда?! — Крис заглядывает за занавеску, и я, не глядя, направляю в её лицо струи душа. — Ай!
— Побаловалась — и хватит, — непреклонно заявляю я. — И вообще, как связано желание анального секса с тем, что ты якобы злая и испорченная?
— Скажи это проповедникам по телевизору, — хмыкает она, вытирая лицо. — «Пороться в дымоход — от лукавого!».
— Как и всё остальное. Смирись, Крис, рай нам не светит.
— Он у нас и так есть, — улыбается она и выходит из душа.
10:00
Одевшись, я выхожу на кухню. Моя девочка готовит завтрак, и я, встав в дверном проёме, любуюсь ею со спины. Крис невысокая и худенькая, и хотя ей уже за 18 (я бы даже не поверил, насколько), она всё равно выглядит как старшая школьница. Хотя моя девочка любит переодеваться и экспериментировать с одеждой, сегодня она одета довольно повседневно и спокойно: свободные серые штаны и синевато-зелёная рубашка с коротким рукавом, правда, насколько я помню, выделяющаяся внушительным декольте. Волосы Крис выпрямила ещё вчера, и теперь её правильные, красивые светлые пряди, перехваченные тёмными ленточками, падают на спину, скрывая от меня плечи и шею. Теперь моя очередь обнять её сзади.
Не говоря ни слова, подхожу, склоняю к ней голову и заключаю в кольцо рук, словно невзначай одной из ладоней касаясь груди. Как я и думал, лифчика она не надела.
— Никакого секса у плиты, — прохладно отвечает Крис, аккуратно приподнимая крышку и убеждаясь, что яичница ещё не готова.
— По-твоему, я не могу тебя просто обнять, безо всяких намерений?
— Все вы, мужики, втайне думаете только об этом! — фыркает она.
— Значит, я живу в одной квартире с мужиком, — улыбаюсь я.
Крис не отвечает, но по тому, как покраснела ближняя ко мне скула, я понимаю, что совершенно правильно разгадал её мысли. Моя девочка вовсе не скромна, о нет — мне часто кажется, что краснеет она только ради меня, чтобы я продолжал её читать, словно книгу с загадками.
— Давай я тебя поцелую, а ты не будешь мешать мне у плиты, — предлагает она и, не дожидаясь ответа, жадно приникает к моим устам.
Спустя пару минут яичница готова. В это мгновение я одновременно горжусь Крис и завидую ей: нехитрое блюдо у неё всегда выходит идеальным, она словно шестым чувством понимает, сколько капель масла нужно лить на сковороду, сколько класть яиц и ломтиков колбасы, как их разложить так, чтобы ничего не пригорело и всё равномерно прожарилось, и сколько секунд надо ждать до того момента, когда всё будет готово. У меня же вечно или вся яичница пережарена, или, наоборот, местами белок и желток не сворачиваются до плотной кондиции, оставаясь жидкими, и тогда моя девочка шутит, что я кончил ей на тарелку поверх завтрака.
На столе уже стоят две дымящиеся кружки с кофе (обычным растворимым, не пафосным «зерновым», «натуральной обжарки», «особого помола» и прочее), небольшая корзинка с нарезанным белым хлебом и плошка сливочного масла. Завтрак скромный, но всё равно приятно, что Крис решила обо мне позаботиться. Не иначе как хочет симметричного ответа в чём-то.
Она ставит передо мной тарелку с лучшей на свете, эталонной яичницей «а ля Крис» и садится напротив. Отрезав и отправив в рот первый кусок, я начинаю жевать и любуюсь моей девочкой, методично разделывающую собственное блюдо. Она красивая. Я считаю, даже очень красивая... Мне всегда сложно её описывать, ведь эта красота не заключается в какой-то одной детали. Её лицо очень простое и естественное, и весь ансамбль его черт в высшей степени гармоничен, в этих пропорциях наверняка спрятано легендарное «золотое сечение». Но описать по отдельности подбородок, нос, губы, линию бровей невыносимо трудно, это всё равно что читать связный текст по отдельным случайным словам: пропадает волшебство языка в стыках между ними. Также и с чертами этого прекрасного лица.
— Крис... Как бы ты охарактеризовала свой подбородок?
Моя девочка смотрит на меня единственным, что выдаётся из общего «золотого сечения». Конечно же, глаза. Они потрясающие: большие, бирюзовые, сине-зелёные, принимающие тот или иной оттенок в зависимости от настроения. Эти глаза прекрасны и в гневе, и в милости, и в строгости, и в развязной похоти. Иногда Крис пытается загипнотизировать меня, и хотя у неё никогда этого не получается, мне кажется, что ей ничего не стоит приказать мне что-то одним лишь взглядом. Просто она пока ещё не поняла, как именно это следует делать. К счастью для меня.
— К чему тебе мой подбородок? — ворчит она с набитым ртом, не обращая внимания на правила этикета.
— Пытаюсь описать тебя словами.
— Это, конечно, очень мило, но я не собираюсь облегчать тебе задачу. — Взгляд бирюзовых глаз чуточку насмешлив.
— Какую задачу? — Мне, конечно, понятно, о чём она, но сейчас мне нравится дела
— Ты хочешь заговорить меня комплиментами, чтобы я потеряла голову и отдалась тебе прямо на этом столе!
— Крис, — строго осаживаю её я, — вижу, что тебе с утра неймётся и ты жаждешь, чтобы тебя трахнули, но то, что ты говоришь сейчас — глупость. Люди могут делать друг другу комплименты безо всякой подоплёки. И, кроме того, этот стол нам не подходит: он слишком низкий, а вставлять в твою жадную дырку на полусогнутых мне не слишком удобно!
Она смеётся, и я убеждаюсь, что сказанные непристойности доставляют ей удовольствие. Очередной взгляд — исподлобья, игриво-многозначительный.
— Надо будет заказать ещё один стол. Чтобы у нас в кухне было их два.
— Зачем?
— На втором ты будешь жарить меня, когда я тебе это позволю, а на этом я трахну тебя в попку, когда наступит час лишать тебя анальной девственности!
Смеюсь в ответ, и это немного выводит её из себя. Или она намеренно делает вид, что смех её уязвляет.
— Я серьёзно! Вот, смотри — Крис встаёт и складывает руки перед штанами, как будто держит невидимый член, — идеальная высота, чтобы вогнать страпон в задницу, когда ты будешь лежать на этом столе! Я же специально при покупке подбирала его с учётом твоей наглой девственной попки!
Смеюсь ещё сильнее, представляя, как Крис расхаживает по большому мебельному магазину со страпоном, пристраиваясь к столам в поисках идеального по высоте. Теперь понятно, почему за ним не очень удобно есть.
— Хватит ржать! — кипятится она. — Чего смешного в том, что тебя трахают в зад?
— Ну, как минимум то, что ты уже полгода грозишься вставить мне нечто ужасающих габаритов в задний проход, но пока единственное, что там побывало — твой палец. Причём один.
— Между прочим, — роняет она, глядя куда-то в сторону, — сегодня я уже убедилась, что пора подключать второй палец. Чтобы первому было не слишком просторно и одиноко. Так что жди завтра парочку.
— Может, пригласишь сразу всю руку? Сколько можно ждать твою хвалёную анальную месть?
Я шутливо «провоцирую» её, потому что привык к этим угрозам за полгода. И сегодняшний ответ Крис не отличается от вчерашнего, равно как и, скорее всего, от завтрашнего:
— Будешь ждать сколько нужно. Месть будет неожиданной и сладкой, — она облизывает губы, — для меня. И очень болезненной и стыдной для тебя, мой будущий анальный раб.
Я спокойно отхлёбываю кофе.
— То есть, если тебе нужна неожиданная месть, я должен ждать этого события, чтоб
ы всё испортить и месть не состоялась?
На какое-то время она теряет дар речи. Или делает вид, что теряет. Я как раз успеваю сделать победный глоток.
— А ты проверь, что кончится раньше, — наконец предлагает она, недобро косясь на меня — твоё ожидание или моё терпение.
10:30
Сижу в кресле и читаю книгу, допивая вторую порцию кофе. Конечно, на завтрак хватило бы и одной, но Крис за завтраком преподнесла мне милый и скромный подарок безо всякой особой причины: кружку с надписью «Я — твоя», на которую помещена одна из моих любимых фотографий. Крис, тогда ещё брюнетка, в узком чёрном топе с большим декольте устроилась на диване в окружении цветов, а поза, жесты рук и мечтательный взгляд, несмотря на эротический подтекст, создают ей образ совершенного ангела — не хватает только крылышек и нимба. Такой знак внимания меня тронул и, конечно же, следовало немедля «обмыть» очередную из моих кружек, которую на этот раз придётся беречь от взглядов гостей и не слишком близких друзей.
Крис появляется из кухни, также с кружкой чего-то горячего. Поднимаю глаза и убеждаюсь, что моя девочка по-прежнему верна себе. Её новая кружка по дизайну является копией моей, только на ней написано «Ты — мой», а фигура Крис с тёмно-русыми волосами, собранными в хвост, одета в чёрный костюм домины из латексного корсета, чулок, длинных (до локтя) перчаток и короткой юбки. Жесты соответствуют: одна рука демонстрирует алую плётку, а другая, стягивая юбку, демонстрирует скрывавшийся под ней массивный страпон. Похоже, эту кружку нам тоже придётся прятать.
— Решила сделать себе пару? — усмехаюсь я, откладывая книгу на журнальный столик. Моя девочка, опираясь на дверной косяк, загадочно глядит на меня, делает глоток из «кружки-домины» и спрашивает с хищной улыбкой:
— Нравится?
— Моя лучше, — я торжествующе поднимаю «кружку-ангела». Крис тут же присаживается на подлокотник кресла и, проводя указательным пальчиком по моей футболке напротив сердца, с чарующей, колдовской улыбкой спрашивает:
— Не хочешь сделать глоток?
Внимательный, пристальный взгляд домины-Крис на кружке, оказавшейся прямо у меня перед глазами, конечно же, не оставляют сомнения относительно скрытого подтекста этой фразы.
— Почему бы и нет?
Крис с улыбкой, полной коварства, подносит кружку к моим губам, точно в этом кофе лошадиная доза клофелина, после которой я уж точно стану её игрушкой. Но и этот ход нашего «спектакля переносных смыслов» уже продуман. Я чуть отстраняюсь, нежно беру руку Крис за запястье, ловко подставляю свою полупустую «кружку-ангела» и под её удивлённым взглядом переливаю туда часть кофе из её «кружки-домины». В качестве завершающего аккорда чокаюсь и делаю несколько жадных глотков, сопровождаемых удовлетворённым «м-м-м».
Наградой за успешно решенную задачу мне служит тёплый, внимательный взгляд бирюзовых глаз. Она не сердится на то, что в этот раз я оказался чуть хитрее, она в восторге от того, каким изящным вышел отказ, и вознаграждает меня жарким, страстным поцелуем.
Прервавшись, мы ставим кружки на журнальный столик. Очередное из наших правил: когда один из нас одурачивает другого, а проигравший признаёт это при помощи поцелуя, он поступает в распоряжение победителя и обязан исполнить его желание. Это правило изобрела Крис в самом начале нашего знакомства, даже не подозревая, что я буду побеждать с огромным отрывом. Конечно, беспроигрышным моё участие в этом состязании тоже не назовёшь: порой Крис получает меня. Но, надо отдать ей должное, ни разу она не пыталась использовать своё право победителя, чтобы выполнить своё коронное намерение по поводу моей задницы, ограничиваясь более традиционными видами секса. Наверное, для неё так было бы слишком просто.
И вот я получил Крис. Зарываясь пальчиками в мои волосы, она соблазнительно шепчет мне на ухо:
— Делай всё, что пожелаешь... Я согласна, мой победитель.
Чего я только не пробовал, как только не имел Крис за несколько месяцев существования этого правила! В конце концов даже фантазия начала мне изменять. Теперь держу в голове несколько способов «про запас», придуманных заранее.
— Минет, в шкафу, и твои руки привязаны к вешалке.
Ей понравилось. Или она отлично сделала вид, что ей понравилось.
10:50
Затягиваю узел на запястьях и проверяю на прочность: плотно, но нежно, не сдавливает кисти. Крис с поднятыми руками стоит передо мной на коленях, подложив под них подушку, чтобы не так больно давило днище шкафа. Её лицо утыкается в старую меховую шубу. Понятия не имею, кому она принадлежала, и уж точно это не из имущества Крис — моей девочке было бы трудно таскать такую тяжёлую и длинную одежду. Поэтому сейчас это просто один из элементов нашей игры.
— Тебе удобно, моя сладкая? — как можно более невинно спрашиваю я.
— Вполне, мой дорогой мучитель, — игриво откликается она. — Заходи. И в меня тоже...
Я развешиваю куртки, рубашки и многочисленные платья и блузки Крис так, что моя девочка оказывается буквально загромождена длинными пальто и пресловутой шубой, а передо мной висит её костюм, в котором она порой изображает японскую школьницу. Делаю шаг и закрываю за собой двери, оказываясь как будто в другом мире. Может, это и не Нарния, но тоже неплохо: я точно попал в мягкий плотный кокон, успокаивающий и чуточку убаюкивающий. Шкаф полон необычных запахов, смешивающихся друг с другом, а сильнее всего пахнет костюм японской школьницы, в который я зарылся носом. Это запах Крис: лёгкие, ненавязчивые цветочные духи с ноткой чего-то особого, что сам я привык считать запахом страсти. Не просто девичий пот, а что-то ещё.
— Дяденька, я хочу есть! — приглушённо просит писклявый голос Крис, точно она маленькая девочка. — Ты обещал мне конфетку!
«Конфетка» уже давно на взводе, осталось только раздвинуть завесу одежды и нащупать Крис.
— Открой ротик, маленькая голодная девочка.
Я делаю шаг вперёд, раздвигая висящие перед нами рубашки и платья. Ледоколом идёт мой член; ткань одежды раздражает головку, вызывая лёгкую боль. Это меня не останавливает, и вот наконец цель достигнута: «конфетка» касается тёплой кожи моей девочки. Я промахнулся мимо рта: Крис, хихикая, трётся носом о головку, размазывая её пахучие выделения по лицу. Сориентировавшись, чуть наклоняюсь вперёд, и моя девочка послушно ловит губами «конфетку».
Всего этого я не вижу: вокруг полная темнота, как будто ничего нет, и нас нет тоже; как будто это плотная утроба неизвестного монстра, окутавшая мою верхнюю половину тела; на ощупь она — словно мягкая ткань, на запах — словно Крис, а самый главный орган нижней половины тела охватило тёплое, влажное щупальце из плоти.
Не знаю, о чём думает она. Надеюсь только, что ей нравится.
Она старается. В её распоряжении только губы и язык, и она активно облизывает головку, уделяя наибольшее внимание уздечке и макушке члена. Не знаю, где и у кого моя девочка училась сосать, но научилась она неплохо. О, Крис... Приятно знать, что твой острый язычок прекрасно работает не только тогда, когда ты угрожаешь отыметь меня.
С громким чмоком она выпускает мою головку изо рта и проходится язычком вдоль нижней стороны. Я делаю ещё полшага; член ложится на лицо Крис, а её губы встречаются с моими яичками.
— М-м-м... — с наслаждением постанывает она, чуть оттягивая на себя и отпуская кожицу на мошонке, затем начинает ласкать её самым кончиком языка, точно котёнок, лакающий молоко. Наконец, моя девочка берётся за дело: одно из яичек оказывается целиком затянуто в ротик, и на несколько секунд Крис замирает в этой позе. Она знает, что мне нравится, когда мои шарики оказываются в тёплом, мягком и мокром плену между её губами и язычком. Ох, как приятно... Крис, может, тебе и удаётся лучшая на свете яичница, зато мой конёк — яйца вкрутую.
Пощекотав меня язычком, моя девочка выпускает добычу изо рта. Чтобы тут же пленить губками второе яичко. Такое старание обязано быть вознаграждено: я тянусь рукой к её лицу и осторожно начинаю щекотать подбородок, точно передо мной большая кошка. Крис вытягивает шею и млеет, постанывая на более высокой ноте.
Вдоволь наигравшись с яйцами, она возвращается к головке. Я подключаю вторую руку и начинаю мягко почёсывать её за ушами, одновременно поддерживая подбородок. Моя девочка совсем расслабляется и тает в моих руках.
— Ну давай, мой милый насильник, пользуй меня в рот... — просит она почти умоляюще.
— Желание дамы — закон, моя маленькая извращенка.
Член легонько касается её губ, и они раскрываются, точно прекрасный цветок, впуская мой член всё дальше и дальше в неведомую глубину.
— М-м-м...
от уже она уткнулась носом в мой лобок, а её подбородок с чуть высунутым языком касается мошонки. Великолепное чувство: весь член до последнего сантиметра в её глотке. Моя девочка не давится и по ощущениям не испытывает никакого дискомфорта. Я не вижу её, но если сейчас её глаза открыты, уверен — в них плещется желание и наслаждение.
Выхожу наружу до самой головки и вновь погружаюсь. Крис глотает слюну с характерным хлюпанием, и этот звук заводит меня. Я вновь выхожу и начинаю трахать её прекрасную светлую голову не столь глубоко, зато часто. Мои руки уже целиком ложатся на её виски, охватывая пальцами затылок, и управляют всеми её движениями. Крис мычит, стонет, чавкает и хлюпает, и ей это нравится — я не вижу, но я это знаю.
Даю ей передышку перед самым победным залпом, выходя до конца
— На лицо или в ротик?
— Дурак, что ли? — смеётся она. — Конечно, в рот! Я не хочу потом стирать всю эту одежду после...
Не даю ей договорить. Вгоняю член в горло и делаю несколько рывков, пока не чувствую, как начинают рывками пульсировать мышцы промежности, толчками извергая семя в её горло. Крис давится, кашляет, но не пытается вырваться, зная, что я всё равно не отпущу — быть в её рту в момент оргазма слишком приятно.
О, да...
Покачнувшийся за пределами шкафа мир приходит в себя. Я покидаю горло всё ещё кашляющей Крис, вытирая остатки спермы с головки о её губы. И открываю дверь шкафа. Дневной свет врывается внутрь и на несколько секунд ослепляет нас.
— Развяжи меня!... — умоляет она. — Не могу больше терпеть!
— Что терпеть?
— Я тоже хочу кончить...
Самое время отомстить моей девочке за сегодняшние намёки на моё изнасилование. Выхожу из шкафа и с превосходством гляжу на мою девочку, привязанную за руки к вешалке, стоящую на коленях, слизывающую остатки моего семени с губ. Гляжу на прекрасную Крис.
— А может, лучше оставить тебя на привязи в шкафу? Будешь моей гардеробной шлюшкой... Ты только представь...
— Развяжи меня!
— Только представь, я сделаю в шкафу полку на уровне твоей головы и буду ставить туда поилку и миску с едой, чтобы ты могла кушать и утолять жажду, не прибегая к помощи рук... Будешь вылизывать тарелки языком... А раз в день я буду заглядывать и погружать свой член в твой прекрасный ротик...
— Пожалуйста, нет! — кричит она, но что-то в её взгляде показывает мне: в глубине души она была бы не против, исключительно из любопытства: а каково быть чьей-то гардеробной шлюшкой? В этой черте характера — её сила и её слабость. Моей девочке интересно бывать в обоих ипостасях, интересно сжигать свечу с двух концов. Интересно заполучить меня в рабы и стать моей рабыней. Она удерживается на грани и ловко лавирует между этих крайностей.
Моя девочка... ты была бы великолепной гардеробной шлюшкой.
Я не говорю ей этого, развязывая верёвку. Освободившись от оков, Крис выпрыгивает из шкафа на меня, едва не сбивая с ног, и присасывается ко мне в поцелуе. По её щекам бежат слёзы: болят затёкшие руки, в которые вернулась кровь.
— Помоги... мне... — шепчет она между поцелуями.
Я запускаю руку под насквозь мокрые трусики и почти сразу нахожу волшебную точку, на которую надо нажать, чтобы Крис кончила. Спасибо долгим тренировкам.
— А-а-ах!!..
Она извивается в конвульсиях наслаждения на полу, плачет от боли и от счастья, тяжёлыми руками осторожно пытается забраться между ног, чтобы вновь довести себя до оргазма, думая о гардеробных рабынях. И о том, что за это прекрасное унижение меня, конечно же, стоит трахнуть в задницу. А я целую её в щёку и выхожу из комнаты.
Продолжение следует
203