У нее пышное платьице и колечко из проволоки. Ее первая свадьба — не свадьба вовсе; жениху с невестой едва исполнилось шесть, а колечки им делал соседский пацан, безответно влюбленный в Лису с декабря. В их возрасте это — целая вечность.
Вернувшись из садика, Лиса-Алиса демонстрирует колечко брату и его другу.
— Макс! — восклицает она. — У меня была свадьба!
Брат фыркает и отворачивается, возвращаясь к игре. На экране телевизора его герой надирает задницу герою Пашки.
— Я ж говорил, что она замуж выскочит раньше, чем я женюсь...
Пашка наклоняется к Лисе и берет в руки ее маленькую ладошку, рассматривая проволочное кольцо. Взгляд у него такой... Будь Пашке шесть, а не шестнадцать, слюнтяй из садика уже получил бы свой первый развод.
Но Пашке — шестнадцать, а Лиса не любит мужчин старше нее.
— Вырастешь — я тебя своей невестой сделаю, — с максимальной серьезностью заявляет Пашка. Лохмы у него густые, взгляд шальной, а в мужской красоте Лиса-Алиса еще ничего не смыслит. Мама говорит, что Пашка — «обаятельный засранец», но это, наверное, не очень хорошо.
— Так все говорят, — солидно отвечает Лиса. — А я уже замужем. Долго собирался!
Два.
Лиса — воплощение женственности. Все её тело дышит сексом: медленным-медленным, упоительно сладким сексом на белоснежных простынях. Округлые плечи, пышная грудь и талия, которую можно мерить обхватом ладоней... Курносый нос и нежные, улыбчивые ямочки на щеках. А еще у нее очень красивое подвенечное платье. А еще — серебристый цветок в волосах.
А еще она счастлива.
— Эй!
Пашка листает «Вог», забросив ноги на кофейный столик. Макс не успел на примерку, и послал вместо себя человека, который смыслит в свадебных платьях меньше, чем в квантовой физике.
Лиса смотрит на него, подбоченившись.
— Красотка, — говорит Пашка, не отрывая взгляд от журнала. — Как там твой жених? Уже разобралась с его целкой?
— Ты меня не разозлишь, — хладнокровно отвечает Лиса. — Я счастлива!
— Вы знакомы месяц, — говорит Пашка, опуская журнал на колени. Он расслаблен и выглядит так, словно Лиса должна перед ним оправдываться.
— Я счастлива! — говорит она, не меняясь в лице.
— Дура ты, — говорит Пашка. — Влюбленная...
— Я счастлива, — повторяет Лиса.
И улыбается.
И никакие мудаки не сумеют испортить ей настроение.
— Лучше бы за меня вышла, — говорит Пашка, открывая журнал. — Я хоть знаю, какой чай ты пьешь, в какой позе трахаешься и на какие орехи у тебя аллергия...
Три.
На этот раз платье не белое. «Белый для девственниц», — говорит её будущая свекровь. Но Лиса-то и в первом замужестве девственницей не была...
Кремовое платье облегает колени и обрамляет щиколотки пышными складками. Грудь Лисы в этом платье выглядит так, что Пашка, увидев её перед фотосессией, показывает большие пальцы.
— Охуенная, — признает он. — Как женишок?
— Он хороший человек, — говорит Лиса, откидывая с шеи завивающийся темно-рыжий локон. — И любит меня.
— Думаешь, этого достаточно, чтобы быть счастливой?
Она не знает. Но и думать об этом не хочет. Она уже пробовала «по любви», и закончилось это хреново.
— Твоему старперу скольк
о лет? — Пашка приглашает её на танец, и Лиса вкладывает пальцы в его сухую, чуть прохладную ладонь. — Шестьдесят? А ебать тебя кто будет?
Лиса смеется, медленно обвивая рукой его шею.
— С его финансами... Если я захочу, меня хоть Ченнинг Татум будет ебать.
— К черту Татума, — говорит Пашка. Лицо у него резкое и улыбчивое, с коварной ямочкой на подбородке. — Лучше выходи за меня.
Почему-то его шутка вовсе не кажется шуткой. В кремовом платье вдруг становится трудно дышать.
— Я уже замужем, — говорит Лиса. — Долго собирался...
Четыре.
Теперь Лиса пьет шампанское не на своей свадьбе. Да что там «пьет» — безобразно напивается, избегая столкновений с Максом и его невестой. Разбитое сердце требует самого надежного лекарства, и Лиса решает, что градусов в этом лекарстве должно быть сорок, а не двенадцать.
— Ты чего творишь, сумасшедшая?
— Я развожусь, — сообщает Лиса. Джек Дэниэлс плещется в ней пополам со слезами. — Мне так херово, Пашка. Мне...
Это для нее он Пашка, а для окружающих — Павел, как и Макс — давно уже не Макс. Им слишком много лет, чтобы играть в детские игры, но они почему-то играют — Лиса несчастлива в очередном браке, а Макс выглядит пришибленным, даже не успев жениться. Каждый из них сыграл в лотерею, и ни один не вытащил нужный билет.
Зато Пашка... Пашка красив как дьявол. Возраст уже тронул его лицо, оставив улыбчивые морщинки у глаз, сделав резче контур губ и заострив скулы.
— Ну что? — с горечью говорит Лиса. — Опять позовешь меня замуж?
— Ты уже замужем, — говорит Пашка. Его пальцы на щеке Лисы — тёплые-тёплые. Такие, что впору душу продать. — Я долго собирался...
Пять.
Сначала Лиса говорит подругам: больше никаких свадеб!
А потом: подавитесь, сучки. Я мастер спорта по организации свадеб, и эта будет лучшей!
Ей почти тридцать, но счастливый билет крепко зажат её в ладони.
С первым мужем было хорошо в постели. Со вторым — в счастливом обеспеченном быту. Но с Пашкой-то... С Пашкой везде хорошо.
С Пашкой, Пашей, её первым мужчиной. Он прикасается к Лисе так пьяняще, так умопомрачительно сладко, что сердце замирает.
Так, словно в мире кроме них больше нет никого.
— Если твой брат еще раз спросит меня, женимся ли мы по залету...
—... я отрекусь от него, а ты выбросишь его из окна, — распорядилась Лиса. Медленно обняла его за шею, наклоняя к себе, и поцеловала в ресницы, вынуждая Пашку смешно жмуриться.
А потом испортила возвышенность момента.
— Ну что, шампанского в честь помолвки, или в бар и по пиву?
— Напомни, — усмехнулся Пашка. — Почему мы не женились лет n назад?
— Потому что ты дурак?
И стрижка у него дурацкая. Но уж теперь-то она разберется...
— Ты в этом точно уверена? — спрашивает Пашка, и лицо у него внимательное. Ведь речь не о пиве. — Все твои замужества... что, если мы тоже...
Лиса молча тянется к телефону.
— Макс! — все вопросы с одними мужчинами она решает руками других мужчин. — Твой друг задает мне тупые вопросы. Приедь и выбрось его из окна!
Пашка смеется и прикусывает её нижнюю губу, нежную и чуть припухшую от поцелуев.
Скоро Лиса будет замужем.
Он долго собирался...
134