Перебираю их в своей памяти, наслаждаюсь ими. Их никто не отнимет у меня...
Я могу воссоздать для себя те ощущения, которые были тогда, в то лето. Ощущение чего-то сказочного и необыкновенного. Те запахи и звуки, и даже интонации в разговоре.
Счастливые воспоминания.
Или чудесные мгновения...
Как назвать их-неважно. Важны только они сами. Иногда, когда есть время размышлять, я думаю, что эти крупинки времени и чувств — это и есть настоящее золото. Настоящее счастье. И даже смысл жизни я вижу в них. Один из ее смыслов, по крайней мере...
Мы с тобой были на море, на нашем теплом черном море. В Крыму.
... Симеиз, набережная, кто-то поет караоке. Песня мягкая и нежная, медленная, как летняя морская волна-ленивица. И мы танцуем с тобой, рука в руке и щека к щеке в традициях старых добрых фильмов (наверняка, вы это раньше видели в кино)...
— Как мы давно не танцевали! — шепчешь ты мне. — Когда же это было последний раз?
Я молчу. Я не помню.
— Сейчас, — и улыбаюсь тебе...
Темное море за парапетом доносит звуки, запахи и шорохи, присущие только ему — морю...
Танец с привкусом морской соленой свежести и ночной теплоты, воздух как ощущение бархата, касающегося обнаженной кожи...
Нежность, наполняющая нас...
... Камни, камни под ногами, осыпи и огромные валуны. Спуск. Скользкий широкий камень — «пляж» и прозрачная вода под ним. Море... почти девственно чистое...
Ныряем в его глубину и поражаемся красоте — в который раз...
Солнце проникает сквозь толщу воды, преломляя свои лучи, отсвечивая светло-зеленым... в темно-зеленой воде, в глубине — густо-синей...
Черный маленький краб быстро-быстро бежит от нас по камням...
Мы не пытаемся его поймать...
Ты ныряешь и достаешь маленькую ракушку-рапана...
Вода чистая и прозрачная, как слеза...
Наверное, по Крыму такое чистое море осталось только здесь, на Симеизских камнях и в Штормовом...
Ныряю... море разворачивает меня, уносит вверх, как я ни сопротивляюсь, не могу нырнуть слишком глубоко...
Ласковое оно... море...
... Штормовое...
Мы ныряем в очках и видим, как на дне колышутся блики солнца... Волны песка, накаты — и солнечная сетка, словно накинутая на них, это так красиво... Блики шевелятся — и кажется, что на дно моря кто-то накинул красивую такую, нежную теплую солнечную сеть...
На дне — раки-отшельники. Я ныряю, собираю их, а потом отпускаю...
Ночью, приехав, мы разжигаем костер, кипятим в привезенном железном бидоне воду и готовим чай из трав. Чай получается хороший, добротный, степной, с запахом костра...
Лежим и смотрим на звезды... Вокруг поют цикады...
Засыпаем на берегу, постелив на песок пляжа полипропилен и привезенные из дома одеяла... Смотрим на зв
езды, долго-долго и шепчемся... Звезды крупные, небо низкое. В городе такого неба не увидать..
А ночное море теплое, как молоко...
... Спокойное море. Азов. Тихое и такое гладкое, что кажется: на поверхность натянута тоненькая целлофановая пленка, совершенно прозрачная, эту гладкость поддерживающая и ни капли цвета не отбирающая. Пейзаж вокруг так прост и красив, что кажется нарисованным двумя цветами плюс разные оттенки этих же цветов: желтого и голубого. Море, небо и песок. Людей нет, берег пуст. И поэтому место, куда мы приехали, напоминает край света.
«Край географии»...
Я увез тебя на край света...
Просыпаемся в шесть часов от того, что восходящее солнце заглядывает нам прямо в палатку, а слева слышен чей-то издевательский хохот. Так кричат чайки. Мы еще никогда в жизни не просыпались под хохот чаек!
А море — еще спокойнее, полный штиль. И солнечная дорожка на этой гладкой поверхности самой прозрачной в мире воды...
Солнце поднимается из моря и заливает его своим светом; все вокруг блестит вплоть до самых мелких ракушек в песке. На западном побережье Крыма совсем другие рассветы... там солнце лишь касается своим лучом горизонта над морем, а здесь море выглядит, как сцена в свете софитов...
Заходишь в теплое утреннее море, окунаешься у берега — и вдруг видишь маленькое чудо: совсем близко возле тебя плывет рыба! То показывается на поверхности, то уходит в воду, совсем не боясь человека. Это похоже на показательное выступление. Выходит, здесь край непуганых рыб — артистов?...
.. Троллейбус. Шелковица у дороги вся в каплях дождя. Тянется рука за чернеющей где то высоко на ветке длинной ягодой — срываешь — и тут же на тебя обрушивается холодный душ с широких листьев. Но это нас не останавливает. фиолетовые пальцы, нежно фиолетовые. Мы решаем пойти еще на белую шелковицу на улицу Подгорную. Там дом, обнесенный высоким крепким забором из ракушечника. там растут огромные шелковичные деревья, а владелица всего этого великолепия-жадная бабка. ну что за несправедливость! нет, говорю, нет, справедливость на свете есть, я точно
знаю, я посажу для тебя шелковичную рощу, по одной стороне будет расти белая, по другой-черная, крупная и сладкая, а ты добавляешь тихонько — и роозовая...
И эта мечта кажется мне самым романтичным из любовных признаний.
И так приятно было нам возвращаться домой, понимая, что счастливы мы счастьем самых счастливых и богаты богатством самых богатых. И что обещание шелковичной рощи в подарок-обязательно исполнится, ведь еще не было
случаев, когда обещанное мною не исполнилось; я очень редко раздаю обещания.
Прошлое-забыто, будущее — закрыто, а настоящее-даровано...
Но эти воспоминания — они такие настоящие... живые. Словно кусочки этого лета остались навсегда со мной и я ношу их в свое кармане, могу развернуть в любой момент в тихом месте и — полюбоваться...
183