Мартина не очень хорошо знала Джульету. Они жили в одном общежитии, но комната Джульеты находилась этажом ниже, и виделись они только по утрам, когда никто из них не пропускал завтрак, то есть примерно каждое четвертое утро. Они обе иногда появлялись на встречах в культурной группе Латинкс в студенческом союзе, но Джульета была в баскетбольной команде, а Мартина работала по ночам в ветеринарной клинике своего отца, поэтому они не особо пересекались. В принципе, Мартина знала Джульетту в лицо и знала, что у нее спортивная стипендия, и все.
Поэтому, когда Джульета подбежала к двери профессора Трентона, схватила её за запястье на полпути, прежде чем она успела коснуться деревянной двери, Мартина прекрасно поняла, как ей это удалось. Но не почему.
— Что за... ?
Ей удалось сказать только это, прежде чем Джульета закрыла рот Мартины другой рукой, прежде чем она успела закончить вопрос.
Замешательство Мартины продолжалось почти все время, пока другая девушка наполовину толкала, наполовину тащила ее по коридору, за угол и на лестницу. Половина ее шока просто вытекала из того, как легко Джульета маневрировала её телом, как детской игрушкой — Мартина не считала себя слабой или не в форме, но вблизи Джульета казалась высокого роста и ста восьмидесятью фунтами веса. И судя по легкости, с которой она подняла Мартину с ног, ее тело было очень мускулистым. Мартина вдруг поняла, почему Джульета получила спортивную стипендию.
Они спустились вниз по лестнице и вошли в кабинет на третьем этаже, прежде чем Джульета отпустила Мартину. Мартина подавила свой инстинкт бороться, пока они спускались по лестнице, но она определенно боролась первые двадцать или тридцать футов. Это не принесло никакой пользы, что, возможно, было одной из причин, почему Мартина так громко закричала, когда немного оправилась от шока:
— Какого черта?
Она кричала. Хорошо, что комната оказалась пуста.
— Серьезно, какого хрена это было?
Джульета посмотрела... не то чтобы сочувствуя, но, по крайней мере, она знала, что ей есть о чем сожалеть.
— Послушай, я могу объяснить, хорошо?
Она сказала, успокаивающе жестикулируя рукой, которая все еще держала запястье Мартины в твердой, но не жесткой хватке.
— Я просто хотела увести тебя отсюда до того, как профессор Трентон нас услышит и выйдет посмотреть, что происходит.
Мартина задалась вопросом, заметила ли Джульета её попытки вырваться. Но это вряд ли.
— Почему?
Спросила Мартина, пытаясь напомнить себе, что ей не нужно волноваться из-за этого. Джулиета не пыталась причинить ей боль, она просто не отпускала ее.
— Что за черт... — вздохнула она, заставляя себя успокоиться. Это как в клинике, сказала она себе. Волнение только всё портит. — Что ты думаешь он собирается сделать? У меня просто было несколько вопросов о выпускном экзамене, вот и все. Я не справилась с парой тем, и хотела спросить, что я сделала неправильно. Не похоже, что он взбесился бы из-за этого.
Темно-карие глаза Джульеты расширились в недоверчивом изумлении:
— Ты действительно ничего не знаешь, не так ли? В смысле, я думала, ты просто не веришь в это, но... какая у тебя специальность? Медицина?
— Ветеринарная медицина, — робко поправила Мартина. — Мой отец был ветеринаром с тех пор, как я родилась, я просто хочу выучиться, чтобы потом взять на себя его клинику, когда он уйдет на пенсию. Я была у него 101 раз, так что я могла... могла бы...
Она умолкла, увидев изумленный взгляд Джульеты:
— Твою мать, — прошептала Джульета в Тихом изумлении. Я думала, что все знают о «рабочих часах» профессора Трентона. И ты вот-вот постучала бы в его дверь, когда весь чертов кампус был почти пуст. Тебе так повезло, что я тебя увидела, девочка. Она села на одну из низких скамеек, окружавших комнату, потащив Мартину за собой.
Мартина почувствовала комок в горле:
— Ты же не говоришь, что этот профессор Трентон... извращенец, или что? — прошептала она. Изображение ее руки, тянущейся к двери, вспыхивало в её голове, как будто она переживала это снова и снова. — Кларисса и Тереза обе сказали, что он был очень добр к ним, действительно помог им понять материал намного лучше. Они ничего не сказали об этом... Она пожала плечами, не желая думать о том, что может означать ее пауза. «О чем угодно».
Джульета раздраженно закатила глаза:
— Ну, конечно, они этого не сделали. Кларисса учится на английском, а Тереза изучает физику. Они ходили к нему 101 раз, как и ты, потому что это такое же требование, как и у тебя. Вероятно, он добрался до них, прежде чем они даже поняли, что они в его власти, менее чем через минуту после того, как они вошли в его дверь, и к тому времени, когда он закончил с ними, они сказали всем именно то, что он хотел, чтобы они сказали. Как и с тобой, если бы меня там не было. Если хочешь знать, какой профессор Трентон на самом деле, спроси у такого психолога, как я.
Мартина чувствовала себя немного неловко, она ведь не знала Джульету. Она просто предполагала, что Джульетта была в школе баскетболисткой, и все классы она могла легко пройти, чтобы сохранить свою стипендию. Мартина подумала бы об этом немного больше, если бы не была так полностью сбита с толку остальными словами Джульеты.
— Добрался до них? Как он до них добрался? Например, подкупил ли он их хорошими оценками, или... ? — с трудом выговорила Мартина.
— Нет! Джульета смотрела на Мартину, как будто у нее было две головы или что-то вроде того. — Добрался до них, загипнотизировал их, да! Это целая специальность профессора Трентона — гипноз и формирование условного рефлекса. Он знаменит этим, у него десяток конспектов и прочего. Люди приходят в этот кампус, чтобы учиться у него, потому что он так хорош в этом. У него есть целые книги о том, как справляться со сложными вопросами, как делать быстрые индукции, как преодолевать подсознательное сопротивление при имплантировании предложений... он как мистер Великий Король гипнотизер. Ты серьезно ничего об этом не знала?
Мартина покачала головой, ее глаза расширились от шока и удивления:
— Нет, мы... ГМ... мы не изучали гипноз. Он сказал, что у него нет времени, чтобы дать нам на изучение этот материал.
Эти слова прозвучали так глупо, когда она произнесла их вслух, как будто ей все время должно было быть очевидно, что он что-то скрывает. Она не могла знать обо всем этом, не так ли? Не похоже, чтобы у нее было время проверить всех учителей, кроме того, что они ходят на занятия.
Джульета, казалось, думала иначе:
— Ни хрена себе, — сказала она с раздражением в голосе. — Если он не научит тебя гипнозу, то будет намного легче ввести тебя в транс, не осознавая, что он это делает. Возможно, именно это случилось с Клариссой и Терезой. Он начал говорить с ними, может быть, усадил их прямо рядом с собой, чтобы они могли смотреть прямо на него, потому что знает, что это напрягает твои глазные мышцы и заставляет тебя чувствовать усталость, и просто начал использовать голос, который попал в их головы.
Мартина почувствовала некоторое облегчение, и затем странное чувство усталости, которое она чувствовала с тех пор, как начала говорить с Джульетой. Она думала, что та привыкла смотреть в глаза с теми, с кем разговаривала. Неудивительно, что она почувствовала небольшое напряжение в глазах. Она посмотрела вниз на секунду, надеясь снять стресс, но ее взгляд упал прямо на сиськи Джульеты, и это было странно. Она снова посмотрела в глаза другой девушки, сонные они или нет.
— Ну, например, какой голос? — спросила Мартина, чувствуя, что должна как-то ответить.
— Ну, знаешь, как обычно, — пренебрежительно ответила Джульета. — Вероятно, начинает с того, что говорит им, что все в порядке, чтобы спутать их мысли, и если будет много информации,
чтобы принять все сразу, то ничего страшного, если это кажется немного подавляющим. Мартина начинала понимать информацию от Джульеты. Все казалось плавающим на поверхности, все откровения отскакивали друг от друга и оставляли ее почти головокружительной от шока.
— Но дело не в словах, — продолжала Джульета, а в тоне голоса и языке тела. — Ты, наверное, знаешь, каково это работать с животными. Тебе не нужно говорить что-то конкретное, тебе просто нужно сказать это низким, успокаивающим голосом, который позволяет тебе чувствовать, что все в порядке, чтобы расслабиться и продолжать получать информацию. Она сказала это тихо, как будто демонстрировала технику, пока обсуждала ее, и Мартина поняла, что кивает в знак согласия. Она знала, на что это похоже, как легко успокоить испуганное животное, если просто дать ему правильные ответы.
— И когда ты соединяешь эти два состояния, — сказала Джульета, слегка меняя положение так, что ее взгляд стал еще более острым, — очень легко вызвать состояние транса, прежде чем другой человек узнает об этом. Ты начинаешь с того, что подчеркиваешь те слова, которые создаю
т восприимчивое состояние — растерянное, подавленное, сбитое с толку, истощенное. Ты даешь им среду, в которой они чувствуют себя в безопасности, поддаваясь этим чувствам, где они смотрят на другого человека и видят фигуру, которой они могут доверять, человека с властью, которая также утешает и успокаивает. Мартина снова кивнула. Она не чувствовала, что ей есть что добавить к разговору — ее голова была переполнена всем, что говорила ей Джульета, — но, к счастью, другая девушка, казалось, была довольна просто поговорить, пока Мартина слушала.
— Профессору, вероятно, не нужно было ничего делать, чтобы представить себя авторитетной фигурой, — сказала Джульета. На ее лице был намек на улыбку, но Мартина обращала больше внимания на ее глубокие карие глаза. Он, вероятно, должен был бы заявить о себе по-другому, возможно, через демонстрацию физической силы и доминирования, — продемонстрировала она, прижав руку Мартины к стене, не показывая никаких видимых усилий, поскольку она использовала хватку, которую она все еще держала на запястье Мартины, чтобы крепко держать ее на месте. Мартина слегка сопротивлялась, внезапно осознав, как близко этот шаг сблизил их, но Джульета проигнорировала усилия Мартины с почти непринужденной легкостью. — Но эффект тот же. Ты принимаешь власть другого человека над собой.
Джульета улыбнулась немного шире. — Все как в твоей клинике, — сказала она, все еще сводя с ума успокаивающим голосом. — Ты держишь животное, шепчешь ему, ласково гладишь и даешь понять, что ничего плохого не случится... Свободной рукой она нежно погладила длинные темные волосы Мартины, коснувшись ее шеи, прежде чем вернуться к макушке. — И вскоре сопротивление переходит в послушное подчинение. Просто намного легче расслабиться, отпустить, принять это пассивное чувство и позволить ему полностью взять верх.
Мартина тяжело моргнула, закрыв глаза, она не хотела открывать их снова. Ее мысли казались странно вялыми, ее тело стало необъяснимо слабым и истощенным от усилия, которое она даже не помнила. Она хотела заговорить, разрушить заклятие, которое Джульета соткала своими словами, но ее разум чувствовал эту... пассивность. Такая послушная. Такая уступчивая. Она поняла, что губы Джульеты только что переместились в такт ее мыслям, и это казалось таким странным, но она не могла заставить себя думать о том, что с ней происходит.
— Конечно, с человеком все гораздо проще. Рука Джульеты продолжала двигаться, бродя по всему телу Мартины, пока она говорила. — Животное может слышать только мягкий, успокаивающий тон голоса, но ты точно понимаешь, что это значит, когда кто-то говорит тебе поддаться пустому, мирному ощущению. Мартина, ты прекрасно следуешь инструкциям, поэтому тебя гораздо легче загипнотизировать. Тебе так повезло, что я здесь, чтобы защитить тебя. Тебе так повезло, что ты можешь расслабиться рядом со мной, просто позволь себе сосредоточиться на моих глазах и звуке моего голоса, и пусть все остальное ускользнет на задний план, пока ты дрейфуешь в теплое, нежное расслабление.
Она протянула руку и обхватила Мартину за подбородок, нежно, но твердо покачивая его вверх и вниз. — Верно, — сказала она, обманывая Мартину, заставляя таким образом принять предложение. — Твои глаза такие тяжелые, твой разум так смущен, расслаблен и сосредоточен на моем голосе, но ты знаешь, что со мной ты в безопасности. Ты знаешь, что можешь просто отпустить, позволить своим мыслям остановиться на некоторое время и позволить моим словам погрузиться в твой сонный, сонный разум, и я позабочусь о том, чтобы тебя не загипнотизировали. Просто слушай мои слова, следуй моим инструкциям, и ты не сможешь быть загипнотизированной. Разве это не здорово звучит? Голова Мартины автоматически подпрыгивала вверх и вниз, хотя рука Джульеты уже давно опустилась, чтобы погладить ее грудь и живот. Она пробормотала что-то вроде одобрения, но в данный момент ей трудно было подобрать слова.
— Потому что теперь ты знаешь, о чем нужно знать, — сказала Джульета, подсовывая пальцы под подол юбки Мартины и приподнимая его. — Ты знаешь все признаки глубокого гипнотического транса, и ты будешь помнить их отлично, когда снова окажешься в этой ситуации. Когда твои глаза тяжелеют от мощного чужого гипнотического взгляда... когда твое тело начинает чувствовать себя плавучим и пассивным, и все, что ты хочешь сделать, это расслабиться и позволить другому человеку взять его под свой контроль... Когда твоя голова начинает чувствовать себя такой восхитительно пустой, такой перегруженой бременем мысли, что все, что ты хочешь сделать, это полностью отказаться от нее. Тогда ты поймешь, что впадаешь в гипноз, Мартина. Тогда ты поймешь, что впадаешь в непреодолимый транс.
Джульета снова переместилась в другое положение, раздвинув ноги Мартины коленями. Ее пальцы прижались к киске Мартины, поглаживая ее трусики, пока они не промокли от возбуждения, а веки Мартины не задрожали от удовольствия. — И ты поддашься этому чувству только тогда, когда это безопасно, не так ли? Мартина попыталась кивнуть, но голова ее стала невероятно тяжелой, и она поняла, что шея больше не выдержит. Она наклонилась вперед, ее тело поддерживала Джульета, ее голова покоилась на плече другой девушки, а их груди терлись друг о друга сквозь одежду. — Правильно, хорошая девочка. Ты сдашься, только когда будешь знать, что ты с кем-то, кому ты можешь доверять, с кем-то сильным, сильным и заботливым, кто поможет тебе погрузиться все глубже и глубже в эти чувства. Все глубже и глубже. Еще глубже... Рука Джульеты поднялась вверх к животу и скользнула вниз сквозь трусики, погружаясь в мокрую пизду Мартины. — И глубже.
Дыхание Мартины выходило в постоянном, жалобном стоне, когда Джульета потрахивала её. Она больше не могла следить за словами, имело значение только ощущение. Она слушала, как Джульета шепчет ей в уши, говоря, что она так долго ждала этого, что она наблюдала за ней через всю комнату в студенческом союзе и смотрела на нее каждое утро за завтраком и жаждала ее прикосновений и ее тела... но ничего из этих слов не осталось. Все это просто погрузилось в подсознание Мартины, принесенное приливом бесконечного дрейфующего удовольствия, пока она извивалась и стонала под толчками другой женщины. Она узнала об этом, но не могла об этом думать. Почему-то от этого стало еще жарче.
Мартина точно не знала, когда кончила. Время перестало иметь для нее какое-то значение, она плыла в теплом, бездумном блаженстве и беспомощно брыкалась бедрами о толкающие пальцы Джульеты, а потом вдруг наслаждение перешло в оргазм. Все, что она могла сделать, это поддаться этому чувству, уткнувшись лицом в плечо Джульеты, когда она визжала бившись в оргазме и пропитывала скользкие пальцы Джульеты своими соками. — Правильно, — ворковала ей Джульета, когда она кончила, — Вот так, кончай для меня, кончай только со мной, все это удовольствие перерастает в мою силу, я стану сильнее над твоим разумом. Сильнее над твоей волей. Всё больше и больше моя, с каждым выбросом сока для меня, моя красивая девочка. Вот и всё. Не останавливайся. Кончай для меня. Кончай для меня.
Мартина кончала и кончала, а Джульета продолжала мурлыкать в ушах, поддерживая оргазм дольше, чем Мартина когда-либо могла представить. Каждый раз, когда ей казалось, что она вот-вот расслабится, Джульета меняла угол своих толчков или шептала: «хорошая девочка, продолжай, не останавливайся», и Мартина находила новый пик своего блаженства. Она знала, что это удовольствие мучает ее, все сильнее привязывая к неумолимому контролю Джульеты, но ей было все равно, если это будет означать, что она будет чувствовать себя так же хорошо. Она чувствовала, как ее сопротивление рушится под натиском блаженства, и принимала это ощущение.
В заключительном оргазме её разум унёсло в теплое, восхитительное яркое свечение, это только заставило Мартину чувствовать себя еще более пустой. Все её тело было легким и плавным, и она совсем не удивилась, когда Джульета подхватила ее, как будто она почти ничего не весила и вынесла из кабинета. — Ммх, ммхх... — она пробормотала, пытаясь что-то сказать, не в силах в ее текущем состоянии.
Джульета, казалось, поняла. — Возвращайся в общежитие, умничка, — сказала она, и ее голос наполнился нежной любовью. — Тебе не нужно думать ни о чем. Просто расслабься, наслаждайся ощущениями своего тела, и я скажу тебе, какие мысли положить в твою красивую голову. Звучит неплохо, не правда ли?
— Ммм, — пробормотала Мартина, все тело ее обвисло в руках Джульеты, когда она позволила себе погрузиться в блаженную пассивность. Тепло тела Джульеты убаюкало ее в полусне, ментальном сне, который касался физического. Она не знала, когда Джульета освободит её разум от транса, или в каком состоянии она окажется, когда проснется. Но по мере того, как ее разум неумолимо кружился вокруг силы и соблазнительного удовольствия, которые предлагала Джульета, ее страхи растаяли в послушании. Все, что она знала — все, что она могла знать — это то, что теперь она в безопасности. И даже если бы она могла сопротивляться гипнозу Джульеты, Мартина знала, что чувство безопасности в объятиях ее новой любовницы было совершенно непреодолимым.
287