После смены мы, с Нелькой, забежали в детское кафе «Сладкоежка», отметили расставание до смены следующего года коктейлями — молочными. Зайти в другое заведение, отведать чего-то более крепкого, я отказалась. Напарница, конечно, обиделась, надула щеки, стала упрашивать: хоть по баночке джин-тоника! Почти сдалась, но ей, на сотовый, позвонил мужчина, за что, мысленно, я его возблагодарила.
Видимо, тот самый, с которым Нелька познакомилась вчера в магазине, покупая хлеб, молоко. Она быстренько запихнула в рот пирожное, подкрасила губы, чмокнула меня в щёку, произнесла «Танька, — это он! Пока, пока...» и исчезла.
Нет, не так! Запихнула в рот пирожное, чмокнула меня, проговорила, подкрасилась и исчезла...
Я осмотрелась. В кафе было уютно, пусто по случаю раннего утра. Новогоднее убранство, нарядная искусственная ёлочка, окна расписаны сценами из мультфильмов — «Дед мороз и лето», «Ну, погоди!», и других. Миленько...
«Ой! Чего сижу?!», — проснулась я от воспоминаний детства. Завернула оставшееся пирожное в салфетки, положила в сумку, допила коктейль, побежала.
Город изменился. Весной обычно не замечаешь распускания листьев, смотришь, а деревья уже зеленые. Так и с праздником, к своему великому удивлению, я обнаруживала присутствие наступающего Нового Года. Как-то вот сразу!
Полностью поглощенная открытием в себе внутреннего мира, — внешнего, я не замечала. Даже воздух стал предновогодним, пахло ещё не очищенными апельсинами и неоткрытыми бутылками шампанского. Никогда не чувствовали? И веточками, иголками хвои — мой путь домой ими просто устилался. Люди, в радостных хлопотах, несли с городского рынка пушистые ёли, а те, как и мне, всем в подарок, оставляли на снегу новогоднее настроение...
Зайдя во двор, я высунула нос из двойного оборота шарфа, втянула ноздрями этот ни с чем несравнимый, едва уловимый аромат предвкушения самого любимого праздника, оглядела свой балкон.
Лёша! Он курил, — увидел меня и спрятался. Быстренько поднялась на третий этаж, позвонила.
— Ты чего не спишь?! — с порога, спросила я.
— Уже одиннадцатый час... — ответил он, встречая меня в трико, без рубахи, босой, с взъерошенными со сна волосами.
— Даааа?! А я смотрю светло на улице! С подругой-напарницей в кафе посидели, поболтали, посекретничали...
Скидывая куртку, берет, я подмигнула в зеркало трюмо.
— Сапоги снимешь?
— Давайте, тёть...
— Лёшка! Застрелю! Не порть мне настроение!
—.. .Таня, ножку! — исправился он.
— Вот!.. Таня! Танечка... Начни с правой, натерла...
Лёша скинул с моих ног сапоги, я обняла его, хотела в награду чмокнуть в нос.
— Ой! А где наши прыщи? Ну-ка, ну-ка, — я подтянула его к зеркалу и, любуясь, положила голову ему на плечо. — Процедуры, да!
— Настя меня к тёте Люде два дня таскала...
— Ах, вот куда, вы пропадали! Я и не замечала. И прическа у тебя красивая. Вообще, Лёш, ты очень изменился. В глазах холеная мужская наглость появилась! Чуть... А где стеснение? Покажи мне прежнего Лёшу!
— Не могу.
— Не можешь?!.. Ну, и не надо...
Я его всё же поцеловала в кончик носа.
— Куришь?
— Немного...
— Не кури до Нового года, договорились?
— Договорились... А почему?
— Ты же хочешь стать мужчиной, — я опустила руку к его «достоинству», погладила, чувствуя, как оно пульсировало. — Или уже им стал?!
Немного сжала, не сильно...
— Нет!.. — пробормотал он.
— Покраснел-то! Стало быть, правду сказал. Ты мне не ври, Лёш! Ладно?
— Я и...
— Хочешь, я тебе его поглажу? — оборвала его, улыбаясь.
— Прямо здесь?!
— А что тебя смущает?
Я раскрыла глаза до придела, вопросом. Насладилась нашими отражениями в зеркале — выражением его лица и своей хитренькой гримаски.
— Нет, ничего... — отпустил он взор.
— Ты никогда не дрочил перед самим собой, как Нарцисс?!
— Нарцисс?
— Ну, на свое отражение...
— Было как-то... Один раз...
— Всего?!
— Да...
— Это необходимо исправить! Сейчас...
Я сиганула в спальню, из неё в ванную, и снова в прихожую. На мне были только капельки влаги, в руках крем для мужчин.
— Ты ещё в трико?! Снимай!..
Кто бы мне сказал, что вот так, откинув свою одежду и комплексы, я буду стоять обнаженной перед юношей и требовать, что бы он немедленно снял трусы! Нет, не требовать — стягивать! Я положила на трюмо крем, зашла ему за спину, присела и сдернула.
Девчонки, вы не представляете, как мне понравилось наблюдать Лёшу в зеркале! Его член выпрыгнул пружинкой, увеличился, закачался, крайняя плоть съехала с набухшей головки.
Потеревшись щёкой о его ягодицу, я протянула руку и взяла крем. Открыла, выдавила немного содержимого себе на ладони, потерла одну об другую...
— Лёш? — томя ожиданием, спросила я.<
/p> — Что? — пересохшим от предвкушения ртом, с трудом произнес он.
— А что ты ноутбук забросил? В срелялки не играешь?
— Не интересно...
— А девочка, она же тебе нравилась?
— Какая девочка?
— Я видела, случайно. Уснул, и ноутбук не выключил... Соски карандашиками, красивая. Она для тебя себя ласкала?
Конечно же, я не полнейшая дура! Ещё тогда, когда увидела включенный ноутбук, отлично поняла, что девочка, всего лишь одна из многих вытянутых им из сети интернета молоденьких глупышек, доверившихся своим возлюбленным и проданных ими. Но, от моего присутствия за спиной, — моих порхающих рук, дыхания, у его ягодиц, член Лёши так возбудился! Дотронься я до него и всё! Брызг, брызг, брызг...
Мне захотелось продлить соблазнение. Лёша был так забавен, когда соображал: о какой такой девочке я его спрашиваю.
— Я не знаю её, это... — наконец-то, ответил он.
— Точно не знаешь?! — спросила я, с пристрастием.
Прямо скажем: провокацией, чего хотела того я и добилась. Член Лёши немного опал, но упасть, я ему не дала. Подперла ладошкой и легкими движениями распределила крем по всему стволу. Головка полностью выпрыгнула в мои скользящие но нему пальцы. Вторую руку, я пропустила меж его ног и стала гладить яички, нежно играть с ними.
Лёша запрокинул голову, напряг ягодицы, замер.
— Лёш...
— Да...
— Посмотри в зеркало...
Он выпрямил голову, открыл глаза. Они у него были словно у котенка, что только что прозрел. Лёша всё видел, но ничего не понимал.
Меня бросила в жар неудержимого желания. Прячась, я прижалась лицом к его напряженным ягодицам. Кажется, поцеловала. Нет, точно поцеловала, впитывая судорожность мужского оргазма губами.
Лёша кончал. Я не видела, просто чувствовала это своей влажной вульвой, клитором до придела зажатым её складками. Яички Лёши подтянулись вверх, а по разгоряченному стволу, толчками, пошла сперма, взрывая головку и оседая на зеркале светло-серым потёком...
Ещё раз, инстинктивно сжав свое женское естество, выпустив на волю сладкий выдох, я поднялась, скользнув грудью по потной Лёшиной спине. Как-то вот так, встречным трением, мы поддержали друг друга на ватных ногах.
Я поглядела через его плечо на наше отражение. О боже! Генетический материал шестнадцатилетнего мальчишки — семенная жидкость, очень активные сперматозоиды! забрызгали не только зеркало, но и трюмо. Теперь нужно было срочно убирать всё, что на нём стояло и вытереть...
— Лёша, ты уже в состоянии? — тихо выдохнула я.
— Для чего? — размял он свои непослушные губы, словно выплюнув ежика.
— Полотенце из ванной принести...
— Могу...
— Давай...
Лёша направился в ванную.
Я, наконец-то, разомкнула бедра, давая накопившемуся вязкому естеству, медленно, истечь по своим ногам.
В этот самый момент, представляете? когда я расслабила вульву, и, только что испытанное наслаждение, жемчужными капельками, уже было, примерно, у моих коленей, резко зазвонил телефон. Подпрыгнула от неожиданности, схватила трубку.
— Да! — рявкнула.
— Ну, как вы там, Танюська?!
— Тёть Тома!.. Господи! Напугали!!!..
Конечно же, это была она, — тётя Тамара! Как всегда, поздоровалась со мною, ещё не дойдя до телефона, параллельно разговаривала с кем-то из деревни, находясь там, где был аппарат, и я — снова в голом виде, после оргазма. Нет, у неё прямо чутье, какое-то!
— Лёша как?! — снова спросила тёть Тома, моё «Напугали!!!», — она, словно и не услышала.
— Лёша? — вобрала я воздуха — А что Лёша?! Весь день сидит за компьютером...
— Ты его там сама выгуливай, Тань...
— Как комнатную собаку?
— Как неумелого кобеля! Я тебе для чего его направила?! Следующий раз плакать мне будешь, так я твои слезы утирать не стану! Вот, помяни моё слово!
— Он рядом со мной. Не буду же я...
— Ладно... Перезвоню после Нового года...
— Тёть Том...
— Чего ещё?!
— Спасибо...
Раздались гудки. Ни привета, ни ответа. Тётя Тамара, здороваться по телефону никогда не умела, а уж прощаться!..
«Спасибо» снова прошептала я, кладя трубку.
— Кто звонил? — спросил Лёша, подавая мне банное полотенце.
— Тёть Тамара... Спрашивала, чем мы занимаемся.
— Ты сказала?
— О чём, Лёш?
— О нас...
— Лёшка! Сдурел? Никаких нас нет! Есть ты — мальчик, который хочет стать мужчиной и есть я — что просто хочет... Ты какое полотенце принес?!
— Банное?
— И я им, должна удалять с трюмо твое художество?!
— Тань, зачем ты кричишь?
Лёша назвал меня Таней. Впервые, от души не запинаясь.
— Ничего, и я не кричу! — остыла я. — Так, вырвалось. Пойду, сама возьму...
— А я?
— Лёш, иди, постреляй, а! Порно не смотри! Копи силы.
Я подалась в спальню, спиной чувствуя его недоумение...
199