Летом Алексей отправился в гости к дальним родственникам — троюродной тетушке и ее мужу, проживавшим в соседней области, в милом провинциальном городке на Волге. Он не был там с раннего детства и почти позабыл родных. Впрочем, теперь у него оказалось и время, и деньги, заработанные за истекший год. Ему как раз исполнился двадцать один год, а наступление полного совершеннолетия стоило отметить. Даже с такой утилитарной точки зрения поездка казалась весьма полезной:
Алексей подумал, что город почти не изменился — он во всем соответствовал его детским воспоминаниям. Тетушка оставалась так же мила; она теперь разошлась с мужем, разменяла квартиру и жилищные условия не позволяли ей принять племянника на две недели:
— Тебе, Леша, лучше поселиться в квартире у девочек. Там места много:
Свиридов почти забыл о существовании сестер — две девочки из его памяти превратились в какие-то бледные тени. А тетушка смело направила его к дочерям, предварительно известив их по телефону:
— Девушки будут очень рады тебе. И ты их нисколько не стеснишь. Так что отправляйся, веселись:
И Алексей поехал по указанному адресу. Его сестры неплохо устроились в жизни: в большом коттедже на две семьи они занимали половину. На звонок в дверь тотчас же ответили — видимо, ожидали. На пороге появились те, о ком он почти позабыл:
Старшей из сестер, Нине, было уже двадцать четыре года, Ире — на год меньше. Однако две девушки, стоявшие на пороге, меньше всего походили на скромных офисных служащих, которыми их считал Алексей. Нина — высокая брюнетка — выглядела крайне величественно в темно-зеленом жакете, длинной черной юбке и вызывающе высоких кожаных сапогах с тугой шнуровкой. Высокие каблуки добавляли ей роста, а изящный темный галстук — солидности и уверенности в себе. Высокий воротник охватывал изящную шею, а лицо, невзирая на неправильность формы, приковывало внимание, прежде всего резкий очерк губ: в этот миг раскрывшихся, что бы произнести:
— Да это же братец! Давно не виделись, Андрей.
Присоединилась к этому и Ира:
— Привет. Ух как здорово ты вымахал!
Ира в своем роде оказалась не менее эффектной. Волосы были коротко выстрижены и покрашены в розоватый цвет. На девушке была кожаная футболка, туго обтягивающая небольшие, но крепкие груди, короткая и опять-таки кожаная юбочка и ботинки на огромной платформе. При этом девушка казалась какой угодно, только не мрачной: вызывающе яркие чулки, красного цвета поясок, выкрашенные зеленым брови создавали образ совершенно оторванной и супермодной девицы, правда, слишком сбавлявшей свой возраст. Вдобавок левая бровь и правая ноздря Иры были проколоты и в них красовались булавки с драгоценными камнями — похоже, настоящими.
Ира бросилась брату на шею и радостно чмокнула его в щеку, Нина ограничилась рукопожатием, не снижая серьезного имиджа, и тут же пригласила войти.
Часть дома, занимаемая девушками, оказалась весьма обширной. По крайней мере, в коридор выходило сразу несколько дверей. Алексея проводили в гостиную, обставленную шикарной, хотя немного старомодной мебелью. Девушки настояли на том, чтобы накормить гостя. Завязалась непринужденная беседа; сестры вели себя так, будто не встретились с братом только что, а общаются с ним давным-давно. Заметив восхищенный взгляд Алексея, Нина пояснила:
— Да, живем мы вполне сносно. Есть возможность заработать на жизнь и в нашем городке. Конечно, подрабатываем.
— Да, я ничем подобным похвалиться пока не могу, — вздохнул гость. — Вы, впрочем, тоже немало для этого потрудились:
— Конечно, и приходится продолжать. Ведь живем мы сами по себе, помощи не ждем. А женщинам так существовать нелегко.
— Да, мужики не слишком часто такие вещи понимают, — улыбнулась Ира, раздававшая кофе. — Что-то вроде эмансипации, только чуток пооригинальнее. Если женщина способна в чем-то одержать верх — почему ей этим не заниматься? А то скукотища выходит — мужчина вверху, и никаких проблем!
Сестры расхохотались, а Алексей вынужден был с ними согласиться: действительно, эта философия способствовала их процветанию и, судя по всему, не противоречила внутреннему предрасположению обеих. Потом девушки предложили прокатиться по городу; он с удовольствием поддержал эту идею, поскольку пешая прогулка по городу не дала цельного представления об этом месте. У Нины оказался дорогой, хотя и подержанный джип, и вскоре они уже объезжали самый центр. На главной площади Нина остановила машину, они прошлись по скверу. Неожиданно старшая из девушек воскликнула:
— Извините, отлучусь на минутку — нужно переговорить со знакомым.
Алексей проследил за ней взглядом, перебрасываясь непринужденными репликами с Ирой. Нина подошла к солидному мужчине лет сорока в дорогом костюме. Тот, приветствуя, поцеловал ее руку и что-то произнес. Даже на таком расстоянии гость заметил, что Нина что-то грубо выговаривает мужчине, а тот с некоторым испугом соглашается. Мужчина втянул голову в плечи и как будто ожидал удара. Но потом гнев Нины утих, она вновь протянула руку для поцелуя и вернулась к брату и сестре.
— Занятные у тебя знакомые: — заметил Свиридов.
— Да; деловые отношения, впрочем, довольно сложные: — этим Нина и ограничилась, а Алексей больше ни о чем не спросил, не будучи гостем корректным.
День провели великолепно, домой вернулись, когда уже темнело. Девушки показали брату его комнату.
— Увы, мебели нет почти: Впрочем, ты у нас будешь спартанцем! — улыбнулась Ира.
Действительно, кровати и шкафчика в углу неприхотливому Алексею вполне хватало для сносного быта. Он разложил здесь вещи, перекусил на кухне. Сразу после ужина Нина заметила:
— Алексей, тебе пора и отдохнуть с дороги. А мы ждем: ну, в общем, гостью — маленький женский совет. Извини, тебя не приглашаем.
— Без проблем! Мне и в самом деле спать пора. — Не вмешиваться же в чужие секреты:
Когда Алексей направлялся к себе в комнату, в дверь позвонили. Ира пошла открывать. Он на миг задержался на пороге, но заметил только женскую фигуру среднего роста с распущенными светлыми волосами. Что-то в ней показалось ему удивительным. Но что именно — ясно не было. Он лег в постель, не переставая думать об этом, а девушки прошли в другую часть коттеджа, к дверям спален. Раздался какой-то шум, потом все стихло. Некоторое время спустя Алексея потревожила неожиданно громкая музыка, доносившаяся из комнат сестер. Впрочем, усталость брала свое и он безмятежно смежил веки: А музыка все играла.
Встал он поздно. Как только открыл дверь, навстречу из своей спальни выскочила Ира — в свободном коротком халатике:
— Как спалось? Музыка не мешала?
— Вообще-то не очень:
— Извини! Привыкли, понимаешь: — И скользнула в ванную, не забыв плотно прикрыть дверь спальни.
Следующий день прошел все так же непринужденно; Нина уехала до обеда на работу, облачившись в деловой костюм и длинный, до пят кожаный плащ. Ира посоветовала ему прогуляться, указав интересные места, и Алексей увлекся осмотром достопримечательностей. Вечером все вместе поужинали. Девушки опять ждали гостей.
— Тут очень важное деловое свидание, — пояснила Нина. — Ты поэтому постарайся не появляться, чтобы не смутить людей. Ладно? А то все сорваться может: Семья, понимаешь, строгие требования.... А у нас свои дела с ними:
Алексей, не раздумывая, кивнул головой. Сестрички прокручивают какие-то левые операции — пусть зарабатывают на жизнь. Он что, мешать им будет? И собрался спать: Выходя из ванной, он заметил, как открылась дверь, а Нина в коридоре сделала ему знак скрыться и сама исчезла в спальне. Ира проводила туда гостей — мужчину и женщину, которых в полутьме разглядеть толком не удалось. Затем Алексей смог вернуться к себе. Но заснуть не сумел — загадочные визитеры разожгли его любопытство. Заслышав шаги в коридоре, он подошел к двери и приоткрыл ее. Мимо как раз проходила Ира, тут же обернувшаяся:
— Леша, пожалуйста, не мешайся! — Она с неожиданной силой потянула дверь на себя, и юноша услышал с внешней стороны щелчок щеколды. Он дернул за ручку и убедился, что заперт, даже попытался постучать по двери, но сестра уже ушла и явно не собиралась его выпускать. Действительно, это уже выходило за границы приличий, и если б не одна деталь, Свиридов предпринял бы еще какие-то действия. Но:
Ира была в своем парадном наряде, в котором встретила его в первый день — только без ярких цветов. И еще одна дополнительная деталь: на руках у нее были перчатки с острыми, явно не декоративными металлическими шипами. Такие же шипы украшали наколенники, налокотники и даже ботинки девушки. Их назначение Алексей скорее интуитивно угадывал. И то, что за ним скрывалось, казалось шокирующим и возбуждающим. Впрочем, чем там занималась его дальняя родственница: конечно, это ее персональное дело, но: Тут опять заиграла музыка — громкая, быстрая и мелодичная, вызывающе немодная. Под ее грохот Алексей и заснул.
Утром он обнаружил, что дверь его комнаты свободно открывается. Коридор был пуст, ничто не напоминало о вчерашних впечатлениях — ничто, кроме капелек крови на плинтусе. Сестры не показывались; двери их спален, располагавшихся друг против друга, наглухо заперты. Алексей умылся, проследовал на кухню, где обнаружил пьющую чай Нину, одетую в шикарный брючный костюм с кожаными вставками. Волосы были стянуты в тугой хвост, галстук повязан по-мужски, и сестра походила на собравшегося на работу клерка.
— Доброе утро, — без малейшего смущения приветствовала она Алексея, — присаживайся завтракать.
Этим безукоризненным спокойствием она обезоружила взвинченного до предела гостя. Готовый ко всему Алексей покорно опустился на стул и принял протянутую чашку чаю.
— Я: хотел бы знать, что: вчера происходило! — голос его почти срывался.
— Ну, Леша, — голосом взрослой, успокаивающей подростка, ответила Нина, — я же просила тебя не мешать, а ты вылез совсем некстати. Вот Ира и подстраховалась. Извини, но ты сам виноват. Наши дела — только наши, и никому в них лезть не следует, даже тебе: Ты и так больше других узнал.
— Я полагаю, что должен уехать после этого: — резко произнес Алексей.
— Ну что ты! Никуда мы тебя не отпустим: — В этой фразе ему почудился оттенок угрозы. — Все в полном порядке, живи сколько угодно, только, умоляю, не вмешивайся.
— Конечно! — прямо с порога заявила ворвавшаяся в кухню Ира. — Лешка, прости, но так уж мы живем. Все в порядке:
После поцелуя в щечку можно было считать, что инцидент исчерпан. Однако в поведении девушек Алексей чувствовал какую-то настороженность и решил завтра подыскать себе другую квартиру.
Но возможности повернуть назад для него уже не существовало. Выбор был сделан.
Обед прошел поздно и все в том же напряженном молчании. После него Алексей уселся в гостиной смотреть телевизор. Вещи он уже собрал и обдумывал ближайший маршрут в поисках жилища. В это время вошла Нина, облаченная в свободное летнее платье темно-зеленого цвета. Волосы девушки были распущены и выглядела она прекрасно:
— Я присяду здесь, братец? Хотя какие мы тебе сестры — седьмая вода на киселе! — Она прижалась к Алексею плечом и она вздрогнул, ощутив тепло пышущего здоровьем тела. Это Нина тут же заметила:
— Ты что, боишься женщин? Ни к чему: Меня можешь не бояться, я хочу тебе только самого лучшего: — Ее волосы щекотали щеку Алексея. — Скажи, я ведь тебе нравлюсь?
Алексей кивнул, побуждаемый ее требовательным взглядом.
— Поэтому ты и хочешь от нас убраться подальше? Ты волнуешься, хочешь и одновременно боишься: Такая понятная реакция, — промурлыкала Нина. — Давно у тебя была женщина в последний раз?
— Д-д-довольно давно: — несколько испуганный ее напором, произнес Алексей, вспомнив свою бывшую одноклассницу, с которой провел несколько ночей в начале года. Это приключение не походило на предыдущее — и аромат запретного, и подавляющая аура партнерши подчинили его.
Как бы в полусне, Алексей последовал за Ниной в свою комнату. По правде сказать, сестра (впрочем, кровное родство тут было только его вымыслом) просто вела его за руку. Прикрыв дверь, она быстро расстегнула рубаху юноши и ремень на брюках. Затем сильные пальцы потянули эту часть туалета вниз. Нина присела перед ним, нежно касаясь пальцами выпуклости на трусах:
— Ты ведь хороший мальчик, умный и нежный, правда? — От этих слов, произнесенных нарочито ласково, Алексей пунцово покраснел, но, соблюдая правила игры, нерешительно кивнул. Но этого оказалось недостаточно: — Скажи это вслух. Скажи, что хочешь быть хорошим мальчиком.
— Да: Я: хочу:. — прошептал он, когда руки Нины обнажили низ его живота.
— Вот и славно. Чтобы подтвердить это, сделаем все по-моему. — Обезумевший юноша только кивнул, поскольку губы Нины сомкнулись на его половом органе. Она только и ждала его согласия. — Тебе будет хорошо, как никогда. Ну-ка ложись!
Она подтолкнула юношу к кровати, сама же раздеваться не спешила. Нина склонилась над лежащим Алексеем и, покрывая его тело поцелуями, отвлекалась только для того, что ободрить любовника:
— Ты ведь думал о нас, тебя посещали всякие грязные мысли. Хотя мы тебе не сестры на самом деле, ты хотел шпионить за нами. И знаешь много такого, без чего можешь обойтись. И тебе уже не забыть. Вот и замечательно. Ты можешь прикоснуться к моей жизни, и это будет здорово: — Она продолжала ничего не значащую, но бесконечно волнующую воркотню, заговаривая его страхи своим бархатным низким голосом: — Ты будешь ласковым со мной, Леша: А я — с тобой: Я покажу тебе много занятных вещей. И тебе это понравится. Я знаю, что понравится: Ты их полюбишь, ты к ним готов. Они тебе многое прояснят. А сейчас (ее тон стал более резким) лежи спокойно, а я сяду на тебя сверху. Будет слегка тяжело, но не волнуйся — ты привыкнешь быстро. Делай только то, что я скажу. А я займусь твоим дружком. И мы останемся довольны.
Нина вскочила на кровать, встала над ним и приподняла платье. На ней не было нижнего белья, и Алексей мог разглядывать снизу постепенно выплывавшие из тьмы идеальные очертания бедер: и то, что находилось чуть выше.
— Тебе не кажется, что это здорово? — улыбнулась Нина. — Сейчас вдохни поглубже — потом будет легче.
Она опустилась на юношу сверху, прикрыв его голову и плечи широкими складками платья. Алексей очутился во тьме. И горячие ягодицы прижались к его лицу, зажав нос. Донесся, заглушенный тканью, голос Нины:
— Лежи тихо; рот можешь приоткрыть, но не вздумай: — Она крепко прижала его руки, взметнувшиеся вверх. — Не шевелись, я приказываю! Тогда получишь свое удовольствие.
Сидя лицом к его ногам, девушка поерзала, устраиваясь удобнее, вминая лицо Алексея в постель. Юноша все глубже вдыхал ее резкий запах; и это не могло ему не нравиться. Член, замерший в напряжении, погладила нежная рука. Однако это была только прелюдия. Все еще прижимая его руки во избежание нарушений порядка, Нина склонилась над восставшим стержнем и начала ласкать его ртом. Он делала это нежно и в то же время решительно. Алексей стонал, хватая ртом воздух: и волоски у половых органов сестры. Вскоре он кончил, так и не сумев высвободиться — руки были надежно прижаты к кровати, а на каждое движение головы Нина поворачивала ягодицы таким образом, чтобы надежнее контролировать дыхание юноши.
Как только оргазм совершился, Нина привстала — только чуть-чуть, чтобы дать Алексею возможность сделать несколько полноценных глотков воздуха. Однако ее резкий запах еще преследовал его. Попка девушки, о которой он привык думать как о сестре, оказалась неожиданно уместной у него на лице; ощущение упругих ягодиц он не прочь был возвратить. Кроме того, Нина тоже возбуждалась от соприкосновения с ним. Выступавшую влагу он уже чувствовал, хотя и не мог соприкоснуться с ее источником хотя бы языком.
Сверху донесся голос Нины:
— Теперь можешь полизать свою конфетку! Только медленно: А то я обижусь и не стану больше ласкать тебя!
Сладостное давление вернулось; его пенис снова оказался сжат губами Нины и испытывал сладострастные и мучительные прикосновения. Алексей по приказу девушки открыл рот и начал двигать языком — сначала нерешительно пробежался по волоскам, затем погладил внешнюю часть половых губ, уже намокших и готовно раскрывшихся от первого же его толчка. Но Нина тут же сжала его голову:
— Я сказала — медленно! Доставь мне удовольствие: И проглоти всю мою влагу:
Дальнейшее запомнилось Алексею как один сплошной страстный стон. Нехватка воздуха только обостряла ощущения, неистовые ерзания Нины стали болезненными, но не мешали возбуждению. Он спустил второй раз и находился в каком-то беспамятстве. Поэтому и не услышал шагов у постели. Нина сосредоточенно обтерла его пенис досуха мягкой тканью, затем отдала быстрый приказ:
— Можешь надевать! И поскорее:
Алексей не успел пошевелиться, как его бедра стянуло что-то тяжелое, сжавшее член и резко разделившее ягодицы. Одновременно Нина перехватила его запястья и стянула их спереди веревкой. Юноша запоздало дернулся, но Нина уже вставала. Как только его лицо освободилось, большой кусок полотна втолкнули в рот, обвязав снаружи другой полосой ткани. Кляп не давал возможности издать ни звука. Но целиком осознать свое положение Алексей смог лишь тогда, когда увидел рядом с Ниной ее смеющуюся сестру — в кожаном корсете, штанах и ботинках до колен. Груди Иры, ничем не прикрытые, выглядели на этом фоне вызывающе бледными.
Но не это было самым ужасным: бедра, член и ягодицы Алексея теперь стягивал металлический каркас, обтянутый черной кожей. Цепь вокруг бедер скреплялась на боку с помощью небольшого, но увесистого замка, ключ от которого вертела в руках старшая из девушек. Первое же движение показало, что освободиться от пояса без посторонней помощи он не сможет: приспособление буквально въелось в кожу и туго сжимало его спереди и сзади, только ягодицы, резко раздвинутые кожаной (внутри металлической) полосой, были свободны.
Алексей возмущенно смотрел на девушек, когда Ира привязала идущую от его рук веревку к изголовью кровати. Теперь движения юноши были окончательно ограничены, и Нина, проведя рукой по его груди и постучав пальчиками по металлическому каркасу, сочла возможным заговорить:
— Я же говорила, что мы сделаем все по-моему. Видишь ли, не стоило тебе влезать в нашу жизнь. Теперь поживешь ею до отъезда. А мы, видишь ли, подстраховались с этим пояском. Снимем, не беспокойся, всему свое время. Вряд ли ты захочешь его кому-то показывать, ведь верно?
Алексей кивнул. Он понимал, что столкнулся со своеобразным шантажом, но решился выслушать до конца. Что бы ни предлагали его сестрицы, это было явно временным. А нынешнее положение его совсем не устраивало.
А Нина между тем продолжала:
— От тебя мы хотим всего лишь соучастия: Просто чтобы избежать разных слухов и болтовни. Кроме того, из многих знакомых нам мужчин ты — один из самых милых. Ты лишен этой пресловутой жестокости. Потому тебе так понравилось под моей попкой.
Сестры улыбнулись друг другу, потом Ира заметила:
— Ты полежи пока спокойно, подумай. Ведь пояс с тебя только мы снять можем. И к тому же — ты ведь хочешь, чтобы наше сегодняшнее развлечение повторилось. Правда?
Она подошла к Алексею вплотную, поцеловала его в щеку, провела по волосам:
— Ну что, мой сладкий? Мы ведь тебе достаточно нравимся. Кивни головкой, если так:
Алексей на миг замер: Ведь ничего, кроме приключений, он в сущности не искал. И тут ему предложили такое. Самое запретное и самое желанное смешались в этот миг; он ощутил давление под кожаным каркасом. Ира загадочно улыбнулась, Нина поправила прическу: Девушки могли просто не пустить его в дом; но сейчас они изъявили готовность приоткрыть перед ним свою жизнь. Как мог он, познавший только что величайший в жизни экстаз, отказаться?:
На согласие сестры отреагировали спокойно — они этого явно ожидали. Нина повела сестру к выходу из комнаты, у двери обернулась и произнесла:
— Полежи немного, подумай, а мы через часик вернемся.
Алексей вскоре убедился, что привязан надежно: девушки явно обладали некоторым опытом в этой области. Он вскоре почувствовал, что возбуждение обострилось от беспомощности. Действительно, юноша впервые столкнулся с такой агрессивностью «слабого пола», был этим покорен и очарован. Кожаный пояс как будто приковал его к сестрам, сделал во всем покорным их воле. И это суровое давление добавило ему самому мягкости, удовольствия, пожалуй, счастья. Неудобство, казавшееся поначалу столь сильным, к исходу часа превратилось в чуть заметное напоминание о силе, с любовью направлявшей его, не давая ничего изменить. Впервые оказавшись в таком не свойственном мужчине положении, Алексей вскоре им проникся. Действительно, он с самого начала знакомства пытался загнать внутрь пробудившееся желание. А теперь его удовлетворят женщины — своей властью. От стремления брать и управлять самому юноша постепенно отказался; внешне очевидное унижение было для него лучшим из возможных опытов. Каждое мгновение добавляло все новые ощущения: И на вошедших в комнату девушек он уже смотрел как на владычиц, освоивших новую, прекрасную роль в его мире.
Нина сразу же осмотрела его и осталась довольна нескрываемым возбуждением и покорностью. Она оглядела пояс верности, натянула его потуже, поправила какую-то деталь и развязала веревку на руках:
— Полагаю, что ты осознал, какого рода развлечения нас ждут. Свобода твоя теперь — только то, что мы тебе разрешаем. А позволено будет многое: Для начала тебе стоит приодеться. Ладно? Ира, покажи ему:
Одежда Алексея была унесена из комнаты. Взамен сестры предоставили нечто, напоминавшее странную униформу: короткие кожаные шорты, туго обтянувшие пояс, и кожаная майка. Когда он облачился, девушки захихикали:
— Тебе очень идет. А теперь еще один подарочек. — На шее юноши застегнули легкий кожаный ошейник. — Теперь ты понял, какого рода игрушки нам нравятся. А некоторым людям — тебе в том числе — очень нравятся девушки, которые тянутся к таким игрушкам. И мы можем поиграть вместе. Деваться тебе все равно некуда. Если захочешь в туалет — только с нашего позволения. То же касается и сексуальных удовольствий — ведь нужно сначала расстегнуть поясок.
Нина шлепнула Алексея по щеке:
— Ты должен быть поближе к моим сапожкам, то есть на полу. И встанешь только тогда, когда скажу. На четвереньки!
Вошедший в роль игрушки юноша молча повиновался. Ира не удержалась, чтобы слегка не пихнуть его ногой, когда он замер у ног старшей из сестер:
— Теперь оближи сапожки! Тебе предоставляется огромная привилегия, которой многие добиваются месяцами:
В этот миг Алексей понимал, что стал настоящим рабом. Но возбуждение захлестывало его настолько, что противиться не было сил. Они прикоснулся к носкам кожаных сапог:
— Лижи! Моя обувь должна блестеть! Ведь тебе же нравится эта кожа: Нельзя с ней плохо обращаться.
Алексей не мог понять, шутят сестры или говорят серьезно. Но, ползая на полу и покрывая поцелуями затянутую в кожу ножку Нины, он восторгался их силой и уверенностью в новой роли. Ему скорее нравилось находиться у ног сильной дамы, таким образом благодаря ее за доставленное удовольствие. И Нина это осознала. Она поставила свою ступню на голову Алексея, принимая его покорность:
— Теперь можно продолжать. Пойдем в мою комнату. Не вздумай вставать, я тебе не разрешила.
На четвереньках, подгоняемый толчками Иры, он проследовал в комнату, куда раньше не мог заглянуть, ощущая давление пояса и потрясающий эффект трения кожаной одежды о тело. Возбуждение тем самым поддерживалось на должном уровне. Он даже боялся, не станет ли пояс спереди чрезмерно тесным. Однако внутри забыл об этом.
Ложе огромных размеров, прикрытое темной тканью, само по себе привлекало внимание. Но не оно было главным аттракционом. Стены комнаты украшали разнообразные кожаные аксессуары: сбруи, ошейники, пояса, рубашки, сапожки, и, конечно, орудия наказания — плети, хлысты, дубинки и прочие «радости». Были и металлические игрушки, но только в качестве дополнения: сестры специализировались на удовлетворении наклонностей одного порядка; они навсегда, понял Алексей, связали себя с удовлетворением «кожаных» прихотей. Этим объяснялись и высокие доходы, и экстравагантность, и стремление повелевать. Теперь ему предстояло испытать привлекательность кожаных удовольствий на себе.
Ира поинтересовалась:
— Тебе тут нравится? Очень миленько: Как ты думаешь (обратилась она к сестре), стоит дополнить его костюм?
Нина кивнула, затем сняла со стены небольшую вещицу и продемонстрировала ее юноше. Это оказалась кожаная маска, полностью закрывавшая голову. Оставались только небольшие отверстия для глаз и рта. Ира натянула ее на Алексея, пристегнув к ошейнику, и тот обнаружил, что давление кожи, ставшее постоянным и всесторонним, как-то успокаивало. Как будто его обволакивало что-то: разумное, доброе и строгое: Он не знал, как выразить свое ощущение, пока Нина не прокомментировала:
— Ведь это и красиво, и приятно. Как будто вернулся в утробное состояние. Обо всем заботится кто-то извне. Тебе остается покоряться и: любить — кожу и того, кто тебе ее подарил. Ну-ка, скажи спасибо!
Теперь Алексей аккуратно облизал высокие платформы Ириной обуви; давление физическое, соединившись с ментальным, достигло наивысшего эффекта. Сестры, похоже, это поняли:
— По-моему, нашему мальчику снова хочется: запретного плода? Что ж, вообще-то вредно к этому привыкать. Но ему можно. Только сначала придется нам помочь: Открой-ка ротик!
Поверх маски была обтянута полоса кожи, к которой крепилась плотная втулка, мешавшая закрыть рот. Юноша не мог издать ни звука. Ему приказали улечься на спину, Ирочка скинула юбку, явив его восхищенному взгляду выбритые прелести. На половых губах красовались металлические кольца, добавлявшие девушке чувствительности:
Ира повертелась над ним, позволив рассмотреть и попку с раздвинутыми ягодицами, и узкие бедра. В это время Нина оседлала его ноги, заодно заведя руки за спину:
— Мы поиграем в интересную игру: В капельку: Если упустишь хоть одну, не снимем поясок и останешься без удовольствия. Лучше постараться:
Алексей попытался увернуться, но сапоги девушки сжали его шею, а Нина прочно удерживала руки и ноги. Он мог только наблюдать, как медленно раскрывается промежность Иры. Девушка повертела ягодицами, глянула на лежащего под ней юношу и поместила свою пещерку прямо над его ртом.
— Воронка тебе поможет ничего не пропустить. Лучше глотай — это очень вкусно:
Желтоватая струйка ударила почти сразу же. Алексей чувствовал острый запах, который впитывала кожаная маска. Капли на коже создавали восхитительное ощущение — будто он, окруженный наружной оболочкой, погружается в некую жидкость. Вкус показался неприятным, но иного выхода не было. Первые капли он проглотил, давясь и сопротивляясь, но следующие принял почти радостно: запах женской плоти, кожи и мочи создавал единую волнующую ауру, сводившую его с ума. К тому же Нина не ослабляла своего контроля за его движениями. Он оказался просто игрушкой для удовлетворения интимных прихотей сестричек — и они смогли убедить Алексея, что так и должно быть. Попытки вырваться только обостряли ощущения, поскольку оставались безнадежными.
Ира действовала медленно, то прижимая свой влажный источник к самой маске, то приподнимая на несколько сантиметров. Рот его переполнился острой пахучей влагой, избавиться от которой можно было, только проглотив. И как только отвращение перешло в удовольствие, а сопротивление — в покорность, девушки ослабили хватку и их игрушка получила долгожданный отдых.
Алексей был чрезмерно утомлен своим возбуждением и с трудом поднимался с пола. Но Ира сочла возможным заняться его удовлетворением: усевшись на корточки возле облаченного в кожу юноши, она расстегнула хитроумный замок и приспустила пояс. Половой орган тотчас же предстал во всей красе. Даже Нина одобрительно кивнула, узрев возбуждение покорного ее власти Алексея. Ира медленно уселась на член, слегка сжав его у основания. Алексей понял это как приказ сдерживаться: Исполнить его казалось невозможным, да это и не потребовалось: девушка сама кончила после нескольких движений, одновременно с ним. Затем чресла юноши были насухо протерты, а пояс вернули на место. Потрепав Алексея по голове и сняв кожаную воронку, Нина поднесла ему стакан с минералкой.
— Ты был хорошим мальчиком. Надеюсь, останешься им и впредь. А пока придется посидеть здесь.
Она усадила его у стены и стянула запястья сзади, соединив их с деревянной стойкой. Ни встать, ни освободиться Алексей не мог. Девушки, закончив игру, перестали обращать на него внимания и не реагировали на дальнейшие вопросы и восклицания. Только Ира заметила:
— Не будь надоедлив, а то заткну тебя окончательно. Вечером мы вернемся: Впрочем, это уже скоро.
И сестры отправились по своим делам, оставив Алексея восстанавливать силы и приходить в себя, привыкая к непривычному положению. К удовольствию от кожаной одежды — чувственному и преходящему — прибавилось удовольствие от женской власти — постоянное и психологическое. Юношу настолько очаровала необычность происходящего, что о бегстве он и не помышлял, ожидая продолжения. Оно не заставило себя долго ждать.
Сестры вернулись рано и не одни. Их (а точнее — Нину) сопровождала миловидная шатенка невысокого роста с детскими косичками и совсем не детским выражением испуга на лице. В дверях она, хныча, обратилась к старшей из сестер:
— Ниночка, ты ведь простишь меня, пожалуйста! Это вышло совсем случайно: Честное слово! Я что угодно сделаю. Только ты, никого другого. Пожалуйста!
Нина сохранила бесстрастие:
— Ты — настоящая испорченная сучка; ни одни брюки мимо себя не пропустишь. Появится мужик — и уже готова, уже мокрая! А кто из них будет так о тебе заботиться, цацкаться с тобой! Маленькая бесстыдница! Раздевайся живо:
Девушка с готовностью скинула с себя всю одежду: легкое платьице, бюстгальтер, трусики. Под ними обнаружился тонкий кожаный поясок, соединенный двумя цепочками с половыми губами юной особы. Раскрытое таким образом пространство прикрывал небольшой кусок мягкой темной кожи, прижатый к телу достаточно, чтобы оказывать возбуждающее действие при каждом шаге. От одного прикосновения к нему девушка пошатнулась и едва не упала. Тут же последовала пара звучных пощечин:
— Стой смирно! И ноги раздвинь, пока я тебя проверяю:
Девушка, всхлипывая, повиновалась. Власть Нины над ней была столь велика, что она не посмела пошевельнуться, даже когда бесстыдные пальцы сдвинули кожаную нашлепку и погрузились во влажные недра истомленной жертвы. Нина сосредоточенно действовала пальцами, прижимая одновременно кожу, вдавливая посторонний фрагмент глубже и глубже. Вся ее ладонь быстро покрылась влагой:
— Тебе хочется еще, испорченная сучка?! Отвечай:
— Да:. — нерешительно простонала девушка.
— И ты это получишь! Кто же ты, получающая удовольствие от маленьких кожаных штучек?
— Я: гадкая: девчонка: — слезы текли из ее глаз.
— Так: И тебе хочется, чтобы эта кожа входила все глубже, шире и шире раздвигая твою пухлую щелку: Чтобы кожу прижимали изо всех сил, причиняя тебе боль, но давая удовольствие?
— Даааа! Я хочу еще — глубже, сильнее. Я хочу больше кожи, больше цепочек. Я хочу носить поясок постоянно! — голос девушки, оставаясь плаксивым, окреп. Она как будто требовала, как будто получала давно обещанное:
Алексей дрожал от возбуждения. Ира, уже облаченная в кожаную форму, подошла к нему и отвязала, помогая подняться. Нина же медленно отстегнула насквозь промокший кусочек кожи и, нагнувшись, лизнула девушку между ног:
— Что же, шлюшка, ты можешь заслужить прощение! Но сначала будешь наказана:
Она сняла со стены плеть с несколькими хвостами, продемонстрировав ее пришедшей в крайнее возбуждение девушке. Та с наслаждением вылизала туфельки Нины, затем замерла на четвереньках. Ее госпожа медленно подняла плетку — и решительно хлестнула по отставленной бледной попке. На ягодицах остался красноватый отпечаток. А рядом с ним возникали все новые и новые:
Порка продолжалась очень долго, но девушка не произнесла ни звука. Более того — из конвульсивных подергиваний бедер стало ясно, что она испытала оргазм — может быть, не один. А на спине выступали капли крови. В конце концов Нина сочла наказание достаточным, и жертва поблагодарила ее, вылизав плеть. Прикоснувшись языком к коже, она вздрогнула от удовольствия и развела бедра. Это не укрылось от Нины, сказавшей сестре:
— Эта сучка думает, что я ее трахну сегодня. А она испытает кое-что иное. Наша игрушка готова?
Тут девушка увидела Алексея. Ее испуг был несколько наигранным — вероятно, она ожидала чего-то подобного. Но тем не менее со слезами на глазах прижалась к ногам Нины, умоляя не отдавать ее «этому существу». Но жар вожделения не стихал, а кожаная одежда юноши возбуждала ее не меньше, чем плеть. Однако Нина не торопилась:
— Немножко приготовиться не помешает: Ира, займись ею!
Кожаная сбруя, в которую облачили выпоротую девушку, отличалась простотой и изяществом: ошейник, связанный с двумя полосами, стягивающими грудь, а ниже — нечто вроде корсета. Бедра охватывают еще две кожаных ленты, которые связаны с полоской на пояснице, позволяющей контролировать положение ног. Нина продемонстрировала это тут же: девушка, удерживаемая связанными с корсетом лентами, не могла сдвинуть бедра, и это оставляло ее прелестный розовый бутончик доступным всем взглядам.
На Алексея спектакль произвел должное впечатление. Однако им дело не завершилось. Ира спустила пояс и шлепнула его по заднице:
— Как хорошие игрушки, вы должны хорошо узнать друг друга. А именно: Будь любезен — помочись на нее!
Юноша отпрянул — уж этого он точно не ожидал. Но пара увесистых пинков послужила достаточным напоминанием о том, кто ведет игру. Он замер на коленях над лежащей девушкой; сестры, не отрываясь, наблюдали за его манипуляциями с членом:
— Ну же, начинай, а не то выпорю! И намочи ее всю как следует!
Девушка извивалась на полу, не отрывая глаз от члена; наконец юноша смог сосредоточиться, и струйка желтоватой влаги оросила живот и бедра партнерши:
— Теперь на лицо и на грудь! — скомандовала Нина. — Не останавливаться!
Алексей, чувствуя дыхание сестер за спиной, с трудом сдерживал себя; его жертва готова была кончить: она неистово втирала влагу в себя, ловя капли языком: Наконец поток иссяк, и последовал приказ безжалостной Нины:
— Поменяйтесь местами! Алексей, ложись!
Девушка исполнила свою обязанность с немалым усердием. Она устроилась, как собачка, на четвереньках, и, приподняв одну ногу, пустила струйку прямо на Алексея. Второй раз испытывая удивительное ощущение — от кожаной одежды, покрываемой золотым дождем — он чувствовал, что все испытываемое нравится ему еще больше, если это только возможно. Когда ручеек достиг бедер, юноша в самом деле понял, от чего едва не кончила его партнерша. Он испытывал не унижение, а восторг. И плоть, и дух соединились в этот миг. Но дальнейшее его все-таки смутило:
— Раз смогли намочить друг друга — сможете и вылизать: поехали!
Ир
180