Я видел, как его руки просунулись под мышки к моей жене. Остальные двое помогали раздвигать ей ноги. Ещё какие-то мгновения и ЭТО произойдёт! Мою жену будут насиловать в вагину, которая должна быть только моей по праву наших обручальных колец! У меня резко возникло желание пересилить себя и прервать всё это. Я знал, что и так упал в собственных глазах очень низко, я знал, что промедли ещё секунду и произойдёт непоправимое. Оно изменит всю нашу жизнь. Оно сломает прежние отношения с моей любимой. Я не должен дать пользоваться моей женой, тем более эти уроды так издеваются над ней...
У меня был шанс всё исправить.
Но я остался смотреть...
— Да, пизда, вогнал тебе, — выдохнул довольный сам собой насильник.
Я и сам почти не заметил, как судорожно спустил с себя штаны и в надетых трусах задвигал рукой. Моя рука ужасно крепко сжала член от горечи зрелища, где моя жена жалостливо вскрикивает, где насильник громко выдыхает, и морщиться от удовольствия чувствовать мягкую нежность розовых внутренностей моей жены, где два остальных злорадно над ней над её чувством верности смеются с похотливым садизмом и нагло пялятся над её разрушенными мечтами о чистой семье с нормальным мужем, который позаботился бы о ней.
Если б она только знала, что я совсем рядом, то я бы ненавидел себя ещё больше. Я и так презирал себя, только от пяти движений кистью начав лить прямо в руку, в неснятые трусы и капать через них на штаны. Я испытал беспощадный оргазм наслаждений от издевательства и унижения над собой, над моей женой и над всем светлым и чистым во что верил.
Я стоял с мокрой рукой и одеждой, нюхая свой густой запах, дрожа от мерзости быть в таком состоянии безмолвного наблюдателя за картиной, где имеют (именно имеют, а не любят) мою жену. Я почувствовал слёзы, но этот оргазм ещё не улёгся и я тихо стонал от смешанного болезненного удовольствия, зная, что я пал, что я больше даже сам для себя не смогу утешать себя, что я даже сам для себя никогда не буду мужчиной и мужем, а только ничтожеством, которое дрочит, подглядывая за изнасилованием своей жены. Я не смогу смотреть ей в глаза, в глаза тёщи, своего отца, и вообще никому, когда нас будут спрашивать о наших делах. Я больше не смогу.
Теперь у меня возбуждение отлегло, и я бы мог прервать всё это, но уже не мог из-за мокрой одежды. Мне стало жалко себя, и попытался сделать себе немного хорошо, начав мять свой маленький сдутый шнурок в трусах залитых липкой спермой, пока видел, как здоровый толстый член вбивается снизу вверх в вагину моей жены, раздвигая её отверстие до предела.
— Эта сука мокрая от моего хуя. Она течёт, отвечаю, — сказал он со смехом.
Перед его распалённым мерзким лицом было отвёрнутое плачущее лицо моей жены. Она стонала, хныча.
— Присоединяйтесь, пустим её по кругу разом! Давай сделаем это с этой крашенной блядью!
Получив разрешение, остальные разошлись. Один в белых носках скинул с себя рубашку и пиджак, и пристроился сзади. Другой не мешкал, как этот. Он схватил Юлю за волосы, испортив уложенную причёску, выбросив заколку (которую ей подарила её мама) и присел на край стола, как и тот, который уже пробовал её снизу.
— Нет, — она простонала сквозь слёзы, увидев второй торчащий член, куда её голову толкали.
— Соси всем ртом! — закричал он.
Мою жену принудительно насадили ртом на головку члена. Его руки насильно за волосы водили её верх и вниз. Ей оставалось как можно шире разевать рот, с трудом впуская только его круглую головку.
— Весь не берёт, сука! — он пожаловался начальнику кабинета.
— Глубже! Глубже, Юлия Романовна! Хули тебе ломаться, ты уже пробитая жёнушка! — надавливая своей третьей рукой, он вогнал до самых яиц губы моей жены на член этого мужика. Тот, похоже, не ожидал такого, испугавшись зрелища растянутых уголков рта на своём хую, но от нескрываемого удовольствия начал повторять это. Я смотрел, как такое красивое личико моей любимой насилуют в самые губы толстым волосатым членом, заставляя брать в горло. Она с закрытыми глазами двигала головой, раскидывая свои светлые волосы. Она не сосала, это нельзя так назвать, её головой пользовались, как отверстием, куда вгонялся такой длинный член. А этот урод только и твердил ей, чтобы она заглатывала больше.
Третий пытался вставить сзади в мою жену. Я испугался, видя его размеры. Этот член был больше всех (как в порно около 30 сантиметров) и кривой набок с чёрными волосами на середину основания. Это у него не получилось. Он ещё пытался, но не смог в неё засунуть. Тут он сжал зубы от накопленной злости, видя как другие стонут и пыхтят от наслаждения, и хлестанул по ягодице со всего размаху. От звука у меня в ушах загудело.
— Жопу раздвигай! Я буду ебать тебя туда! Раздвигай, пока не уебал! — закричал он.
Дрожащие ручонки мои жены направились назад. Я видел, как она собственноручно с силой пытается развести складку между ягодиц как можно шире. Это вызвало во мне настоящую ревность, даже злобу на неё из-за того, что она сама способствует руками, где одето кольцо, которое ей подарил я, купив в кредит. Я скорчился от презрения уже к ней и почувствовал, как у меня встал. Мои трусы упали к коленям. Так я начал полноценно дрочить, часто срываясь мокрым липким кулаком со своего конца. У меня был, как деревянный и я безжалостно терзал себя там.
— Не вздумай пёрнуть, шалава замужняя.
Следом этот мужик нагнулся и харкнул в узкое сжатое анальное отверстие моей жены. Потом вязкими слюнями он протёр свой кривой член, отполировав его до блеска и начал вводить его в её зад. Она мычала горлом, еле успевая дышать носом, заглатывая стоящий хер у лица в самое горло, одновременно руками раздвигая свои половинки дрожащих холодцом ягодиц от вибраций вбивания в вагину. В таком растрёпанном грязном виде, в такой позе окончательно падшей женщины я никогда в жизни не мог представить свою жену. От этого мне было скверно на душе, но дрочить я не переставал.
Мою жену имели по-звериному. Ей вбивали снизу, ей совали в самое горло и за щёку, ей грубо пробивали сзади. Я плакал от вида, что эта девственность уже не моя, и никогда не была моей раньше. И не будет никогда. Девственность неповторима... Я опять кончил, но почти без наслаждения, а чисто механически, чтобы ещё обрызгать себе спущенную одежду. Я прислонился от слабости на угол стены и только смотрел за изнасилованием моей жены. Мне было паршиво. Её у меня забрали прямо на глазах и делают, что хотят со всеми местами, к которым я относился, как к сокровищу. В одно из этих сокровищ кончил мужик сзади. Он заревел от возбуждения и, раскачиваясь, вышел из неё. Я увидел растянутый красный круг, где недавно была милая узенькая дырочка, похожая на звёздочку. Его затопляло белой спермой, похожей на жидкую манную кашу. Она застыла там лепёшкой.
— Блять, можешь закрывать свою жопу, — пренебрежительно разрешил мужик с опущенным членом мокрым от своего семени и местами грязный от испражнений моей жены. Она убрала руки от ягодиц, и те сомкнулись, раздавливая его сперму, которая превратилась в клей между этих двух половинок.
С горечью на языке, я рассмотрел член снизу Юли. Он покрывался белой спермой и мутной женской жидкостью, которая текла по бёдрам моей жены. Я понял, что он уже кончал, но всё равно не прекращал своих движений. От зависти к его мужской силе, размеру и от того, что он смог сделать, чтобы моя жена так сильно кончила (что я не мог никогда с ней сделать), я ощутил себя ещё постыднее и ниже.
— Пизда, бля, кончаю!
В рот моей жене спустил второй. Из её губ выливалось каналами по его рифлёному члену, а он всё время массажировал себе бычьи яйца. Вытащив и обтерев по её заплаканному лицу, он отпустил её волосы. Юля хотела выплюнуть его сперму, но его рука приподняла за подбородок и она глотнула полный рот. Это был громкий гулкий звук сглатывания.
— Пей, только бляди пьют из хуя, — засмеявшись, сказал он и отошёл к стулу, чтобы устало сесть.
— У меня тоже выпей, прошмандовка пущенная по кругу, — сказал её начальник.
Он спустил её с себя. Поставив на колени, он засунул ей за щёку свою елду наполовину. Я видел, как моя жена от усталости не сопротивляется и покорно пьёт из покрасневшего от трений члена, капающего смесью его и её жидкостей. Она, морщась, выпила всё. А потом упала с опущенной головой и расслабленными руками назад. Она громко дышала под пренебрежительный довольный хохот своих насильников, которые заметили, как быстро под ней накопилась лужа. Ещё один брезгливо толкнул ей между ног туфлёй и засмеялся.
— Сука, у тебя твоя волосатая лоханка никогда до меня нормального мужика не видела! Смотри, сколько в ней копилось!
Я видел эту лужу с мутной жидкостью, где частично плавали сгустки мужской спермы. Я уже не дрочил, но у меня стоял.
— Вот блять! — громко сказал один. Он подобрал с пола трусы моей жены и обтёр ими свой член. Когда они упали, я увидел коричневые пятна на них. Юли было не до них, она тихо хныкала и постанывала, щупая себя спереди рукой с обручальным кольцом, пытаясь добраться до заднего отверстия.
Её начальник поднялся со стола. Он начал подбирать свои семейные и брюки, и сказал:
— А ты боялась, пизда вонючая.
Второй ему кивнул:
— Боялась за свою толстую жопу. Я её пробил сзади первый раз. Отвечаю.
Юля закрыла лицо руками.
Начальник посмотрел на неё без всякой жалости и интереса.
— Всё с тобой на сегодня закончили. Приводи себя в порядок, сюда ни кто не зайдёт, я всем разрешил уйти. И подмойся в туалете. Я тебя отпускаю домой. Вот тебе на такси.
Он отсчитал рублей ровно на такси и бросил их на стол.
Я видел, что они начали одеваться, презренно смотря на мою жену, которая была на своём униженном месте. Они больше не хотели её. Я видел, что они потеряли всякий интерес к её мягким грудям и всему остальному. Они наигрались с ней, утолили голод. Для меня она была любимая прекрасная жена, а для них она была только игрушка с отверстиями в обеденный перерыв. Для меня её губы и тело было нежным сокровищем, а для них средство куда засунуть свои члены и спустить сперму. Они не ценили её, а только пользовались.
С тяжёлой больной головой я вышел. Мои натянутые штаны были мокрыми. Я закрывал их прижатым тортом. На улице светило солнце. День был весёлым вместе со студентами на лавочках. Я не смотрел никому в глаза. Я торопился сесть в машину и уехать.
Дома я помылся и спрятал свою испачканную одежду. Уже не помню, что я делал этот час, пока не вернулась моя жена. Я не выходил из зала, специально громко смотря телевизор. По звуку я понял, что она пошла в ванную. Я ничего не спрашивал, ждал, что она разрыдается и расскажет, что её изнасиловал начальник и ещё двое. Я претворился бы, что в ярости (а я и был в ней, но к самому себе, как был и в смешанных чувствах бесконечных сожалений и презрения к нам сразу двоим) и мы бы что-нибудь сделали. Я знаю, что она не захотела бы поднимать шумиху, но уволилась бы сразу.
Я сидел и смотрел телевизор. Потом Юля в халате забежала в спальню. Она оттуда сказала, что приболела и будет спать.
Долго сидя так, я подумал посмотреть на неё. Она спала. Пижама прятала всё, только следы засосов на шеи было видно. Лицо белое, уголки губ растянуты. Я пошёл в туалет и дрочил там. Перед глазами была она раком которую насиловали трое и смеялись над ней. И была она такая милая, которая сейчас спит в пижаме.
Вечером она не проснулась. Нашу дочь я сам встретил и покормил. Уснул я рядом со своей женой очень быстро оттого, что устал от часовой дрочки.
Утром я ждал, что она мне всё расскажет или просто заявит, что увольняется, но этого не было. Она молчала и была задумчивой, сказав, что простыла. По пути к её работе я всё ждал, но она ничего не сказала и пошла. Я посмотрел вслед и только тогда заметил, что на ней самые высокие каблуки, сарафан, приталенный пиджак, ободок над уложенной завитой причёской, блестят наручные часы и несколько лишних колец, макияж более ярче. Я всё понял, что ей ЭТО всё понравилось, и страдала она тогда только от грубого неожиданного знакомства с ЭТИМ. Она торопилась. Торопилась при полном бабском параде.
Я не сдержал слёз.
На работе я выполнял свои обязанности, как робот, пока не услышал из радио ту самую песню о любви, при которой вчера насиловали мою жену. Нахлынули двоякие чувства. Весь остаток дня я только искал лишнюю возможность спрятаться в туалете, чтобы беспощадно дрочить от жалости и боли к себе, у которого так сильно стоит при всей этой омерзительно сладкой унижающей желчи внутри от беспомощности изменить прошлое.
Прошло около года. Секса у меня с женой нет. Я не могу её целовать в губы. Её голый вид меня больше не возбуждает. А когда я один раз попробовал сделать это, то увидел, что она ничего не чувствует, что она снизу стала очень широкой и просторной. Тогда в её глазах было малое непривычное удивление — и это всё? Я слез с неё и отвернулся, понимая, что в ней бывают гораздо больше меня. Она думает, что я просто устаю на работе. Я говорю, что это так.
К ней на сотовый начали часто звонить, почти два раза в неделю она говорит, что у её новой подруги на носу диссертация, и она ей помогает до часа ночи, а потом на такси приезжает усталая и в душ. Пробовал изменять, но это не приносит удовлетворения. Каждый вечер, когда её нет, я иду в туалет и дрочу там часами, горестно зная, что сейчас мою жену используют, как уличную шлюху во все места кто-нибудь из её начальства, нагибая как только хочет.
Сначала это очень сильно возбуждает, знать, что твою жену раздевают от той одежды, которую она одевала при тебе. Что её твою любимую будут просто иметь и всё без всяких нежных эмоций. Что она будет течь и кончать от чужих больших членов, но потом я начинаю сожалеть, что был, слаб тогда, когда позволил тем, троим уродам надругаться над моей женой, над нашей семьёй, над моим статусом законного мужа.
Мне жаль, бесконечно жаль...
Но на развод я не подаю и, ни кто из окружающих не скажет, что у нас так обстоят дела. Я её люблю и ненавижу.
Несколько раз я без предупреждения заезжал к ней на работу, но сразу уезжал обратно. Я хотел пробраться туда, заглянуть в кабинет и с болью увидеть...
Мне жаль, бесконечно жаль, что нельзя изменить прошлое и себя. Скоро моя жена придёт с работы. Она будет делать обычные дела, а потом придёт наша дочь. Она поцелует её в голову своими грязными испорченными губами, и мы будем ужинать из общих столовых приборов.
Потом я пойду в туалет на минут тридцать и буду жадно вспоминать каждый новый засос или след на теле моей жены, пока не начну бичевать себя за слабость быть в таком унизительном состоянии.
Если вы читаете эти слова, значит, вы познакомились с этой историей. Тогда сделайте последнее. Ответьте не мне, а ответьте только себе. Что вы бы сделали тогда на моём месте, когда услышали, как вашу жену, ваши нежные любовные чувства к ней, ваше самое светлое на земле, над всем этим хотят грязно и нагло надругаться, а у вас есть возможность стоять и наблюдать? Чтобы вы не произнесли вслух, чтобы отогнать от себя запретную очень горькую сладость быть рогоносцем мужем по доброй воле с красивой желанной женой, знайте, что если во время прочтения этого рассказа у вас хоть один раз встал, то ответ ясен.
220