Логарифм
Один день жизни.
Посвящен образу восхитительной Госпожи Марго...
Этот раб нравился Госпоже всегда. Он был одним из первых в её доминационной карьере. Чувственный, галантный, щедрый. Он всегда к ней отчаянно тянулся, а ее игры с ним были больше, чем очередные сессии. Он изначально практиковал смену ролей с другими Доминами, но с ней, с ней одной, всегда был только нежным. И не только потому, что она никогда не менялась ролями ни с кем — она Госпожа всегда. Его раболепие перед ней было каким-то особым с родни влюблённой восторженности ею как женщиной. Дамой, под которую он хотел прогнуться не только с неординарной животной радостью, но даже как-то по-рыцарски. Он был почти в два раза старше её, уже в солидных годах, но рвался к её манкой свежести и шарму молодости. У них были свои чуть особые игры, настолько доверительные, настолько откровенные, что это в чём-то даже напоминала разнополую дружбу. У него были и свои реальные привилегии — по времени визитов, обстоятельствам, персональной атрибутике. Ему позволялось кое-что, чего не получил бы ни один другой раб. И он гордился своими особыми отношениями с Госпожой, его мелкое тщеславие грело его самолюбие, как на сессиях, так и в воспоминаниях о них.
Госпожа не раз проявляла к нему гибкость и даже легкую уступчивость, зная как он красиво умеет отблагодарить за это. Его манили ролевые игры. Наверное, в их арсенале не осталось ни одной из известных и мало известных рабских ролей, которые бы он не сыграл под её верховенством. От классического набора раскрученной Домины:
— Ролевые игры («дрессировка песика», «pоnibоy», «строгий сержант», «плен», «врач и пациент», «учительница и ученик», «строгая мамочка», «шлюха», «стриптизерша», «покупка раба).
— Медицинские игры: клизмы, уколы, осмотр, массаж простаты.
— Принудительная феминизация.
— Одно-двух и более фалоссные и страпон-игры.
— Многообразные туалетные игры. Всевозможные уро-копро — удовольствия.
— Менструальная тематика: тампоны, прокладки...
— Плевки — в рот, лицо, глаза, с расстояния...
— Флагелляция: целый арсенал порки с или без бандажа.
— Бандаж от легкой фиксации до травмирующих оков.
— Пощечины, bоxing.
— Мумифицирование.
— Переодевание в женскую одежду и белье.
— Футфетиш (ласки ног Госпожи).
— Бутфетиш (фетиш обуви Госпожи).
— Трамплинг (топтание).
— Fаcеsitting.
— CBT (пытки гениталий).
— Bаllbusting (удары по гениталиям).
— Игровое изнасилование.
— Выполнение работы по дому Госпожи.
— Публичные унижения (на улице, в общественном транспорте, людных местах).
— Игровые (имитационные) пытки и казни.
До эстетически-тонких садистских штучек:
— Психологический садизм (например, раб по воле Госпожи глумится над своей детской фотографией или ломает свою детскую игрушку).
— Электро-болевые навороты.
— Унижение другим рабом или рабыней под руководством Госпожи.
— Водный бондаж.
— Моральный садизм (оскорбляет сам себя по телефону текстом, записанным на автоответчик и т.) .
— Само-боди-арт по принуждению.
— Нанесение себе повреждений со шрамами, где укажет Госпожа.
И огромное количество других извращенных вариаций.
Но он всегда носил внутри доминирующего свитча, он периодически, себе в особый кайф, был верхним с другими Доминами. Это сидело в нём как заноза. Как компьютерная программа, точнее, как виртуальный вирус. Столько лет он у её ног, но Госпожа спокойно ждала часа «икс», зная, что когда-нибудь в нем это прорвется.
Он позвонил ей. Был как всегда очень учтив, очень покорен и до слащавости просителен. Но что-то в его ванильной риторике проскочило. Что-то новое и тщеславное, она это уловила больше по наитию, только благодаря интуиции настоящей Госпожи. Потому, что знала, про час «икс».
Когда он пришел и был как всегда покорным и раболепным, между его слов просвечивала тень его нового состояния. Он дал ей понять, что она им как Госпожа исчерпана! Может он осознанно и не хотел этого, но это пёрло из него! Из его естества. Он наигрался с ней во всё, что только можно и чего нельзя. Она перестала быть для него непостижимой загадкой, но он, конечно же, не желал расстаться с ней: с кем он найдёт ещё такое откровение, на кого сможет переключиться, кем заменить? Это не только архи-хлопотно, это просто катастрофа его секс-существа! Но с ней он уже стал другим, как оборотень при полной луне превращается в иное создание. Опасное и непредсказуемое.
И когда Госпожа, весело попивая кофе с сигаретой, спросила его, почти по-приятельски, про сегодняшнюю сессию, он с необычной внутренней, но чувствующейся ею, бравадой заявил, что готов на всё и не имеет конкретных просьб. Дескать, я прошел всё, все уровни, играй со мной сама во что хочешь.
«Икс» был вставлен в уравнение, и аксиома превратилась в задачу.
Тут надо не промахнуться, поняла она, тут — только в точку, только — в «десятку» или...
— Мы сегодня сыграем в новую игру. Я думаю ты выдержишь.
— Конечно, Госпожа. Как прикажете.
— Игра будет называться «Негодная рабыня и строгий Господин».
— Отлично. Пойду одеваться в рабыню.
— Нет. Рабыня буду я! А ты моим строгим господином.
— То есть? А, понял я вроде начну и рабыня, т. е. Вы меня приложите по полной программе, вроде бунта рабов с победой Амазонок...
— Опять — нет. Ты победишь. Ты сегодня — верхний...
— ... Мне... Мне с Вами так... Нельзя... !!!
— Ты обязан меня слушаться! Мы так договорились очень давно, и ты всегда держал обещание!
— Неужели... Вы в самом деле... хотите... чтобы я... ???
— Сегодня такая игра!
Она резко встала и, не глядя на него, вышла. Ей незачем было смотреть на его реакцию, она кожей чувствовала его затаённый восторг. Осуществляются несбыточные мечты — она его рабыня! Пусть — на часы, пусть — однажды...
Госпожа поражалась себе: она совершенно не анализировала ситуацию как в прежних сессиях, в ней работала только интуиция, какой-то генетический устой как инстинкт самосохранения, она просто знала, что и как делать, и что и как не делать. Как озарение, как внутреннее виденье... Только так... Она рисковала? Абсолютно — нет! Потому, что была Госпожой до мозга костей... риска не было..., т. к. не было иного варианта развития событий!!!
Она осмотрела свой гардероб и выбрала то, что ей было нужно. Когда она вошла к нему, он привычно встал. Но ошейник, её ошейник, был снят и лежал на столике. Он настроил в себе программу господина: твердый взгляд солидного мужика в костюме с галстуком, но она... Она была иная! Большей нелепости трудно себе представить: красные босоножки, тёмная юбка от делового костюма и лифчик леопардовой расцветки. Набор не сочетаемых предметов одежды, делавшей неказистой даже такую красавицу как она. Это не было недостатком женского вкуса, это было демонстрацией её оскорбительного безразличия к нему!
Она подошла к нему, он буравил её взглядом, понимая, что что-то не так! Но что? Она будет пытаться переиграть его? Давить психологически, гипнотизировать взглядом... Но она спокойно взглянула на него. Этот взгляд красивых умных глаз! В нём была мощь сарказма, женского ехидного и подавляющего превосходства. Госпожа взяла в руки многохвостую плеть — его персональный девайс и протянула его. Он замер, постоял несколько секунд и взял плеть в руки. Она с издёвкой в голосе проронила фразы про свою вину перед ним, о своих огрехах и недостатках и попросила её строго наказать. Он молчал. Она поднялась, расстегнула юбку, под ней было только её манкое красивое тело. Она с достоинством подошла к креслу и, закинув ножку, установила её на сиденье, потом максимально прогнулась, выпятив ягодицы, подставив их для порки. Он стоял как вкопанный. Стоял с плёткой в руке. Он смотрел на неё, на себя и его брала оторопь.
Он не мог оторвать взгляда от её потрясающе красивой попочки. Он хлестал женские зады с наслаждением. Но это был как будто другой орган, принадлежавший неземному существу! Было два мира: где свитчевал он и где Богиней была Она! Он попытался их совместить, ему казалось это возможным, он уже всё себе нафантазировал. Но это не вписывалось в реальность!
— Бейте, прошу вас, «господин», бейте меня! — Тон её голоса был едок и вызывающ.
Она с таким ядом произнесла «господин», а в его мозгу отпечаталось «клоун», «шут», «жалкий скоморох». Он, молча, сконцентрировался. Сейчас он ей скажет! Сейчас он её унизит! Сейчас он её грязно оскорбит! Его рука замахнулась — бить так бить! Ленты плети полетели в сторону её тела. Вдруг! Откровение как огненная игла пронзила его извращённые мозги. Удар сорвался, и плети только легко скользнули по её прекрасному телу. До него дошло! Он всё понял! Смысл этой изощреннейшей игры, это убийственного женского садизма.
Госпожа, перевернув ситуацию в комедийный фарс, заставляла его сломать не её! Себя! Принуждала искорежить существующую модель его сексуального мироздания. Модель, в которой ему было так хорошо все эти годы. Лишиться всей своей радости. Он почему-то сравнил ситуацию с солнечной системой: она — звезда! Они — её рабы, и он в их числе, жили и вращались, благодаря её энергетике, а она заставляла, принуждала погасить светило, погрузиться в тупой мрак и безрадостный хаос. Ради чего? Чтобы насладиться тем чудовищным ударом, который пронзит его, когда он оценит масштабы катастрофы! Она образно поставила его на табуретку с намыленной веревочкой в руках. Это была её открытая игра в его сексуальное самоубийство!!!
Она знала, что больше он уже не
замахнется. Именно сейчас ею было решено это уравнение. Подставленный показатель трансформации — логарифм — перевернул ситуацию вверх дном!
Плеть упала на пол, а он очумело опустился на колени перед оттопыренными ягодицами Госпожи, которые столько раз дарили ему незабываемые мгновения. Она всё еще молча стояла, как бы говоря — на, ломай, бей вдребезги свой мир, свои грёзы, свои страсти. Свои — не мои!!! Соверши суицид! Потому, что я-то останусь Госпожой! А ты? Ты даже рабом-то не будешь, ты умножишь себя на ноль!!!
Правы китайцы: «Чем выше лезет обезьяна, тем лучше виден всем её безобразный красный зад!». Рисованная в его гнусных фантазиях картина с его «бывшей и недосягаемой Госпожой» и её трансформацией по его воле, воле «господина», в красавицу-рабыню, опустившуюся перед ним на колени с девайсом в зубах, обернулась его собственной мерзкой карикатурой. Реалом его отчаянных потуг стало не её порабощение, а его сокрушительное унижение, прежде всего, в собственных глазах. А уж перед ней-то, перед его живой, реальной Госпожой... Вместо пакостной радости — мордой об лавку... Да ещё так позорно...
Он осторожно приблизил своё лицо к её телу, вдохнул её запах, и очень осторожно поцеловал то место, где легко прошли кожаные ленты. Потом еще, еще... Он целовал её ягодицы, любовался восхитительным видом прогнувшегося женского тела с бежевым ореолом ануса и красивой бороздкой слегка разошедшейся от напряжения мышц вагины.
Она развернулась над ним. Он ожидал, что она ему сейчас скажет, какую отповедь выдаст, какую установку даст. Госпожа не сказала ничего. Она медленно обошла его, стоящего на коленях, он суетливо одел ошейник, взяла страпон и пристегнула его. Потом, подошла к нему, спокойно зажала нос — он открыл рот, и вставила в него свою игрушку. Её бедра плавно задвигалась, он старался как мог участвовать, но в этой ситуации его суетливые подмахивания были жалкими и ничтожными. Всё определялось движением её бедер. Она была локомотивом сексуального поезда.
Страпон-менет был достаточно щадящим. Он ожидал, прежде всего, грубого и жестокого наказания за неслыханную дерзость. Сорвать на нем злобу, раз и навсегда поставить на место. Наверное его пассии так бы и поступили... Но Госпожа иная, она — не они. Но он желал её жестокости, очищающей жестокости, которая бы его как-то оправдала в дальнейшем, в чем-то простила бы. Но это был обычный акт, она даже поглаживала его голову и эта будничность, эта ласка была особенно невыносима ему. Она вжала его нижнюю челюсть, закрыв рот и ввела страпон за щеку как вафлеру, наблюдая как предмет оттопыривает мужскую щеку до уха, подвигалась, теперь за другую щеку, движение бедер, почти нежно. Немного саднили десны, чуть с кровинкой надорвался угол рта. Закончив, она вынула страпон, зажала ему нос и несколько раз сплюнула в разинутый рот. Потом села в кресло и закурила. Он молчал, стоя на коленях у её ног, молчала и она. Красная туфелька изящно колыхалась на кончиках пальчиков её закинутой ножки. Это чарующее сексуальное зрелище. Он как завороженный следил за еле уловимым и оттого особенно сексуальном покачиванием этой туфельки на самом-самом кончике её ножки. Госпожа молчала без видимого торжества, просто, как будто, ей нечего было ему сказать. Наконец его прорвало:
— Простите меня, Госпожа!
— За что?
— Вы знаете, за моё скотство по отношению к Вам! За гнусную...
— О чём, ты раб? Я определяю правила игры, ты играл, ну не играл, а пытался сыграть как я тебе велела! И хватит болтовни, моя сессия продолжается.
— Простите...
— Заткнись!!!
— Не могу, простите..
— Так — это дерзость Госпоже!
— Да я гадок и жалок!
— Кто бы спорил!
— Я...
— Молчать!!!
— Простите...
Он нарывался, он выпрашивал себе отрезвляющую, освобождающую жестокость. Госпожа решительно встала и вышла. Он остался стоять на коленях как грешник, ждущий Чистилища, для освобождения от скверны своей. Наказание — начало прощения!
Она вернулась достаточно быстро. Это был уже другой персонаж сессии! Госпожа во всём её величии и красе!
Черные обтягивающие кожаные брюки (какая у неё всё-таки красивая фигура!), черные на шпильке туфли с массой агрессивных блестящих заклепок и пряжек, любимая шипастая манжета-талисман, в завершении — черная с серебром маска-бабочка. Госпожа включила музыку жёсткий хард-рок ударил децибелами по ушам. Она подошла к нему со спины поставила ногу на затылок и резким толчком отправила его в партер. Потом со смаком пнула своего раба по заду и туловищу, прошлась без разбора по его телу, саданув каблуками подлежащего раба. Она взяла бандажные веревки, связала ему сначала ноги, потом руки, стянув узел с удавкой на шее у спины и превратив его в «пресс-папье», он старался ей помочь, но она била его по рукам, ей мешала его услужливость. Надавав ему пощечин, она заставила обсосать свои каблучки, попрессовала туфелькой его задранные мужские достоинства, насладилась его воплями боли и корчами. Потом перевязала его руки и ноги в другое положение — с задранным задом. Госпожа достаточно жестко обработала персональной плетью его ягодицы и бедра.
Дав ему полежать и пропитаться ощущениями после порки, она развязала его, надела наручники и защелкнула их за спиной. Госпожа пристегнула к ошейнику цепь, сунула в рот головкой вперед страпон и пинком ноги направила его впереди себя. Он понимал, куда она его ведёт, но не знал зачем. В туалетной комнате она, не спеша, сняла с себя брюки, стринги, указующим пальцем заставила его опустить сиденье унитаза и сесть на коленях на пятки. Грациозно села, поставив расставленные ноги в туфельках на его плечи, вжав в них острые каблуки. По её приказу раб отдал ей страпон и стал лизать её киску, потом анус. Ей это нравилось: она всё любила делать с максимальным комфортом для себя и томно постанывала от удовольствий.
Но его язык ласкал её анус не только для сенсорных наслаждений, венчик органа раскрылся и «шоколад» Госпожи пошел вниз, а раб как мог усердно помогал процессу языком. Закончив, она с наслаждением потянулась, встала, прогнулась — он аккуратно и бережно вылизал её горячий от трудов анус. Она за волосы подтащила и ткнула его физиономией в свой продукт. Потом оседлала его на прямых ногах и золотой дождь бурно излился на его шею и волосы, стекая по щекам на днище санфаянса. Он всё прочувствовал, для верности Госпожа вмяла его мокрую голову в остывающую массу каблучком и подошвой туфельки. Ей захотелось закурить. И пока он задыхался головой в унитазе, она дотянулась до сигарет и зажигалки, получила этот небольшой кайф. Окурок полетел в унитазное жерло. Она пристегнула страпон, зашла к нему сзади и с силой заломила скованные наручниками руки вверх. Мазнула на страпон смазку и ввела в его задний проход. Сейчас она его трахала жестко, даже жестоко, сама заводясь от садизма ситуации. Резкие толчки в его зад, скрюченное тело в наручниках с головой на дне полного унитаза. Страпон-акт из категории, когда задница раба трещит по швам!
Голова раба от толчков в зад, двигающаяся и мажущаяся по «шоколаду», залитому «золотом». Он был поражен: сток был зажат губкой и ничего из жернова не вытекало. Она сделала это заранее, она всё предвидела, она его вычислила в самом начале сессии или даже до его визита. Немыслимый лазер выжжен! У него не было чувств для восторга Госпожой — он всегда ею восторгался. Им завладел мелкий суеверный страх, что она вообще ясновидящая, она — всесильна!!!
Госпожа глубоко засадила ему в анус страпон, одной рукой — держала цепь наручников, а другой — сняла его оргазм. Он выплеснул сперму себе под ноги.
Постояв немного, она вынула из него свою игрушку, вновь вдавила его лицо в заполненное её выделениями дно и нажала на слив. Вода, не имея выхода, рокоча и взбалтывая всё содержимое, наполнила объем жерла. Госпожа во время брезгливо убрала ножку с его головы и он, нахлебавшись, смог вздохнуть воздуха.
— Прибери здесь всё!!!
— Спасибо, Госпожа!
— Тщательно вымой себя и ползи ко мне в студию!!!
— Слушаюсь, Госпожа.
Она ушла, он остался выполнять приказ...
Когда он появился на корячках в дверях и по кивку её головы просеменил, смешно тряся растраханным по-чёрному задом, к её ногам, она без разговоров водрузила на его голову свои припасённые несвежие трусики, пристегнула на рот головной фаллос раба, за волосы завернула его лицом вверх и её сочная киска плавно наделась на рожок. Ему было трудно дышать из-за ткани и сплющенного рта, но кого это интересовало? Она, сладко постанывая, приседала на всю длину фаллоса с нарастающим ритмом движений, ей нужна была эта разрядка. Наконец она забилась в оргазме, не щадя подставленную снизу голову. Апогей наслаждения выгнул её прекрасное тело...
Волны оргазма стихали. Она снялась с рожка, не спеша отстегнула приспособление и сняла взмокшие от дыхания и пота раба трусики. Стало больше воздуха на пространстве между её девочкой и ртом раба. Секунды — и она тщательно уместила свой нижний ротик на принимающем языке мужчины, дальше слились их губы. Он долго и красиво всё вылизал. Сессия завершалась...
Госпожа ещё влажная и абсолютно голая после душа стояла у зеркала, расчёсывая темные волосы. Смыто всё: пот — с тела, слизь — с вагины, эти его дурацкие благодарные поцелуи — с ног. Босые ножки радовали глаз рубиновыми ноготками.
На город опускался вечер...
На Госпожу опускалась усталость...
Математика — в школе она её терпеть не могла. Высшая математика — стала атрибутом её жизни. Логарифм — это такая хитрая математическая штучка, потенциал преобразования. Сегодня логарифм был подставлен сначала ему, потом — ей. Логарифм возле ничтожества может его преобразовать в Величину, а Величину — в ничтожество, а ничтожество — в другое ничтожество.
А еще логарифм может Величину преобразовать в БЕСКОНЕЧНОСТЬ...
198