Красавец уже нетерпеливо ожидал у задней двери. Кеды запылились, видимо, долго пришлось пройти, прежде чем остановился я. Фигура была у него превосходная. Широченные плечи. Узкая талия я бы наверное мог обхватить её одной рукой. Крепкая задница, Лайкровые велосипедки синего цвета заботливо обтягивали ямочки на ягодицах. Я почувствовал как от зрелища сего у меня заскрипели от напряга пуговицы на джинсах. Ноги здоровенные мускулистые. Видно что над своей фигурой он трудился не один день со штангой. Такие мне нравились. Очень нравились. «Открывай!» — сказал я и встал сзади. Здоровяк повернул ручку, и остановился. Почувствовал что-то неладное. Или до него донёсся запах из фургона. Но для него было поздно, слишком поздно. Заставив затрещать лайкровые шорты, промеж крепких ягодиц вошло дуло пистолета. «Давай! Давай, полазь!» — от былого простецкого тона не осталось и следа. Он недоумённо посмотрел мне в глаза. Непонимание царило в них. Я надавил на пистолет: «Я сказал полазь внутрь!». Он ещё раз посмотрел на меня, уже и задрав ногу залез в фургон. Не вытаскивая пистолета, я забрался за ним. «Подыми руки! Руки подыми!» — не успев акклиматизироваться к полумраку фургона, он растерянно поднял руки. Мне только того и надо было. Я изловчился, пистолет остался торчать у него в заднице и быстро защёлкнул вокруг его запястий наручники висевшие под крышей фургона. Когда они обвились на его руках, он до конца понял, что попал в ловушку, но не ведал в какую. Сделав своё «тёмное» дело, я быстрёхонько вызволил своего железного друга, выпрыгнул из фургончика и закрыл дверь снаружи. Я не боялся, что он закричит. Стены фургона были предусмотрительно отделаны звуконепроницаемым материалом. Затем отъехав подальше в лесок, я наконец-то решил побаловать своего меньшого друга, находящегося в последнее время в напряжении.
Здоровяк с надеждой обернулся на распахнувшуюся дверь. Мускулистая шея извернулась не на шутку. «Волновался?» — спросил я и тут же ответил. — «Не стоит!».
Дверца захлопнулась вновь, отделив его от света. Я подошёл к нему вплотную. Здоровенные бицепсы, которым Шварцнеггер мог позавидовать, напряглись. И походили на перевязанные батоны варённой колбасы, такие же необъемные. Правый сосок выскочил из-под покрова майки. Коричневатый, огромный. Взгляд мой приковали объёмистые складки на велосипедках. Оттягиваемые чем-то мощным изнутри. Велико было желание познакомиться с этим «нечто».
Карие глаза смотрели на меня упрашивающе и в тоже время зло. Неотступно следили за моим путешествующим по его телу взором.
Я обхватил его квадратный подбородок рукой и поднёс свое лицо к его с выступающими скулами и попытался поцеловать, но он закинул голову назад. Тогда я вцепился грязной от масла пятернёй в его коротко стриженные платформой волосы. И притянул к себе. Силой я тоже обладал немеренной, хоть и уступил бы «новому знакомому». Мои губы впились в его сочные, язык натолкнулся на преграду из стиснутых зубов. Он усиленно вертел головой пытаясь вырваться... Наручники скрипели, ерзая по железной трубе. Напрасно старается. Мои старания одержали вверх, язык мой проник в его полость. Я заглянул в его глаза. Испуг.
Насладившись первым поцелуем, я зашёл сзади. Осмотреть тыл «врага». «О! Этим тылом можно было восхищаться бесконечно!». Так и хотелось побыстрее вогнать в него инструмент, но спешить мне не хотелось. Времени было предостаточно. Удовольствие можно было растянуть. Я притиснулся к нему вплотную. Мой бугор упёрся ему как раз в ягодицы. Я стал поглаживать своими руками его накачанные бёдра. Он искоса наблюдал за мной. «Что это всё означает?». Я обделил его вопрос вниманием. Пусть понервничает. Затем руки мои обхватили могучую грудь. Мышцы как камень. Я не мог остановиться, чтобы не потискать её. «Что ты делаешь?». Он уже переходил на крик. Но я молчал. И продолжал своё дело. Стал осыпать его «бычью» шею поцелуями. Иногда мне было мало поцелуев и я её прикусывал своими зубами. Он болезненно вскрикивал. «С болью не знаком» — сделал я для себя выводы. Но придётся скоро исправить это досадное упущение. Затем я извернулся, не останавливаясь тискать его стальную грудь, и поцеловал его в растянувшийся сосок. Затем обхватил его губами и стал сосать, как телёнок вымя матери. «Хватит! Прекрати!». Особо не напрягаясь, я схватился руками за две лямки и потянул, раздался треск материала. Я высвободил его грудь из майки. «Ты что! Она совсем новая!» — заорал разгневано он. Мне было смешно.
Я вновь смотрел в его глаза. Он до конца не осознавал сложившейся ситуации. На его шеи уже красовалась парочка засосов. Грудная клетка — завораживающее зрелище. Без единого волоска. Правый сосок был более красноватого цвета, с таким же ободком. Кожа имеет бронзовый оттенок. Любит поваляться на пляжу, покадрить девок. Я не долго думая, дорвал остатки майки. На свет явился накачанный пресс. Достоин восхищения. Каждый квадратик просматривается. Косые мышцы живота эротично уходили в синие «облегашки». Я опять приблизился вплотную И заботливо обхватил его достоинства. Он с напряжением нагнул голову. Размер прощупывался. Затем отвёл руку, и уже снизу зачерпнул ладонью его яйца. Как минимум с бильярдные шары. Они не умещались полностью в моей ладони. Я их стал перекатывать. Парень умолял глазами не причинять вреда его «имуществу». Я смотрел на него в упор. Продолжая играться с шарами, я их то сжимал, глаза его сразу реагировали, щурились, и губы не красиво корчились, то их ласково перекатывал, но озабоченость с лица их хозяина не покидала.
Затем я снова переместился на задний фланг. И упор стал делать на его ягодицы. Поглаживать их упругие полушария, слегка раздвигая, — это занятие заставляло сильнее пульсировать вены на моём члене. Провоцировать преждевременное извержение. Делать круговые движения по его заднице. Затем указательным пальцем я проделал путешествие по нижней части позвоночника, очутился на тропинке между ягодицами, а затем резко надавил, Палец проткнул с лёгкостью лайкровую преграду и вошёл в теплое нутро. Парень вскрикнул. Наручники зашумели — зазвенели. Недолго палец находился внутри. Вытащив его наружу, я принебрежительно обтёр его об синие велосипедки. Положив голову ему на плечо я стал наблюдать как под действием моих рук медленно, словно нехотя сползают лайкровые шортики. Мускулистый юнец пытался воспротивиться естественному процессу и стал вилять задом. Он так и хотел, чтобы я побыстрее кончил. Я отстранил свой напряжённый член подальше-отклянчил назад свой зад. И продолжил наблюдать за эротичным зрелищем. Покинув талию шорты на секунду прихватили с собой и чёрненькие плавочки, но те застопорились и остались прикрывать «величие» хозяина. Лайкра стала собираться в складки и вскоре опала у ног парня.
Могучий он остался в одних чёрных узеньких плавочках. Их и плавками нельзя было назвать — бандаж. Они слегка съехали и пучок кустистых курчавых волос выскочил из них. Они не способны были прикрыть его достоинства. Они были до предела натянуты и оттягивались вниз. Одно яйцо так и вырывалось наружу.... Он видно смущался оказаться в таком виде передо мной, я же чтобы посмущать его ещё более лукаво улыбнулся и зашёл назад. Мышцы на спине все были напряжены. Попа была почти оголена, если не считать узкой полоски. Которую я поспешил заботливо заправить ему в задницу.
Снова я спереди, осматриваю его. Не тело, а мечта Аполлона. Пропорционально до точности. Вот только плавки эти мешают. Вносят дисгармонию. Меня так и тянет их сорвать. Обнажить его божественное тело. Он стесняется. Слегка перебирает ногами. Брови свёл вместе-"галочкой». Я смеюсь, и шутливо надавливаю как на кнопку на пупок.
«Что ты собираешься делать? А? А?» — до истерики не далеко.
«Что я собираюсь с тобой сделать? Ты это хочешь знать! Я буду делать с тобой всё что захочу... ебать во все дыры, Вот что! А если тебе, что то не понравится то вот что будет с тобой!» — нарочито зло кричу ему я. И отодвигаю в сторону пустые картонные коробки. На свет предстаёт к его ужасу обнаженное тело юнца. Подвешенные за верёвку руки, тело распростёртое на полу. Измученное выражение лица из-под нависшей чёлки. Страдальческие глаза взывали о помощи. Молили о помощи. Подростковое телосложение. Всё тело измазано в чём-то коричневом. Именно от него исходил запах неприятный. Средних размеров пенис вывернуто покоился на запачканном бедре.
«Да, вы догадались! Я — маньяк! Психопат! Извращенец! Да! Я такой! Я люблю поразвлекаться!».
Взяв тесак со стола я уверенно направился к дохляку. Ненавижу ебать таких! Словно кости трахаешь, но зато сегодня у меня удачная уловка. Такого качка днём с огнём не сыщещь. Удача!
Завидя тесак в моих руках, глаза у юнца выкатились от страха из орбит. Он с удовольствием заглотил мою соску и принялся быстро быстро сосать без помощи рук. Своего рода прошение об помилованиию Я смотрел сверху вниз на него. От него страшно разило дерьмом, которым я его вымазал, словно праздничный пирог кремом. Он мне и надоел. Сосал он не смотря на свои старания отвратно. Накормить его «кефиром» я не смог. Высвободив из наполовину беззубого рта свой член, я довёл его до кондиции. Сперма белыми гроздьями потекла по чёрному чубу паренька. И стала капать на слабую грудь. Я обернулся, расширенные глаза смотрели на меня. Он не мог поверить, что такая же участь ожидает и его. Я перевёл взгляд на таящееся под чёрной лайкровой полосочкой богатство. От этого он занервничал ещё более. Я улыбнулся и принялся за своё дело. Наклонив к лицу зад, я приказал ему лизать его дочиста, пока он выполнял указания я брезгливо надрочил худощавому молокососу его отросток,. Стоя так раком я поднял голову и ещё раз посмотрел на сморщившуюся рожу здоровяка. Что меня ждёт сегодня на завтрак? Мечта!». Когда отросток немного укрепился я крепко сжав его в руке рубанул под самый корень ножом. Раздался отчаянный крик парня. Кровь забрызгала мою рубашку. «Ты что охуел!» — заорал отчаянно здоровяк. И начал напрягать свои слабые против металла мускулы. Рот крикуну я заткнул его же собственными гениталиями, он с ужасом взирал на меня. Подождав пару минут, я всадил в его сердце нож. Непроглоченное яйцо я протолкнул в его глотку и завалил бесчувственное тело коробками. «Ну, ты понял? Если хочешь остаться живым выполняй всё-ёёёёёё-ё-ё-ёёёё!» — кратко сказал я и вышел на улицу. Оставив его наедине со страхом и бессилием. Наедине с роком. Неизбежностью. Я представляю, как он обдирая запястья выкручивал руки из наручников, как тужился согнуть стальную трубу вделанную намертво в потолок фургона. Бедолага.
Мне же было приятно размышлять, что такой титан находится полностью в моей власти. Я могу с ним делать, что хочу, а он не сможет воспротивиться мне. От сиих мыслей член у меня мигом занял позицию боеготовности. Но я не спешил опять в фургон, пусть попсихует. Всё равно он мой. Пусть подготовится к испытаниям. В голову лезло тысячу способов позабавиться с этим качком. Нельзя было выбрать один. Все радовали. Он будет у меня стонать, просить о помиловании. Ха! Будет... ещё как!»
Попробовал повозиться в моторе, но ничего не вышло, только слегка поранил палец. Вместо запачканного в машинном масле мотора представлялась мускулистая задница крепыша. Мысли только были о нём и последующем веселье. Обтерев руки о грязную тряпку, я устремился в слегка раскачивающийся фургон.
Раскрыв двери мне предстало весёлое зрелище. Забавное и великолепное одновременно.
Мой «друг» за время пока я отсутствовал, видимо не терял надежду убежать. Скинув с ног «велосипедки», он упираясь ногами в стенку фургона, поднялся вверх, склонив голову под потолком, он пытался таким способом избавиться от ненавистных железных колец. Снять их с железного прута к которому они были намертво приварены было бесполезной попыткой. Но смешное заключалось в его положении, здоровяк уперевшись спиной в стенку, находился вверху на растопыренных ногах, словно пытался сесть на шпагат, он упёрся об стенку ногами. Именно в таком незадачливом виде я его застал. Увидев меня, он изрядно струхнул. И попытался спуститься вниз. Но резиновые подошвы кед предательски не желали скользить по железной стенке фургона. В голову мне внезапно пришла великолепная идея. И тут меня не подвела реакция. Не предоставляя парню возможности спуститься я быстрёхонько проскочил под его раздвинутыми ногами и выхватил из противоположного угла палку от швабры. Грубую, необтёсанную, с следами застывшей крови на конце. Особливо не думая, я вставил её под зад крепыша. Она послужила отличной подпорой. Как раз впору. Так что ему нельзя было опуститься вниз, иначе грубый с многочисленными занозами конец войдёт в его нежнейшее, не знающее боли отверстие. Я не мог не нарадоваться своему изобретению. Теперь пусть потужится, поднапряжёт свои мышцы чтобы не оказаться насаженным на деревянный кол. Я громко засмеялся, вводя парня в панику. Он смотрел на меня из-под потолка, как летучая мышь. Руки отдыхали полусогнутые в локтях, но по прежнему в железных браслетах. Любуясь им, я стал поглаживать его напряжённые ноги. Маслянистые отпечатки моих рук оставались на его ногах. Мышцы всё отчётливей прорисовывались из-под загорелой кожи. «Эх! Будь у меня член сантиметров 50—60 с удовольствием всадил бы в его задницу, заменил бы кол. «. Я стал наглаживать своими грубыми руками внутреннюю поверхность его бёдер, движения моих мозолистых рук проходили совсем рядом с его плавками. Всё сильнеё и сильней массировал я эти участки, добиваясь ответной реакции его скрытого «Малыша». И она не заставила себя долго ждать, быстро проявилась. Плавки, к ужасу хозяина, подтянулись и поползли вверх, натягиваемые его проснувшимся «младенцем». Когда он занял положение острого угла, я грубо схватил его за самое основание и потянул вниз. Стеснение за «неестественную» реакцию организма на мои движения, мгновенно сменилось на красивом лице здоровяка, болью. Его задница начала медленно принимать деревянного иммитатора.
Продолжение следует
180