Зловещая тишина повисла над упакованной «лагерной» сумкой на колесиках.
Дальше вопросы и ответы самому себе.
— Сегодня что? — Пятница.
— Санэпидемкабинет до скольки? — До 15.30.
— Сколько сейчас? — 15. 15.
— Бегом в поликлинику!
Сверхскоростное одевание с нахлобучиванием бейсболки, застегивание зипперов и кнопок на ходу, пробежка и впрыгивание в троллейбус, вылетание из него под плотную стену дождя.
Девушка с зонтиком под козырьком поликлиники снимает с туфелек бахилы.
— Не снимайте, я их у Вас возьму!
— Я вам дам новые!
— Солнце, вы и так очаровательны для меня и без них!
— Санэпидемкабинет еще работает?
— Я уже сдала ключи.
— Так Вы работаете в нем?
— То есть я никак справку не получу?
— Ну..., — девушка замялась, копаясь в сумочке, — вот, блин, оставила свой мобильник на зарядке, Вам можно сказать, повезло. Идем в кабинет.
Все равно сунула мне новые бахилы, я их одел, мы зашли в здание, очкастая регистратура строго посмотрела на мою обувь.
— Забыла мобильник, дайте ключик. Поднялись на второй этаж.
Открыла толстую книгу, спросила адрес и ФИО ребенка, телефон. В лагерь? Я кивнул головой. Капли с бейсболки веером упали на документ.
— Вы же промокли насквозь, неужели опять под дождь?
— Мне главное — это справочку.
Поискала наш дом в картотеке, быстро заполнила справку, шлепнула треугольную печать.
— Давайте я положу ее в пакетик, иначе это уже будет не справка, — улыбнувшись, положила в него справку и дала мне.
— У меня есть к Вам просьба. Обещайте, что исполните! Ведь именинницам не отказывают в день рождения!
Она опустила голову и достала из выдвижного ящика стола бутылку коньяка, коробку шоколадных конфет и два пластмассовых стаканчика.
— Надеюсь, Вам не помешает?
— Нет, но мне как-то неудобно...
— За Вас, очаровательная спасительница!
Коньяк и шоколад согрели горло и кровь.
Зазвонил мой мобильник.
— В регистратуре дали ее телефон, позвонил, сейчас поеду к ней договариваться.
Ее глаза заблест
ели, достала косметичку, вынула зеркальце и губную помаду, стала красить свой аккуратный ротик. Снова наполнила стаканчики.
— Давайте на брудершафт!
Долго пытались хитро переплести руки, выпили и через стол и стали серьезно целоваться. Пошли в ход языки, красивые глаза закрылись, поцелуй получился глубоким и томным. Отдышались.
— Еще! — прошептала она. Мы уже целовались посреди кабинета, она снимала мою ветровку, расстегивала ремень, я под ее блузкой искал эти загадочные крючочки на лифчике, он поднялся вверх вместе с блузкой, выпрыгнули хорошенькие сисечки с сосочками.
Грудь была страстно исцелована и аккуратно искусана в районе затвердевших темно-красных сосков.
Член уже твердел в ее руках, она села на стул, не смогла удержаться и ее яркие тонкие губы обхватили ствол, ресницы опустились, она жадно сосала и лизала член.
Снова поцеловались, посадил ее на край стола, сдвинув в сторону журналы и книжки, она приподняла ягодицы и сняла трусики, положила их в выдвижной ящик стола.
От вида ее вагины мой язык истекал слюной, он стал касаться половых губ, разведенных ее пальчиками, вылизывая вокруг клитора, но не касаясь его самого.
Возбуждение нарастало, она уже хотела, чтобы мой язык касался клитора и погружался в ее вагину. Таз волнующе приподнимался, ожидая введения языка, ее потряхивало.
Язык ходил по эллипсу половых губ, доходя до клитора и опускаясь вниз.
Наконец, язык ворвался в вагину, вылизывая чувствительные стеночки, таз заходил вверх-вниз, трахая щелочку моим языком.
Член надавил головкой на клитор, ее затрясло от такого прикосновения, головка неглубоко зашла и по кругу терла половые губы, медленно погружаясь в жаждущую глубину.
Неглубокий трах распаляет ее горячую щелочку, но вдруг неожиданно член втыкается в самое дно и замирает, она вскрикивает, но быстро в страхе закрывает рот.
Она кончает от страха, что ее «застукают», ее трясет, лицо стало бледным, крупные капли пота на лице, закрытые глаза.
Приходит в себя. Застегивает бюстгальтер, одевает трусики.
Вот скажите мне, неужели я фригидная?
Вообще это получилось только у Вас...
181