Я любил ездить на уборку сена. Так как я еще был не слишком рослым парнишкой, то меня обычно садили на коня возить копны сена к стогу.
В нашей бригаде работала взрослая, молодая девка, Настя Морозова. евысокого роста, полненькая, симпатичная. Мне она казалась очень красивой. Особенно нравилась ее грудь, которая так пышно выпирала. Настя была жизнерадостная, веселая, остра на язык. Ребята, мужики отпускали в ее адрес острые словечки и видно было, что каждый из них не прочь бы с ней побаловаться.
Из всех ребятишек, которые работали в бригаде, она больше всего уделяла внимание мне, может быть потому, что я тоже был веселым и энергичным. В шутку она называла меня «мой женишок». Лето было жаркое, мы, пацаны, работали, ездили верхом на конях в одних лишь трусах. ичего в этом не было предосудительного. Она иногда трепала меня по голой ноге, запускала свою руку аж под трусы. адо сказать, что никаких сексуальных позывов у меня в то время еще не было. Видно я еще не созрел. Хотя я, конечно, понимал, что есть что, и в голове какие-то мысли на этот счет бродили, особенно после разговоров с более взрослыми парнями или мужиками, которые, как известно, этой теме уделяют особое внимание.
Обед у нас был большой, часа два или три. Это объяснялось тем, что труд был тяжелый, начинали работать рано, заканчивали поздно, а в обед была самая жара. В это время, кто спал, кто собирал ягоды, кто просто сидел, балагурил — кто как.
Однажды, в обеденный перерыв я пошел в дальний лесок. Возвращаюсь, и тут Настя. Схватила меня за руку и потащила к ближайшему стогу: «Пойдем, посидим, отдохнем немного». Сели под стог. Платье у асти поднялось так высоко, что видно было трусики. Меня вид красивых здоровых астиных ног привел в какое-то трепетное волнение. Она говорит:
— Вань, а ты целоваться умеешь? Ты кого-нибудь уже целовал?
Я молчу.
— Давай я тебя научу.
Она навалилась на меня своей большой грудью, мои губы оказались у нее во рту. Я почувствовал какое-то странное ощущение на своих губах. Она их так сильно сосала, что мне было даже немного больно. Потом она резко откинулась на спину:
— у как? Тебе нравится? Теперь ты поцелуй меня.
Я молчу. Я вообще ничего не мог сказать, я дрожал. Она хихикнула, взяла мою руку и быстро сунула ее себе в трусы. Я ощутил волосяное покрытие, такое бархатистое. Я не представлял себе, как все это у женщин и помню очень удивился, что такое все заросшее волосами. Она перехватила мою руку чуть повыше и протолкнула ее дальше между ног. Я почувствовал горячее и влажное. Одним пальцем я чувствовал углубление и мокроту. Она сжала ноги и моя рука оказалась как бы зажатой между ее ног. Я чувствовал какое-то нервное подрагивание ее тела, она как бы шевелила своим задом. Я не знал, что делать, и с силой вытащил руку. Тут я почувствовал специфический запах, исходивший, видимо, от моей руки. Я никогда не ощущал такого запаха, он был совершенно мне незнаком. Она решительным движением сняла с себя трусы. Я увидел всю женскую красоту. Ее рука уже была в моих трусах и держала мой, еще в то время небольшой член, который, конечно же, стоял крепко. Я дрожал. Она тихо произнесла:
— Вань! у, что же ты? Давай.
Я был в шоковом состоянии. Я не понимал, что со мной происходит и что надо делать.
Она начала тащить меня на себя. Я не сопротивлялся, даже, наверное, наоборот быстро лег на нее. Спустив с меня трусы, она вновь взяла мой член и ввела его во влагалище. Он вошел легко и приятно. Было какое-то странное, необъяснимое ощущение. Внутри я почувствовал очень мягкую, горячую и довольно влажную среду. Это еще больше захватило меня. Тут я почувствовал, что она делает определенные движения, слегка поднимая и опуская свой зад, мой член то входил, то выходил из влагалища. При этом, когда она опускалась вниз, а мой член выходил из влагалища, она так сильно сжимала мышцы влагалища, что он выходил с большим трудом. Создавалось впечатление, как будто ее влагалище засасывает мой член. Конечно, мой член был еще несовершенен и, наверное, не вполне ее удовлетворял, но она делала свое дело, да и я как бы автоматически включился в этот процесс. Порой она так сильно поднимала свой зад, как будто делает мостик, и я лежу на этом мостике, потом резко опускала, немного полежав спокойно, начинала опять, и так это продолжалось довольно долго. При этом Настя своими руками прижимала мои ягодицы к себе в такт движению ее зада вверх. Она сильно сопела, немного даже постанывала, мотала головой из стороны в сторону.
Я ритмично работал, немного приходя в себя, осознавая, что происходит. Конечно, никакого предчувствия оргазма у меня не было. аконец, Настя остановилась, лежала без движения, лишь я продолжал свое дело.
— Вань, хватит. Я уже больше не могу.
Тут я заметил, что она раскрасневшаяся, потная, совершенно обессилевшая, лежит закрыв глаза. Я перевалился на бок, надел свои трусы, еще раз осмотрел ее. Платье было задрано до самой груди. Лежали молча. Через некоторое время она привела себя в порядок, села, спокойно и нежно поцеловала меня в щеку и сказала:
— Ваня! Ты ведь никому не скажешь про это?
Я молча покачал головой. В голове творилось черте что. Я кое-как отходил от только что перенесенного психологического удара, у меня до этого никогда и ничего подобного не было.
Через некоторое время она уже была все той же веселой и беззаботной астей, которую мы видели всегда. Мы пришли в бригаду. икто ничего не заметил, хотя я был какой-то смущенный, подавленный. Зато Настя была еще веселей, жизнерадостней.
Прошло несколько дней. Мои мысли постоянно были сосредоточены на пережитом. Мне казалось, что наши занятия с астей будут повторяться. Мне этого хотелось. о нет. Настя не подавала никакого вида. Однажды, когда мы были только вдвоем, я ей тихо сказал: «Я еще хочу». Она так громко расхохоталась, что все издалека обратили внимание на ее смех. И так закатываясь от смеха, она пошла прочь от меня. Я ничего не мог понять.
Кончился сенокос. ачалась учеба в школе. астю я потерял из виду. Случайно видел издалека несколько раз и все. Я не знал о ней ничего. Постепенно все это начало забываться.
... Прошло двадцать лет со дня окончания средней школы.
а выпускном вечере мы — выпускники 10-б класса — договорились встретиться в школе через двадцать лет. Всех нас жизнь раскидала по разным местам. Я служил в Армии и был в звании подполковника. Меня нашли и напомнили о нашей договоренности. Я решил поехать на встречу.
В деревню из районного центра я приехал на автобусе в 10 часов утра. Автобус остановился в центре у магазина. Я вышел. Вокруг меня было все незнакомое — так сильно изменилась деревня за двадцать лет. Родственников в деревне у меня не было. е зная куда идти, я, скорее по привычке, зашел в магазин. Кроме продавца, в магазине была еще одна женщина. Продавщица сразу меня узнала. Это была Валя — девочка, которая жила напротив нас и была значительно моложе меня. ачались расспросы: где, что, да как? Я был в военной форме. В те годы она всегда вызывала какое-то особое уважение, особенно в деревне. К разговору подключилась и находящаяся в магазине женщина. Я понял, что она хорошо меня знает, но сам я ее не узнавал. Я вежливо сказал ей об этом. Она улыбнулась: «Настя Морозова. Помнишь?»
«А, а...», — я произнес удивленно. И сразу вспомнил.
Теперь я внимательно разглядел ее. Это была, конечно, уже не молодая женщина, с приятными чертами лица былой красоты, довольно полная. В моей памяти сразу же высветился тот жаркий, летний день на сенокосе. Меня спросили, у кого я. .. остановился, где буду ночевать. Я ответил, что пока не знаю, но, видимо, кто-нибудь из друзей пригласит. Валя сказала: «Приходи к нам». Настя тоже как-то смущенно промолвила: «Можешь и у меня остановиться». Как-то, само собой, мы вышли с ней на улицу и пошли в сторону школы. е доходя до школы, она показала домик, где живет и еще раз сказала: «Если негде, то приходи ночевать ко мне. е бойся. Я живу одна». Мы расстались.
Встреча выпускников была очень бурной и веселой. Воспоминания, рассказы, шутки, смех. К вечеру организовали застолье, танцы. У меня из головы не выходила Настя. Меня как заклинило. Я только и думал о ней. Какая-то страсть овладела мной. В самый разгар вечера я незаметно ушел.
Было часов девять вечера. Настя была дома. Она как бы удивилась моему приходу, но я нутром чувствовал — ждала. а ней было красивое платье, облегающее ее полную фигуру, которое подчеркивало все ее достоинства. Видно было, что у нее все при ней. Сейчас она выглядела значительно привлекательнее, чем там, в магазине. Я достал из дипломата бутылку коньяка, коробку конфет и яблоки, которые привез с собой из овосибирска. Она начала суетиться, чтобы организовать ужин, но я отказался:
— Давай лучше выпьем и поговорим.
Выпили, разговор как-то не шел. Чувствовалось какое-то напряжение. Я спросил ее:
— Помнишь?
Молчит.
— Помнишь, как ты учила меня целоваться?
Молчит. Потом тихо так сказала:
— Прости. Молодая была, дура.
Я улыбнулся:
— Да, что ты, Настя!
Обнял ее, наклонил к себе и начал крепко целовать ее губы. Я с такой силой, с такой страстью сосал ее губы, что она даже немного стонала, видимо от боли. Я чувствовал дрожь в ее теле. е отрываясь от поцелуя я взял ее грубую, шершавую руку и уверенным движением засунул ее себе в штаны. Там было все в таком напряжении, что удержать его было просто невозможно. Рука ее немного вздрогнула, но она ее не вытащила, хотя никаких движений не делала. Страсть охватила меня с неимоверной силой, да, видимо, и ее. Я встал, поднял ее со стула и повел к кровати, которая была рядом. Она не противилась, ничего не говорила. Казалось, что она пребывает в каком-то шоковом состоянии. Я быстро снял с нее платье. И тут я заметил, какая огромная у нее грудь. а ней был, видимо, самый большой бюстгальтер, и все равно грудь выпирала из его краев. Я расстегнул и снял бюстгальтер, спустил вниз трусы. Все молча. Вижу, ее всю колотит. Мои руки тоже трясутся. Уложив ее на кровать, я быстро сбросил с себя одежду и лег рядом с ней. Я начал целовать ее, сначала губы, шею, грудь, гладил ее рукой. Я видел и чувствовал ее полное тело. Для меня это было необычно. Потом я рукой добрался до того места, к которому она притянула меня много много лет назад, еще мальчишкой. Теперь я умело ласкал ее, гладил, сжимал. Она немного постанывала, ее зад делал какие-то конвульсивные движения. «у, что ж ты, Ваня? Давай», — наконец прошептала она и руками пыталась помочь мне лечь на нее. Своей рукой она направила мой член во влагалище. Там было так мокро. И тут я почувствовал те же самые движения, которые я впервые испытал там, под стогом сена. Она поднимала меня и мой член полностью входил во влагалище. Опуская вниз, она так сжимала мышцами своего влагалища мой член, что он еле выходил оттуда. Это было неописуемое наслаждение. и одна женщина, с которой я имел половое сношение, не делала так, только она. Моментами она так высоко поднимала меня и оставалась несколько секунд в таком положении, что мне казалось, я лежу на высокой горе. При этом она руками пыталась прижать еще сильней меня к себе. Потом резко опускала и все начиналось вновь. В следующий такой подъем, когда она буквально сделала мостик, я достиг своего апогея. Из меня вырвался стон. епонятный даже мне самому — стон дикого зверя. Спермы я вылил в нее, наверное, целый стакан, потому что она несколько раз вытирая сказала: «Все течет и течет. Сколько же ты туда вылил?»
Какое-то время мы лежали молча. Я, кажется, даже задремал, прижавшись к ней. Потом, как бы снова сосредоточившись, я начал вновь гладить ее. Обратил внимание, что у нее на глазах слезы. Спрашиваю:
— Ты чего плачешь? Что-нибудь не так? Я обидел тебя?
— ет, — отвечает она, — не обращай внимания.
Она пыталась надеть на себя халат, но я уговорил ее остаться в таком виде, в каком есть. Она чувствовала себя неловко, но согласилась. Сели, выпили по две рюмке коньяка, я что-то пытался говорить, даже шутить, но разговор не клеился. Она сказала, что пора спать. Дойдя до кровати я обнял ее, снова начал целовать. Мой член начал набухать и опять был готов к работе. Я прижался к ней так крепко, что она чувствовала его на своем теле. Я положил ее поперек кровати, кровать была высокая и довольно мягкая. Она не хотела: «у зачем так?» Я настоял. Стоя у кровати я поднял ее ноги, такие толстые, мощные. Мне открылась великолепная картина. Введя свой член во влагалище я хорошо видел как он входил и выходил, видел ее огромную грудь, ее лицо с закрытыми глазами и теми эмоциями, которые оно выражало, когда я до самого отказа вводил член в ее нутро. Она также работала мышцами своего влагалища, но они были не такими сильными, как в той позе, когда я лежал на ней.
На этот раз я работал очень долго, наверное, минут пятнадцать, все никак не мог кончить. Когда я кончил и повалился на нее, то был весь мокрый. Видно было, что и она устала, либо от избытка оргазма, либо от своей работы.
На утро, проснувшись очень рано, я увидел, что она не спит, лежит на спине с открытыми глазами. Думает.
Настроение у меня было хорошее, да и у нее. Куда-то исчезли вчерашние скованность и напряжение. Мы начали шутить. Я вновь узнал ту астю, веселую беззаботную, которую знал много лет назад. Мой член быстро отреагировал, тем более, что она взяла его в руку. Теперь она взгромоздилась на меня. У меня было такое чувство, что она меня раздавит. о она так хорошо работала, что мне было необычно приятно, хотя я такую позу никогда не любил. Картина была не менее живописной, чем та, когда она лежала поперек кровати. Особенно впечатляла ее грудь — колыхалась так, что мои руки невольно тянулись к ней. Я предложил ей сзади. Она быстро слезла и встала в соответствующую позу. Какое наслаждение я испытал. Такой зад может только присниться. Она работала все так же: засасывала мой член, когда я его вводил и крепко держала своими мышцами, когда я его выводил. Я гладил ее белый, большой зад, обхватывая его своими руками и работал, работал. Оргазм был таким сильным, что меня всего аж скрутило. Я упал рядом с ней: «Все, Настя, больше не могу».
Полежав какое-то время, Настя начала меня целовать так сильно и страстно, как будто она насиловала меня. Успокоившись, она сказала: «Ты бы знал, Ваня, какое счастье выпало мне. Это лучший момент всей моей жизни. Откуда ты взялся, ангел мой? ет, я нисколько не жалею, что когда-то совратила тебя. Видимо, это судьба».
Она кое-что рассказала о себе, о своей жизни. Я понял, что она говорит искренне. Она была так несчастна.
Уже был седьмой час утра. Ей надо было идти на работу, на ферму. Мне надо было ехать домой. Мы позавтракали, поговорили о том, о сем. Я взял свой дипломат. Она вышла меня проводить. У ворот она тихо сказала: «Приезжай, Вань». Я засмеялся, поцеловал ее и сказал: «Прощай, Настя».
473