Алиса лежала в своей коморке, свернувшись калачиком. Её не кормили уже несколько дней. Лишь пару раз во время оргий госпожа в минуты передышки швыряла ей недоеденные кусочки яблока или груши, несколько бараньих косточек или кусок жареной курицы, который сама не могла разжевать. От невыносимого голода у девушки кружилась голова, но рабыня понимала, что жаловаться бесполезно, и ни одна живая душа в этом страшном доме не придет к ней на помощь.
Невольница всё чаще вспоминала тот день, когда исчезла её подруга Амира.
- Что могло случиться, когда тот бородатый охранник спешно увел её? – спрашивала сама себя девушка, - И почему вездесущий Альфо не разыскивал свою дочь?
Вопросы сыпались один за другим, рождая новые и больше запутывая рабыню. В её маленькой головке рисовались самые невероятные картины, и главной их участницей была Айна. Девушка, лишь только закрывала глаза, как видела её злорадную улыбку и слышала сдавленный, хриплый ядовитый голос. Алиса в страхе вскидывала голову, чтобы прогнать этот кошмар, но стоило ей снова задремать, как ужасы вновь овладевали её сознанием.
Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появилась госпожа в компании одной из своих служанок. С первого взгляда было ясно, что обе находились в сильном подпитии. Айна тяжело дышала, покачиваясь из стороны в сторону. При попытке что-то сказать, она начинала глотать слюну и неистово мотать головой. Её прислужница без умолку хохотала, поддерживая хозяйку за локоть.
- Раб-быня! – крикнула госпожа, - Приг-гот… Тьфу! Лас-cкать… ся!
Служанка закатилась диким смехом и лишь на мгновение выпустила из рук локоть Айны. Та рванулась вперед, но споткнулась о ногу одалиски и с размаха растянулась на полу. Служанка застыла от испуга, уставившись на хозяйку мутными от вина глазами. Суровое наказание приобретало для неё определенные очертания, и прислужница, упав на колени, начала жалобно скулить, вымаливая себе прощение.
Но Айна, кажется, уже ничего не слышала. Подперев щеку кулачком, она засопела, пуская изо рта пенные пузыри.
- Заснула, - констатировала девушка, осторожно поднимаясь с пола.
Обойдя госпожу, она добралась до сидевшей в углу рабыни. Пальцы плохо слушались, и служанка только с пятого раза отомкнула карабин на ошейнике. Еще минут десять у неё заняла распаковка рта. С ножными кандалами дело обстояло хуже – нужен был ключ, и прислужница никак не могла вспомнить, где он находится. После безрезультатных поисков она махнула рукой и, приблизившись к Алисе, потянула её за волосы.
- Мне больно, - спокойно сказала рабыня, переворачиваясь на спину.
- У-у, - служанка погрозила ей пальцем и неуклюже размахнулась, намереваясь ударить невольницу по лицу.
Рабыня согнула ноги и, уперев их в живот девицы, изо всех сил толкнула её. Служанка, не удержавшись на ногах, полетела на пол и сильно ударилась головой о дверной косяк. Тихо вскрикнув, она сползла на пол и притихла. Алиса поняла, что другого случая у неё не будет. Сложившись пополам, она протолкнула свой зад между связанными за спиной руками, потом протащила колени и ступни.
Разорвав зубами резиновый мешок, надетый на руки, девушка добралась до ремешка, стягивавшего запястья. Еще пара мгновений, и руки рабыни были свободны. Стараясь не греметь ножной цепью, она подкралась к ящику комода и выдвинула его. Связка ключей лежала на видном месте. Алиса схватила её и начала отмыкать замки на браслетах кандалов. Справившись с ножной цепью, она избавилась от ошейника. Её тело, освободившись от тяжести оков, моментально расслабилось. Девушка потянулась и впервые за всё время пребывания в этом доме тихо засмеялась.
Но радость очень быстро сменилась тревогой. Перед ней на полу лежали её мучительницы, которые могли очнуться в любой момент. Тогда рабыне придется туго. Времени на раздумья почти не было. Алиса, рассудив, что Айна очнется еще не скоро, вытащив из того же комода две пары строгих наручников, подошла к служанке. Девица лежала тихо, лишь слабое дыхание свидетельствовало о том, что она жива.
Рабыня схватила прислужницу за плечи и отволокла в спальню госпожи, подтащив к кровати. Заломив руки за спину, она сковала их, заведя наручники за толстую ножку. Второй парой она сковала служанке ноги. Поняв, что та, когда очухается, поднимет крик, девушка заткнула ей рот «своим» кляпом. Еще раз осмотрев девушку, Алиса сковала её горло ошейником, пристегнула к нему цепь, а второй её конец закрепила карабином на раме кровати. Одалиска тихо застонала и подергала скованными руками.
Не обращая на неё внимания, Алиса занялась госпожой. Айна оказалась, не смотря на видимую хрупкость, тяжелей своей служанки, и рабыне пришлось здорово попотеть, чтобы закинуть её на кровать. Раздобыв в кладовке еще один кляп и моток толстой веревки, девушка крепко привязала руки и ноги хозяйки к спинкам кровати, растянув их так, что у золотоволосой красавицы не было возможности даже дергаться. Смахнув с её лица налипшие волосы, рабыня вставила в слюнявый рот шар кляпа и туго затянула ремень.
- Наслаждайся, сволочь, - буркнула девушка, напоследок ткнув госпожу кулачком в бок.
Она на цыпочках подошла к шторе и осторожно отодвинула её. За окном уже сгустились сумерки. Вдоль забора, который был совсем рядом, зажглись фонари, освещая узкую дорожку, по которой прогуливался часовой с автоматом. Здесь убежать вряд ли удастся. Нужно было искать другой путь.
- Но сначала я должна приодеться, - решила Алиса.
Порыскав в шкафу, она нашла пару «лосин» черного цвета, футболку и легкие тапочки, оказавшиеся ей в пору. Одевшись, девушка огляделась и прислушалась. Госпожа и её служанка тихо лежали на своих местах. За дверью тоже не было слышно ни единого звука. Рабыня прошлась по комнате и вдруг увидела небольшой поднос с разложенными на нем аппетитными булочками и графин с розоватой жидкостью.
Голод, столько времени терзавший Алису, взял верх. Девушка набросилась на еду и начала запихивать в рот еще теплые кусочки хрустящего теста, жадно запивая их прохладным соком. Приятное тепло стало расползаться по телу, рабыню потянуло в сон. Невероятными усилиями она поборола желание растянуться на полу. Допивая сок, она запрокинула вверх голову и замерла от изумления.
Прямо над ней в потолке девушка увидела датчики противопожарной сигнализации. План созрел за долю секунды. Найти спички и бумагу было минутным делом. Смочив под краном кусок плотной материи, Алиса замотала ею рот и нос, чтобы не наглотаться дыма. Чиркнув спичкой, девушка подожгла большой кусок бумаги и бросила его на пол. Пока огонь поедал старую газету, рабыня набросала на него тряпьё, валявшееся в углу комнаты.
Вскоре помещение заволокло дымом, медленно поднимавшимся к потолку. Наконец, раздалась сирена, оглушившая невольницу. Дым просачивался сквозь повязку, лез в глаза, но девушка стойко терпела, дожидаясь, когда в замке начнется беготня. Она надеялась в общей сутолоке добраться до ворот и тихо ускользнуть из дворца, пока охрана и слуги будут сражаться с огнем.
Девушка услышала нараставший за дверью шум и прижалась к стене. Когда охранники ворвались в комнату, высадив сразу обе створки, густая белая пелена уже заполнила всё помещение. На Алису никто не обратил внимания, и ей удалось тихо выбраться в коридор. Там царила вполне объяснимая суета. Люди бегали из комнаты в комнату, таская ведра с водой, огнетушители и прочую утварь, пригодную для тушения пожара. Алиса скользнула в узкую дверь и вскоре очутилась на улице прямо перед воротами. Увидев перед собой небольшой фургон с работающим двигателем, она бросилась под днище и вцепилась руками в железную раму. Словно ожидая, пока девушка прицепится к нему, грузовичок заурчал и покатился к выходу.
- Только бы успеть отъехать как можно дальше, - как заклинание твердила рабыня, вгрызаясь в прокопчённую раму автомобиля.
Она не знала о полосе безопасности, о том, куда пойдет, если сможет выбраться. Но жажда свободы была настолько сильна, что девушка не задумывалась над своей дальнейшей судьбой. Понимая, что без денег и документов, она может стать легкой добычей, девушка решила передвигаться ночью, прячась за барханами и укрываясь в лесу, если такой вообще здесь имелся. Беглянка надеялась добраться до какого-нибудь населенного пункта и обратиться в полицию. А там она бы придумала, что сказать.
Грузовик подпрыгнул на кочке и, зачихав, остановился. Хлопнула дверца кабины. Алиса выбралась из-под днища и, как ящерица, скользнула в темноту. Её руки были ободраны до крови, лицо перепачкано копотью и машинным маслом, тело гудело от долгого напряжения. Но девушка была счастлива. Счастлива от того, что она была свободна. Пусть вокруг бескрайние пески, холод ночью и нестерпимый зной днем. Пусть у неё не было воды и пищи. Но здесь не было господ и рабов, надзирателей и пленников. И если ей суждено погибнуть от жажды или от палящих лучей, она умрет свободной. СВОБОДНОЙ!
Спрятавшись за барханом, она пригнула голову и прислушалась. Слов было не разобрать, но, по всей видимости, люди спорили о том, почему заглох мотор. Заскрипела крышка капота. Алиса приподняла голову и увидела двух мужчин, с головой влезших в мотор. Девушка уже хотела отползти в сторону и пуститься в путь, но вдруг услышала треск рации и надрывный голос, раздавшийся из динамика. Она разобрала всего несколько слов, но и их было достаточно, чтобы заставить её занервничать.
- Проверить..! – хрипела рация, - Сбежала рабыня… Искать..!
Алиса съежилась в комок и притихла. Сейчас эти люди начнут обшаривать всё вокруг и очень скоро обнаружат её следы. Она приподнялась, словно готовилась бежать стометровку. Ноги её не слушались, от нервного перенапряжения подступала тошнота, перед глазами всё поплыло. Девушка уже собиралась рвануться вперед, как вдруг сильный удар по темени лишил её чувств…
Рабыня не чувствовала, как её тащили к фургону, как запихивали в рот грязную тряпку, как связывали руки и ноги. Лишь когда её кинули в кузов и заперли дверь, девушка пришла в себя. Она лежала на куче старого тряпья, избитая, грязная и беспомощная. Она пробыла на свободе всего несколько минут, и теперь её подвергнут страшному наказанию, быть может, тому, о котором говорила Айна.
- Но я была свободной, - подумала Алиса и вдруг неожиданно для себя улыбнулась.
Теперь она знала, что такое рабство, к которому стремилась и которого так жаждала. Девушка поняла, какой она была наивной и глупой, когда искала себе «господина» в надежде, что он решит все её проблемы. И знала, что теперь ей ничего не страшно. Пусть наказывают, пусть вдевают кольца, отправляют на плантации. Всё равно она будет свободной. И умрет свободной. Всем назло!
Здоровенный детина с горящими глазами схватил рабыню за волосы и с размаха швырнул в узкую камеру с низким потолком. Алиса застонала от охватившей её боли, но сильный удар в живот лишил её дыхания, и девушка, сложившись пополам, затихла. Она не шевелилась, когда с её тела срывали одежду, когда затягивали на горле тяжелый железный ошейник и натягивали на голову плотный кожаный мешок смертницы, когда приковывали к стене. Невольница лежала на холодном каменном полу, скорчившись от боли, и ждала, когда за ней придут палачи.
Время тянулось мучительно медленно. Душная темная бетонная камера, расположенная глубоко в подвале одной из хозяйственных пристроек замка, давила всей своей многотонной тяжестью, словно стремясь расплющить девушку, размазать по шершавым каменным плитам. Алиса зажмурила глаза и, не сдержавшись, завыла голосом раненой волчицы, сотрясаясь всем телом и колотя связанными ногами по полу.
Она билась, как рыбка, попавшаяся в сачок, до тех пор, пока силы не оставили её. Плотный кожаный мешок не давал рабыне дышать, голова кружилась от голода и побоев. Алиса, окончательно выбившись из сил, затихла, уткнувшись носиком в пол. Горечь неудачи охватила её. Ведь она такая молодая, а вынуждена будет совсем скоро распрощаться с жизнью, которую любила и, как все нормальные люди, хотела отыскать своё счастье.
Заскрежетала ржавыми петлями кованая дверь, резанув по нервам. Рабыня замолчала и застыла в ожидании очередных побоев. Наступила гнетущая тишина, нарушаемая лишь мелкой капелью, в такт которой колотилось её сердце. Девушка напрягла слух, но кроме её собственного дыхания и падавшей с потолка воды ничего не услышала. Видимо, охранники отворили дверь и кого-то ждали.
Мелкий цокот каблучков прозвучал, как спасительный сигнал. Алиса приподняла голову и закрутила ею во все стороны, пытаясь уловить, откуда доносится шум.
- Ну, и натворила ты дел, рабыня, - раздался ровный и до тошноты знакомый голос Айны, - Теперь придется расплачиваться за свои поступки.
- Ум… Уф.., - пленница подергала связанными за спиной руками.
- Понимаю, - голос Айны был тихим и даже немного ласковым, - Ты сердишься на меня. Напрасно. Я – госпожа, а ты – моя рабыня. Я вольна распоряжаться тобой, как пожелаю.
- М-м, - возразила Алиса.
- Ну-ну, угомонись, - послышался тонкий свист, и ягодицу невольницы рассек тонкий стек.
Алиса вскрикнула, но тугой кляп и плотная кожа мешка приглушили крик. Айна выждала пару минут, пока рабыня утихнет, и продолжила свою монотонную речь:
- Можешь считать, что я тебя приласкала, рабыня. Наказание за побег очень суровое, и не каждая невольница его сможет выдержать. Ты думаешь, что тебе просто проткнут твои сиськи и вставят кольца? Не-е-т, дорогая моя! Сначала тебя растянут на раме. Сколько ударов хлыстом тебе назначить, я потом решу. После такой экзекуции твоё тело будет похоже на кусок прогнившего мяса. Если после этого тебе повезет, и ты останешься живой, я позабочусь о том, чтобы ты, ничтожная рабыня, больше никогда не увидела солнца. Я сгною тебя в колодце. И сделаю это с огромным удовольствием. Ты будешь умирать долго и мучительно…
Алиса заметила, как менялся голос Айны. Из ласкового и тихого он вдруг превратился в грубый, хриплый и прерывистый. Наверное, вместе с ним и исказилось лицо златовласой красавицы. Девушка даже представила её перекошенную от злости физиономию, подрагивающие от нервного напряжения тонкие губы, сузившиеся глаза. Девушка, не выдержав такой нервной атаки, забилась на полу, как в лихорадке, мотая головой, дергая ногами и руками и громко мыча. Она даже не чувствовала, как Айна лупит её своим хлыстиком, раздирая в кровь обнаженные ягодицы.
Если бы невольница могла видеть свою госпожу, она бы просто не узнала её. Всегда безукоризненная одежда была помята и прилипла к телу. Волосы, всегда аккуратно расчесанные, теперь походили на старую разваливающуюся метелку. Челка прилипла к вспотевшему лбу, и из-под неё сверкали маленькие колючие глазки, в одно мгновение утратившие свой небесный цвет. Рот перекосился, обнажив зубы, которые можно было принять за клыки дикого кровожадного зверя.
Только когда дверь с грохотом захлопнулась, рабыня сумела взять себя в руки и успокоиться. Её тело горело от побоев, а в ушах звучал надрывный крик госпожи. Алиса попыталась сесть, но раны от стека разрывали её тело. Девушка улеглась на бок и зарыдала. Её будущее было предопределено, и она уже не могла его изменить. Слезы текли по щекам, просачиваясь под шнурок мешка, туго затянутый на горле, стекали на грудь, засыхая и садня кожу. Но Алиса плакала всё громче, и вскоре из камеры, куда её бросили, слышался низкий хриплый, почти звериный рык.
Айна встала с постели с налитыми кровью глазами. Её служанка заворочалась на жесткой подстилке, лежавшей рядом на полу, и с удивлением уставилась на свою госпожу. Эта девушка так и сидела на привязи с тех пор, как Алиса приковала её к ножке кровати. Госпожа только удлинила цепь и сковала руки спереди, чтобы та могла обслуживать свою хозяйку.
Пнув одалиску голой ножкой, Айна сползла с кровати и, слепо шаря по сторонам руками, начала искать свой пеньюар.
- Ну! – не найдя его, госпожа отвесила девушке сильную пощечину, - Подай, дрянь! Расселась тут.
Служанка, утирая сопли и слезы, на четвереньках доползла до стула и стянула оттуда халат хозяйки. Айна вырвала его из рук прислужницы и, путаясь в рукавах, натянула на измятое голое тело. Вчерашняя попойка давала себя знать. Но надо было быстро привести в порядок свою внешность. На десять часов назначена экзекуция беглой рабыни.
Айна, покачиваясь и изрыгая ругательства, побрела в душевую кабинку. Голова её кружилась, во рту сушило, желудок сводили приступы тошноты. Девушка попыталась вспомнить, как ей удалось добраться до постели, но разум отказывался сотрудничать, а перед глазами мерцали неясные силуэты. Схватившись за голову обеими руками, она буквально ввалилась в душ и включила воду.
Две служанки, вошедшие в апартаменты госпожи, принеся завтрак, остановились в середине комнаты в состоянии, близком к обморочному. Из душевой кабинки доносились громкие нечленораздельные звуки, иногда разбавляемые отборным матом. Одалиски поставили поднос на кривоногий столик и поспешили удалиться, окатив подругу, сидевшую на цепи, ядовитыми взглядами.
Бедная девушка, забившись в угол, закрыла лицо ладонями и тихо заплакала, осознав, какая участь ей предначертана. Перед её глазами начали возникать страшные картины издевательств над несчастной рабыней, в ушах стояли стоны и крики девушки, когда её насиловали госпожа и её подручные. Сердце служанки учащенно забилось. Почувствовав, что ей не хватает воздуха, девушка широко открыла рот, но в следующий миг её глаза закатились, и маленькое хрупкое тельце, покрывшись синюшными пятнами, рухнуло на пол, увлекая за собой стол и стоявший на нем поднос.
Вбежавшая на шум, Айна уже хотела наброситься на служанку с кулаками, но, увидев бездыханное тело, остановилась посреди комнаты, обессиленно уронив руки. Медленно опустившись на колени, она взяла в ладони растрепанную головку прислужницы и разразилась оглушительными воплями. Но никто не появился в комнате, лишь охранник, случайно проходивший мимо, отодвинул створку двери, но быстро захлопнул её, предпочтя удалиться.
Утро было душным и ветреным. С пустыни шел обжигающе горячий воздух, смешанный с мелкой песчаной пылью, которая забивалась в глаза, закупоривала ноздри, мешая дышать. Сквозь плотную дымку солнечные лучи пробивались с трудом, от чего небо приобрело страшный кроваво-коричневый цвет.
На заднем дворе уже была установлена большая рама, к которой вскоре подведут рабыню, прикуют цепями за руки и ноги, и экзекуция, больше напоминающая изощренную казнь, начнется. Охранники, размахивая плетьми и выкрикивая ругательства, сгоняли на площадку всех, кто находился во дворце. Люди сбивались в небольшие группки, боязливо прижимаясь друг к другу, не смея поднять глаз, хотя, зрелище было предназначено именно для них. В назидание.
Двое рослых парней вынесли богато разукрашенное золоченое кресло, обитое красным бархатом, и установили его недалеко от рамы. Поддерживаемая двумя служанками, на площадку, заметно покачиваясь, вышла Айна с бледным, как мел, лицом. Она была одета в ярко красные одежды: шальвары, перехваченные золотыми тесемками у колен и на щиколотках, и длинную наглухо застегнутую тунику, так же расшитую золотом. На голове у неё алым пятном красовалась плоская шапочка, чуть сдвинутая на бок.
Усевшись в кресло, как на трон, она коротко кивнула. Воцарилась напряженная тишина. Все повернулись в сторону маленькой низкой дверцы, из которой должны были вывести обреченную на смерть невольницу. У какой-то девушки не выдержали нервы, и она, залившись, диким криком, бросилась к ограде, колотя по ней маленькими кулачками. Один из охранников уже был готов огреть её плетью, но в последнюю секунду сдержался и просто увел бедную девушку в небольшую сторожку.
До боли в деснах завизжали петли, и дверь распахнулась. В темном проеме показался высокий бородатый стражник. Его прищуренные глаза извергали молнии. В одной руке он сжимал рукоять длинной плети, другая была свободна, и он размахивал ею, словно подгонял идущих сзади. Выбравшись на свободное место, стражник остановился, окидывая толпу недобрым взглядом. Вскоре послышались окрики, и на площадке появились еще двое здоровых парней в камуфляжных штанах и черных майках. Они вели под руки девушку. Руки у неё были связаны за спиной, на ногах звенели тяжелые кандалы. Мешка на голове не было, и грязные волосы развевались на ветру, как старая пакля. Рот был закупорен шаровидным кляпом.
Рабыня не пыталась сопротивляться. Она шла твердой уверенной походкой, гордо подняв голову и окидывая собравшихся горящими глазами, в которых не было страха.
- Держись, милая! – раздался чей-то тонкий голосок.
Толпа, будто по чьему-то приказу, заколыхалась, забурлила, и охранникам потребовалось немало времени, чтобы её утихомирить. Невольницу подвели к раме и стали приковывать к брусьям. Развязав руки, подручные палачей подняли их вверх и вдели в широкие браслеты, ввинченные в верхние углы конструкции. Девушка была невысокого роста, и её ноги повисли в воздухе. Их подхватили и развели в стороны, зафиксировав нижними браслетами. Один из палачей схватил волосы рабыни и, скрутив их в тугой жгут, стянул кожаным ремнем, свисавшим с верхней перекладины. Голова оказалась поднятой кверху.
- Вытащите кляп, - прохрипела Айна, сидевшая как раз напротив рамы, - Я хочу поговорить с рабыней.
Палач рывком выдернул шар из рта. Алиса пошевелила затекшими губами и вдруг улыбнулась. Айна вжалась в спинку кресла и замерла, не в состоянии произнести ни слова. Так они смотрели друг дружке в глаза: рабыня с мягкой улыбкой на иссохших потрескавшихся губах, и госпожа, съедаемая ужасом и ненавистью к этой гордой девушке.
- Что тебе еще от меня надо? – рабыня говорила тихо и ровно, не отводя глаз.
- Хотела спросить, - Айна с огромным трудом проглотила ком, - Может, хочешь попросить
меня о чем-нибудь?
- Попросить? – усмехнулась Алиса, - Пожалуй! Пусть тебе до конца дней твоих снится моё лицо, стерва!
- Начинайте, - Айна вяло махнула рукой.
Рабыне снова заткнули рот. Палачи встали по обе стороны от рамы и расправили длинные толстые хлысты, по всей длине усеянные мелкими шипами. Алиса широко раскрыла глаза. Всё её тело напряглось, грудь подалась вперед, на животе обозначились мускулы.
- Расслабься, девочка, - шепнул один из палачей, - Поживешь подольше.
Но рабыня только мотнула взлохмаченной головой.
Воздух рассек свист хлыстов, и первые два удара обрушились на тело невольницы, оставив на её коже два глубоких кровавых рубца. Она выгнулась и обмякла, но в следующую секунду вновь напряглась. Её большие карие глаза засияли добрым ласковым светом. Девушка еще выше подняла подбородок. Вторая пара ударов заставила её содрогнуться. Еще свист, и еще удары, еще… еще… еще…
Глаза девушки потускнели, и голова обессиленно повисла на реме. Мышцы её словно сдулись. Всё тело к этому времени представляло одно кровавое месиво. Ведро воды, выплеснутое на девушку, привело её в чувства, и экзекуция продолжилась. Но Алиса будто ничего не чувствовала. Она просто висела на оковах, покачиваясь в такт ударам. Она не стонала и не выла от боли. Но она смотрела на сидевшую перед ней золотоволосую ведьму, и из её глаз струился мягкий свет.
- Сдохни, гадина! – Айна рванулась вперед и вдруг грохнулась на землю, раскинув руки в стороны.
Её еще совсем недавно прекрасное лицо на глазах у всех посерело, и на нем прорезались глубокие старческие морщины. Глаза остекленели, потеряв свою великолепную синеву, а из раскрытого рта потекла тонкая алая струйка, постепенно образуя на песке бурую лужицу. Алиса в последний раз приподняла голову и… Её глаза закатились так, что стали видны налитые кровью белки, и девушка бессильно повисла на раме, покачиваемая ветром.
Черная пустота, черная тишина, чернота вокруг. Нет ни палачей, ни Айны, ни толпы. Она медленно бредет посреди бескрайней черной пустыни. Она не чувствует боли, не слышит звуков, потому что их нет. Её тело обдувает ветер, но она его не слышит. Её ноги сечет мелкий песок, но она этого не чувствует. Она идет вперед, туда, где мерцает неясный свет. Что её ждет там, на краю горизонта?..
Внезапно перед ней появляется высокий человек в развевающихся белых одеждах. Он разводит руки в стороны, преграждая дорогу. Она делает шаг в сторону, но снова натыкается на него. Она кричит ему, требуя пропустить, но он не слышит её. Его огромные глаза сверкают в черной мгле. Он шевелит тонкими губами, говоря что-то, но теперь она глуха к его словам.
Они стоят друг против друга, и никто из них не хочет уступать. Наконец, до неё начинают долетать обрывки слов, потом фраз, и она начинает понимать, что он ей говорит.
- Не покидай меня, - молит мужчина, - Не уходи. Я так одинок в этом мире. Вместе нам будет легче.
Он опускается перед ней на колени, обхватывает руками её ноги и приникает к ним лицом. Она чувствует, как он касается губами её колен, как его длинные черные волосы, колышимые ветром, обвиваются вокруг её бедер. Она кладет свои ладони ему на плечи, поглаживает их, поднимается к волосам и перебирает пальцами длинные мягкие кудри, которые струятся в её руках, как ручьи.
Он поднимает голову, и она видит, как слезы катятся по его щекам. Захлебываясь ими, он снова молит её не оставлять его. Она хочет ему ответить, но её губы плотно сомкнуты. Она лишь смотрит на него и чувствует, что из её глаз тоже начинают катиться слезинки. Она опускается на колени и кладет свою голову ему на плечо…
- Ибрагим Аваевич, - высокий худощавый человек в белом халате тронул юношу за плечо, - Чудес на свете не бывает.
- Она мертва? – молодой человек смотрел на доктора раскрытыми во всю возможную ширь глазами, полными слез.
- Вам нужно отдохнуть, - человек в халате устало опустился в кресло, - Вы просидели у постели трое суток.
- Нет! – Ибрагим вскочил на ноги и, обхватив руками голову, стал бегать по комнате, - Нет! Нет! Она не должна умереть!
Он бросился к постели, где лежала Алиса, упал на колени и, захлебываясь слезами, начал бормотать что-то непонятное. Доктор не решался ему мешать. Он сидел в углу спальни, скрестив руки на груди. Неподалеку от него стоял огромный человек. Его обнаженный торс был изрыт шрамами и рубцами, некоторые из которых еще кровоточили.
Одна рука его покоилась на марлевой перевиси, а другой гигант нежно обнимал хрупкую девушку, которая, прижавшись лицом к его боку, тихо всхлипывала. Одежда её была изорвана и перепачкана кровью и липкой грязью. На обнаженных плечах и шее виднелись глубокие шрамы.
Ибрагим осторожно положил ладонь девушки на свою и припал к побелевшим пальцам губами. Склонившись над ней, он начал медленно целовать руку рабыни, шепча что-то. То ли это были древние заклинания, то ли слова извинения, никто не мог разобрать их. Вдруг он встрепенулся, будто пробудился ото сна, и обернулся, шаря глазами по комнате.
- Мурад Хассанович! Доктор! – задыхаясь от возбуждения, закричал он, - Она пришла в себя! Я почувствовал, как шевелились её пальцы!
Доктор медленно встал со своего места и подошел к постели. Положив два пальца на шею Алисы, он нахмурился, прислушиваясь к пульсу. Потом посмотрел склеры, приложил ухо к груди девушки.
- Всем выйти вон, - спокойно, но настойчиво проговорил доктор.
Повинуясь его голосу, Ибрагим и Альфо, поддерживаемый дочерью, покинули комнату и встали около закрывшихся за ними дверей. Офицер охраны о чем-то пошептался с хозяином и, коротко кивнув, исчез в лабиринте галерей.
- Шел бы ты, друг мой, в постель, - Ибрагим обратился к Альфо, - Ведь еле на ногах стоишь.
- Нет, господин, - гигант решительно замотал головой, - Моя вина, что всё это произошло.
- И моя, - робко произнесла Амира, - Я не уследила.
- Не казните себя, - молодой человек по-отечески обнял их за плечи, - Это только моя вина. Эта девочка всегда видела во мне монстра, деспота, кого угодно, только не нормального человека. А я сам подлил масла в огонь – выпил вина, когда мне пить нельзя ни капли. Я сразу же зверею. Вот и избил её. Мне еще придется вымаливать у неё прощение. И она будет трижды права, если пошлет меня куда подальше.
- Не пошлет, - тихо возразила Амира, - Как-то во время одной из наших прогулок Алиса призналась мне, что, не смотря на то, что ты бессовестно купил её, засунул в клетку, а потом жестоко избил, она полюбила тебя.
- О, помоги мне, Всемогущий! – Ибрагим воздел руки к небу, - Научи, надоумь, как быть, что делать.
- Ты сам должен найти решение, - девушка похлопала парня по плечу, - Сам, понимаешь? А не уповать на Всевышнего. Подумай на досуге над этим.
- Ты, как всегда, мудра, шери, - Ибрагим склонил голову перед хрупкой фигуркой Амиры.
Тяжелая дубовая дверь медленно приоткрылась, показалась голова врача. Все трое замерли в мучительном напряжении. Никто не решался первым нарушать тишину. Доктор снял с мясистого носа огромные роговые очки и потер воспаленные глаза. Обведя холл пристальным взглядом, он, наконец, выдохнул:
- Что стоите, как каменные? Заходите. Только не шумите.
Ибрагим, как умудренный опытом спринтер, рванулся с места и в три прыжка оказался возле постели Алисы. Девушка лежала на спине, по самую шею закутанная в белоснежную простыню. Её глаза были прикрыты, белесые губы плотно сомкнуты, ввалившиеся щечки бледны. Кисти рук, тщательно перебинтованные кусками материи, лежали вдоль тела.
- Она слышит? – неуверенно спросил Ибрагим, медленно приблизившись к кровати.
- Смелее, - подбодрил его доктор.
Юноша вновь опустился на колени и прикоснулся пересохшими от волнения губами ко лбу девушки. Ресницы её дрогнули, и Алиса, как бы нехотя, медленно раскрыла глаза. Ибрагим отшатнулся, уловив мертвенный блеск её зрачков.
Но вот губы стали розоветь, взгляд потеплел, и невольница с трудом изобразила улыбку.
- Как чувствует себя моя.., - молодой человек замялся, но, овладев собой, закончил, - Госпожа?
Девушка еле заметно кивнула. Ибрагим прижался губами к её щеке и, наслаждаясь теплом оживающего тела, провел по ней губами и, не выдержав нервного напряжения, уронил голову на грудь Алисы и заплакал, подрагивая плечами. А девушка положила руку на его голову и зарылась пальцами в длинные и удивительно мягкие волосы.
Недавно прошел дождь, и асфальт, вымытый весенней водой, блестел, как начищенное зеркало. В городе буйствовала зелень, привыкшие к городскому шуму, щебетали птицы. Черный автомобиль осторожно лавировал на узкой улице, густо заставленной машинами, пробираясь к старому корпусу студенческого общежития.
Шофер, крепкий коротко стриженый парень в строгом черном костюме и белоснежной рубашке, припарковав "мерс", выскочил со своего места и отворил заднюю дверцу. Из салона, поддерживаемая за руку водителя, вышла дама в элегантном брючном костюме. Кисти рук были затянуты в тонкие капроновые перчатки. На плече висела на золотой цепочке небольшая дамская сумочка. Поправив черные волосы, едва достававшие до плеч, она надела солнцезащитные очки и обернулась к парню.
- Захвати коробку, - сказала она тихим, но властным голосом.
- Конечно, госпожа, - он открыл багажник и подхватил оттуда небольшую картонку.
Они вошли в вестибюль здания и остановились возле вахтерши, уставившейся на незваных гостей сквозь круглые стекла очков.
- Чаво надо? – рыкнула бабища, обращаясь к даме, но, увидев рядом с ней широкоплечего парня, сразу же сникла.
- Вы не подскажете, - дама чуть наклонилась вперед, - В какой комнате проживает Марина Конева?
- Ах, Мариночка! – страж порядка расплылась в притворной улыбке, - В пятьсот второй. Это…
Но странная пара уже стояла возле шахты лифта. Вахтерша скривила толстые губы, словно хотела впиться в незнакомку всеми оставшимися у неё зубами, но предпочла не высказываться.
Марина сидела в своей комнате, склонившись над толстенной книгой, недавно взятой в институтской библиотеке. По нескольку раз перечитывая этот фолиант, она старалась найти хоть что-нибудь, относящееся к теме её дипломной работы. Изредка отрываясь от порядком надоевшего чтива, девушка с тоской смотрела в окно, проклиная всех, кого только могла вспомнить.
Услышав стук, она с такой прытью бросилась к двери, будто ждала его всю жизнь. Распахнув створку, Марина замерла на месте. Шевеля лишь одними зрачками, она рассматривала незнакомую даму в элегантном черном костюме и огромных солнечных очках, закрывавших почти всю верхнюю часть лица. Не меньшее удивление вызывал стоявший рядом с ней высокий крепкий парень с небольшой коробкой в руках.
- Вам кого, женщина? – отойдя от столбняка, прохрипела девушка.
- Здесь живет Марина Конева? – спросила дама.
- Ну, - Марго снова застыла, глуповато хлопая глазами, - Чё надо?
- У меня для Вас посылка, - дама кивнула, и плечистый парень поставил коробку на пол перед дверью.
- А чё это? – девушка пнула картонку ногой.
- Спасибо, Ахмет, - незнакомка кивнула парню, - Подожди меня в машине.
- Да, Алиса Викторовна, - он тряхнул стриженой головой и быстро исчез в темноте лестничного проема.
- Алиса Вик..? - Марина нервно сглотнула слюну, - Алиса? Это ты?
- Здравствуй, Марго, - девушка медленно сняла очки, - Теперь узнаешь?
Девушка раскрыла рот, стараясь набрать побольше воздуха, но вместо радостного возгласа из её горла вырвалось глухое шипенье. Встряхнув головой, она бросилась к подруге, сжав её обеими руками, словно боялась упустить. Её губы припали к щеке Алисы с настойчивостью щупалец осьминога. Марго начала взасос целовать свою исчезнувшую подругу, всё крепче сжимая объятия, как будто она боялась, что девушку снова кто-нибудь утащит.
- Ты меня задушишь, - Алиса погладила Марину по растрепанным волосам, - Давай зайдем в комнату, а то на твои чмоканья сбежится вся общага.
Марго, нехотя, оторвалась от подруги. Её глаза были влажные от слез, по щекам тонкими темными струйками текла тушь. Девушка гладила Алису по лицу, волосам, плечам, еще не до конца веря, что перед ней стоит именно она.
- Ч-что эт-то та-кое? – она снова толкнула коробку ногой.
- Фрукты, - пожала плечами Алиса, - Сыр, соки, в общем, разные вкусности.
- Мне бы сейчас стакан водяры, - хриплым голосом проговорила Марина, - Или вискаря. Чтобы с катушек не слететь.
Они вошли в комнату, и Алиса оценивающе осмотрела помещение. Она с радостью заметила, что ничего не изменилось с тех пор, как она так неожиданно исчезла. Девушка медленно прошла к окну, осторожно трогая блестящую спинку кровати, старый стул, провела рукой по истертой клеенке, лежавшей на столе. Это было своеобразное свидание с той прошлой жизнью, когда она, юная наивная девочка пришла в эту комнату с небольшой дорожной сумкой и огромными надеждами, которые рухнули в один миг.
- Ничего не изменилось, - вздохнула Алиса, присаживаясь на край кровати.
- Ты изменилась, - глотая слезы поправила подругу Марго, - И мы вместе с тобой.
- Ты права, - девушка вздохнула, - А эта прическа тебе идет. Вот только…
- Что? – улыбнулась Алиса.
- Она тебя делает старше, - с грустью ответила Марина, - Куда делись твои кудряшки?
Алиса медленно стащила с головы парик. Коротко остриженные волосы отдавали серебром. Марина ахнула, и из её глаз сами собой покатились слезы. Алисе стоило огромного труда успокоить подругу.
- Не буду тебя шокировать, - сказала она, снова надевая на голову парик.
- Ну, ты посиди, а я хоть чай поставлю, - засуетилась Марина, - А потом ты мне всё расскажешь.
- Конечно, - Алиса согласно кивнула в ответ.
За окном уже совсем стемнело, когда Алиса закончила свой невеселый рассказ. Марина сидела на стуле, склонив голову вниз и обхватив её руками. При всем её разбитном характере девушка никак не могла поверить в то, что такое возможно. Её глаза то расширялись, став похожими на блюдца, то сжимались в узенькие еле различимые щелочки. Девушка сжимала ладони в кулаки, словно готова была броситься в драку.
- Боже мой! – выдохнула она, - Как же ты смогла всё это выдержать? Я бы…
Она осеклась, потому что не знала, как бы сама поступила, если бы попала в такой переплет. Сердце её колотилось, и это было заметно по учащенному дыханию. Марго была взволнована, но и счастлива за подругу, что той удалось вырваться из того ада.
- Я не въехала, - она уставилась на Алису немигающим взглядом, - Тебе, всё же, удалось сбежать, что ли?
- Нет, - Алиса медленно поднялась и стала прохаживаться по комнате, - Когда я пришла в себя, Ибрагим мне всё объяснил. А потом долго ползал передо мной на коленях, вымаливая прощение. А для него такое – сама понимаешь.
- И что он тебе наплел? – ухмыльнулась Марго.
- Не надо так, - укорила её Алиса, - Ибрагим объяснил мне, что ему вообще нельзя пить. Он становится агрессивным и может натворить массу бед. А тогда он решил пофорсить передо мной и забыл об этом его необычном свойстве. Он потом не раз каялся за тот случай.
- А за клетку и переезд в ящике он не каялся? – зло спросила девушка, - Или по его понятиям это нормально?
- А ты знаешь, Мариночка, - Алиса присела на корточки перед подругой, - Он ведь меня не только от ран вылечил. Он избавил меня от мании рабства. И, как сам потом говорил, очень этому рад. Правда, методы его не совсем гуманны, но результат – сама видишь.
- А других девушек он тоже лечил? – не унималась Марина.
- Ты не горячись, - попыталась успокоить её Алиса, - Тут такое дело. Ходят упорные слухи, что Ибрагим – наркодиллер, торговец оружием и живым товаром. Что хлопок и текстильные цеха – всего лишь прикрытие его основного бизнеса, отмывание денег. Но, со всей ответственностью заявляю, что всё это – базарная болтовня. Никаких опиумных плантаций, каторжного труда и рабынь-наложниц у него нет и никогда не было. Люди, которые работают на полях и в цехах по пошиву одежды, кстати, очень хорошей, и мечтать не могли о таком заработке и условиях. Он сам создал этот миф и всячески его поддерживал, чтобы всякие там «баши» не совали нос в его дела.
- Че-то я не врублюсь, - затрясла головой Марго, - Ну, допустим, плантации и торговля дурью – это понятно. Но ты же сама видела там в его дворце девушек-служанок с ошейниками и кучу охраны у каждого столба.
- Я не только это видела, - улыбнулась Алиса, - А теперь представь себе такую картинку. Нищая семья в заброшенном селении. Из взрослого населения, большей частью неграмотного, почти одни больные старики. Чтобы как-то прокормиться, у них есть два пути: либо продать своих детей, либо, если есть молодая красивая девушка, выдать её замуж. Конечно, за богача. А старый он или молодой, не имеет значения. Ну, когда детей продавали, Ибрагим выкупал их и отправлял в интернаты, которые сам же и спонсировал. Между прочим, из этих деток вырастают прекрасные люди.
- А дочерей он сам брал в жены? – съязвила Марго.
- Нет! – рассмеялась Алиса, - Он же не Султан, чтобы гарем себе заводить. Тут вот что получается. Девушку, действительно, выдают замуж, и она, по законам Шариата становится собственностью мужа. С этого момента девушка превращается в самую настоящую рабыню. Многие смиряются со своей судьбой, тем более, если уверены, что их семья получит обещанные деньги и будет и в дальнейшем получать какую-то помощь. Но бывало и так, что муж оказывался жестоким деспотом, и девушка была готова на любую глупость, лишь бы избавиться от тирана.
Поскольку, все они – правоверные, то самоубийство исключалось по определению. Что оставалось? Побег. Но куда? Домой нельзя. Позор на всю семью, и деньги уже заплачены. Если удавалось найти беглянку, Ибрагим на определенных условиях оставлял девушку у себя. Не знаю, каким образом, но он нередко аннулировал брак, и девушка обретала свободу. Потом, если она сама хотела, то выходила замуж уже по любви, но я точно не знаю. Кое-кто оставался у Ибрагима в качестве прислуги. Сама понимаешь, что при такой охране никому и в голову не придет проникнуть в замок в поисках сбежавшей жены.
- Ну, хорошо, - Марина уставилась на подругу, - А зачем же ему надо было держать их в ошейниках?
- Тут я сама виновата, - неожиданно ответила Алиса, - Всё дело в моём больном воображении. Оказывается, я потом поняла, что «золотые» и «серебряные» ошейники – ни что иное, как украшения. Я сама потом их в руках держала, но надевать уже не хотела. Очень даже красиво смотрятся. Поверь мне.
- А эта Айна? – Марго, видимо, решила выяснить всё до конца, - У неё тоже были украшения?
- У этой гадины был ошейник, - улыбка слетела с лица девушки, - И у её прислужниц тоже были ошейники. Самые настоящие. Но они могли снять их в любой момент. Если их госпожа позволит. И у меня на шее был обруч, но это уже понятно.
- А кто она такая, эта Айна? – спросила Марина.
- Она не местная, - продолжала терпеливо рассказывать Алиса, - За ней гонялась вся полиция Балтии, а Ибрагим купился на её смазливую мордашку. Помнишь легенду о двуликом Янусе? Айна переплюнула его многократно. Как Ибрагим за дверь, она тут же распушала перья и начинала вести себя, как самая настоящая ханум. Если бы Ибрагим появился хотя бы на час позже, я бы с тобой здесь сейчас не разговаривала.
- Так она не умерла? – изумилась Марина.
- Умерла, - махнула рукой девушка, - Но меня никто с рамы не стал бы снимать. Доктор сказал, что я бы умерла от потери крови. Так что мне повезло. А тело этой стервы Ибрагим приказал сжечь, а пепел собрать и развеять по ветру в пустыне. Чтобы следа её не осталось на этой земле.
- И он тебя с миром отправил домой, - заключила подруга, уверенная в своей правоте.
- А вот и нет! – огорошила её Алиса, - Когда моё тело пришло в норму, а голова начала нормально соображать, у нас состоялся очень серьезный разговор. Короче говоря, Ибрагим сделал мне предложение.
- И ты? – у Марго глаза полезли из орбит.
- И я дала согласие, - девушка сказала это так просто, что её подруга чуть не брякнулась в обморок, - Но при условии, что он никогда не возьмет в рот хоть каплю спиртного.
- И?
- Дал слово. И я ему верю. Потом он поехал в мой родной город и привез родителей. Я даже не предполагала, что он сам им всё расскажет. Мама мне такую бурю устроила, но потом сказала, что именно Ибрагим сможет со мной справиться, и она дает согласие на наш брак.
- Так ты теперь – шахиня! – рассмеялась Марина.
- Не говори глупости, - обиделась Алиса, - Свадьба будет в августе. Так что, я жду вас всех. Приезжайте в Калининград. Ибрагим сказал, что всё устроит.
На улице начинался мелкий дождик, когда подруги вышли из дверей общежития. Марина увидела на площадке перед подъездом шикарный лимузин, возле которого спокойно стоял тот самый плечистый парень. Заметив Алису, он подбежал и раскрыл над ней большой черный зонт.
- Мне пора, Мариша, - девушка обняла и поцеловала подругу, - Спасибо тебе за всё.
- Я ничего не смогла сделать, - словно извиняясь, ответила та, - Мы приехали слишком поздно.
- Но этого негодяя арестовали, и его грудастую подружку – тоже, - Алиса нежно погладила девушку по плечу, - Сколько бы еще бед он принес!
Она села на заднее сидение. Мягко загудел двигатель, и огромная машина, лихо развернувшись, вскоре скрылась в ночной мгле. А Марина еще долго стояла и смотрела вслед уже исчезнувшему автомобилю, увозившему её неожиданно появившуюся подругу.
- Будь счастлива, девочка, - прошептала она, смахнув накатившуюся вдруг слезу, - Храни тебя Господь!
Пишите мне
[email protected]
191