Но главное не это, главное — любовь. И не просто любовь, а ЛЮБОВЬ с больших буков. Зовут мою любовь Нинкой, работает она дворником в нашем дворе. Иной раз выйду из подъезда и залюбуюсь, как она важно похаживает по асфальту, покачивая пышными формами, и метёлкой ширк-ширк, ширк-ширк, что глаз не оторвать. Так засмотрюсь, что всё на свете забываю, а забывать нельзя — я же, тоже, на работе. Работаю я в нашем же жил. кооперативе сантехником. Фильм «Афоня» видали? Так, это почти про меня. Только Афоня холостяк, а у меня есть Нинка, моя красотуля. Работа у Нинки, конечно, ответственная, но у меня посерьёзнее будет, потому как, без воды и тепла это уже не жизнь, а мучение. Где там какой клапан-дроссель люфтит и ничего не сопрягается, зазор с натягом не стыкуется или, скажем, труба не только не турбулирует, но и не ламинирует даже, все идут ко мне.
А я всегда готов, я — пожалуйста, потому что не злоупотребляю. Вот, говорят: «Мне и так хорошо, надо мною не каплет», а чего тут хорошего? Сколько человек может без мытья прожить: неделю, две? А потом всё чесаться начнёт. Нет, дай вам бог, чтобы над вами всегда капало, шипело и похрюкивало. И, вообще, я люблю, чтобы на работе у меня был порядок. Это, наверное, меня Нинка заразила: она такая чистюля и аккуратистка — не приведи господь. Инструмент у неё в кладовке расставлен ровненько и по ранжиру, как на параде. Тут и я приложил свою руку: стеллажик соорудил и пирамидку для хранения инструмента и прочей мелочи, все лопаты плотно насадил, заклепал и притянул, черенки шкуркой зашлифовал и покрасил. Потому, что любовь это вам не хухры-мухры, я для Нинки на всё, что угодно, готов.
Вот, бывает, встанет она с утра пораньше, свой синий халат отутюжит, прицепит бейджик «Нина Комарова, дворник», ну, цаца и цаца, как будто на приём к Путину собралась. У неё и дома всё чин-чинарём: все помыто-почищено и по своим местам разложено. Но вы не думайте, что она только работает, чистит да скоблит. Баба она весёлая и заводная, бывает, ночью такое отчебучит, что ого-го! Вот, хотя бы прошлой ночью, захожу я в спальню, а она уже начинает представление. Включила какую-то музыку и, в темпе вальса, расстёгивает халат, медленно снимает его, подцепляет пальцем, как вешалкой, покручивает несколько раз и кидает на стул. Затем, небрежно так расстёгивает лифчик, снимает, тоже крутит вокруг пальца и швыряет туда же. После запускает два мизинчика под резинку трусов, вжимает живот и водит пальцами по кругу вправо-влево, вправо-влево и резким движением спускает трусы до колен. Затем начинаются выгибания и вращения тазом до полного спадания трусов на пол. И тут же Нинка подцепляет их пальчиком ноги и закидывает на стул, после чего в ритме музыки взбирается на кровать и становится на корточки.
При этом, спина по-кошачьи выгнута, а попка оттопырена в мою сторону и призывно поглядывает единственным глазом, а ротик, что ниже этого глаза, растянулся в ухмылке и показывает кончик языка. Рыхлые ляжки мелко подрагивают в предвкушении восторга, а дыни плавно раскачиваются между рук, как тяжёлые маятники, как бы, намекая, что отсчёт времени пошёл. Мой десятисантиметровый богатырь и так уже колом стоял, а теперь и вовсе готов штаны порвать. Не мешкая, быстро скидываю штаны с трусами, запрыгиваю на кровать и загоняю своего красавчика в этот наглый ротик: сейчас я оставлю о себе неизгладимое впечатление, сейчас ты у меня покрутишься! И до глазика дойдёт дело. Мой богатырь, хоть и больше похож на гнома, зато стойкий — ого-го, так просто его не укатаешь. Уж, помусолил я Нинку внутри, как мог: тёрся о верхнюю стенку, о нижнюю, крутил-вертел по кругу, быстро-быстро прыгал, как кролик, медленно водил — в общем, всё перепробовал. Моя благоверная сначала громко сопела, затем, запыхтела и заохала, а после, и вовсе, стала подвывать. Ну, думаю, раскочегарил добре, теперь можно переходить к запасному варианту. Выдавливаю из тюбика крем и, не отрываясь от производства, начинаю его втирать пальцем в глазок и разрабатывать его на длину пальца.
— Готовься, Нинка, делаю манёвр, перехожу этажом выше, — и загоняю туда своего богатыря. Тут уже спешить не нужно, тут я двигаюсь плавно, для своего удовольствия, чтобы закончить и оставить здесь своё впечатление. Фуф-ф, всё... Падаю в изнеможении на кровать, а Нинка — рядом.
Через некоторое время поворачивает эта хитрюга ко мне лицо и с загадочным видом говорит: «Коля, что-то у нас с тобой всё как-то просто проходит, ни какой романтики. Я, вот, слышала, что люди в спальне всякие эротические игры проводят, а чем мы хуже?»
— Это какие игры, и где ты такое услышала, в нашей конторе, что-ли?
— Вот, не скажу, где. А игры разные бывают, например, я о такой слышала: «Депутатская ёлка» называется. Слушай. Я буду этой самой ёлкой, а ты народом. Я надеваю зелёную блузку, зелёный пояс и коричневые чулки, а на голову шапочку со звездой. Волосы на лобке украшаются мелкими стекляшками и дождинками. Ёлка, то есть я, становится на табурет и произносит:
Уважаемый народ,
Наступает Новый год.
Пожеланий хоровод?
Открывайте шире рот!
Чудо ёлка перед вами
С ярко красными губами,
В волосах блестят дождинки,
Капюшон посерединке.
Кто расскажет ей стишок,
Тот полижет петушок,
А кто песенку споёт,
Поцелует ёлкин вход!
Ты поёшь и рассказываешь, целуешь и лижешь. После этого ты, то есть народ, спрашиваешь: «А где же подарки, когда вручать будут?» А ёлка поворачивается к народу задом и произносит:
Праздник кончился и вот,
Уважаемый народ,
Время будней настаёт,
Где всё задом на перёд.
Раскатали вы губу
На красивую етьбу:
Поцелуйте задний вход,
И так будет целый год.
Ты подходишь и целуешь. Ну как, нравится игра?
— Ни хрена не нравится. Пусть, кто эту игру придумал и затеял, в зад и целует. Мы в нашей стране в такую игру уже который год играем, так ещё и в праздник? Ну, уж, нет. Давай какую-нибудь сказочную игру, без всяких там депутатов.
Нинка по началу было надулась, а потом поворачивается и говорит: «Ладно, в сказку, так в сказку. Но, только завтра, мне ещё подготовиться нужно». Можно и завтра, куда спешить?
День прошёл, прихожу домой, а Нинка, вся такая загадочная, что-то там копается, строчит на машинке и помалкивает: типа, сюрприз. Наконец, после ужина раскололась: «Играем в Красную шапочку. Я из твоей старой шотландки себе короткую юбочку сшила, а ещё приготовила красную шапку, шарфик и рукавицы. А на ноги красные гольфы до колен и красные тапки, в руках корзинка — в общем, сам увидишь. А твой наряд совсем простой: черные плавки и сверху шуба наизнанку. И вот тебе большие игрушечные очки, наденешь, когда будешь бабушкой. Игра простая: встречаешь меня в коридоре, придумываешь, что хочешь, и направляешь по длинной дороге вокруг ёлки, а сам бежишь в спальню, ныряешь голый под одеяло, надеваешь очки и ждёшь меня. В общем, играем, как в сказке».
Ну, ладно, вывернул я шубу, надел и стою в проходе, жду Красную шапочку. Тут и Нинка выплывает из кухни, напевает и помахивает корзинкой. А на ней надето только то, что она назвала, и больше ни фига. И титьки её здоровенные при ходьбе раскачиваются не хуже корзинки. Мой богатырь тут же взял под козырёк, норовя встать во фрунт. Блин, интересно, а под юбкой тоже ничего нету? Я закашлялся и согнулся, как при болях в спине: «Это кто тут такая аппетитненькая и весёленькая разгуливает в одиночку и мешает отдыхать старому волку?» — а сам втихаря поднимаю край юбки, пытаясь заглянуть под подол. Нинка мой манёвр сразу просекла и хлоп меня по руке: «Нечего тут старым и больным волкам заглядывать под юбки невинным девочкам. А зовут меня Красная шапочка, и несу я пирожки моей бабушке. Только я заблудилась, не подскажете дорогу?
— Чего ж не подсказать, подскажу: обойди вокруг этого красивого дерева, потом всё прямо и прямо, там и увидишь домик бабушки.
— Спасибо, серый волк, — сказала Красная шапочка и пошла в сторону ёлки. Я же понёсся в спальню, разделся, лёг в постель и нацепил очки. Тут и Красная шапочка подошла.
— Бабушка-бабушка, зачем тебе такие большие очки?
— Чтобы лучше видеть тебя, внученька.
— Бабушка-бабушка, зачем тебе такие большие губы?
— Чтобы крепче целовать тебя, внученька.
— Бабушка-бабушка, а что это у тебя возвышается между ног? — и погладила через одеяло мой бугор.
— А это, внученька, хоботок, чтобы лучше почувствовать тебя. Пальцы-то совсем не слушаются. Что-то, внученька, я тебя и вижу плохо, хоть и в очках. Сядь к моим глазам поближе прямо на грудь, рассмотрю тебя хорошенько, наверно, уже выросла большая-пребольшая.
Пока внучка усаживалась мне на грудь, я резко задрал подол юбочки, а там голая кунка поблёскивает влагой и, как всегда, ухмыляется.
— Ох, какая большая выросла и какая красивая, — сказал я, разглядывая губы под юбкой, и тут же впился в них поцелуем и стал вылизывать клитор и губы, не забывая наведываться языком и во внутрь этого сокровища. Слышу, внучка моя стала ёрзать и подёргиваться.
— Внученька, тебе, наверное, тяжело сидеть на моей костлявой груди? Сядь пониже да к хоботку поближе, хочу узнать, такая же ты красивая и сладкая на ощупь, как и на вид?
Внучка сдвинулась вниз, поёрзала попой, пока не захватила в плен мой отросток: «Ну, как, бабушка, внутри я такая же красивая, ты там уже все рассмотрела?
— Ой, красивая, внученька, настоящий персик, хоть я ещё и не всё увидела. Бабушка медлительная, ей нужно побольше времени, чтобы всё как следует прочувствовать. Ты не спеши внученька, а поёрзай как следует на хоботке. А чтобы бабушка не заскучала, спой ей весёлую песенку. И внучка запела:
Я на бабушке скакала,
Баба прелесть, ей всё мало.
Досчитаю до пятьсот,
Развернусь наоборот.
Я на бабушке скачу,
Скоро, точно, улечу.
Шустро прыгаю, сную,
Хоботок внутри жую.
— Молодец, внученька, хорошо поёшь и весело прыгаешь. Бабушке так захорошело, что захотелось тряхнуть стариной, вспомнить молодость и самой сбацать частушки:
Вот, тогда меня подпустит
Милая капризная,
Когда вырастет на пузе
Волосинка рыжая.
Ты чеши-чеши-чеши,
У тебя четыре вши.
На загривке — пятая,
Заебла проклятая!
— Бабушка, что ты такое поёшь? Ужас какой-то. А ты других частушек не знаешь?
— Знаю, внученька, много знаю, но они ещё красочнее, так что, больше петь не буду. Лучше послушаю внучкины охи-ахи и причмокивания на отростке...
В этот вечер мы так сказочно разыгрались, что пришлось сделать две передышки и два продолжения сказки. После этого я заснул мертвецким сном, но и там мне не было покоя. Всю ночь за мной гонялись полуголые красные девицы и кричали: «И мы хотим сказочный хоботок, и мы хотим попрыгать!»
— Нет, — подумал я утром, — если играть в такие игры, то не очень часто.
203