— В заднем? — строя наивные глазки, спросила Леночка.
— Не паясничай, противный ребёнок! Мне грустно совсем без тебя, — сказала Марина и провела указательным пальчиком вдоль тёплого податливого разреза Леночкиной попы. Мягкие подушечки легко расходились, словно вновь и вновь приглашая внутрь...
* * *
Они познакомились на третьем курсе пединститута. Озорная Маринка слывшая грозой мужского пола всего истфака и тихая скромная Леночка, будущая учительница мирных биологий и ботаник. Факультеты параллельно сдавали нормативы по «подводно-надводному» плаванию в районном плавательном комплексе. По всем показателям институт был явно не физкультурным и добрая треть стяжателей водной славы плавать могла только вертикально вниз самостоятельно, а вертикально вверх уже с чьей-нибудь помощью. Поэтому группы были поделены на тех, кто сдавал кое-как нормативы и на тех, кто плескался в детском «лягушатнике» с одноразовым тренером, пытавшимся обучить этих сухопутных хоть азам взмахивания руками и шевеления ногами под водой. Леночка, вообще с трудом представлявшая совместимость своего тела с водным пространством, пугливо жалась к краю бассейна вместе с несколькими такими же «птицами». Марина сдала на «отлично».
А в раздевалке просто их кабинки оказались рядом.
— Совсем плавать не умеешь? — весело спросила Марина, вытирая играющее задором гибкое тело.
— Совсем, — ответила улыбаясь Леночка. — Последний раз я плавала, когда мне было годика три-четыре в собственной кровати. И с тех пор — ни-ни-ни!
— Симпатичная... с красивыми худенькими ногами... и с мякенькой белой попкой... Девушка, а мы с вами уже не встречались? — пародирую мужские способы знакомства того времени вдруг заговорила полушёпотом Марина и Леночка застеснявшись её откровенного взгляда скользившего по её полуобнажённому телу даже слегка отвернулась.
— Нет — не встречались, — приняла она игру, переодевая трусики под большим махровым полотенцем. — Причём ноги это ещё простительно. И что симпатичная — тоже. А попку мою вам попросту даже не видно и вы сударь просто обманщик или воображун!
— Ой какие мы важные! — Марина явно была бы хлопцем хоть куда если бы не была Мариной. — А меня Марина между прочим зовут. Ой девушка, а как зовут вас?
«Леночка!», хотела сказать Леночка, но тут произошло страшное. Видимо из-за непринуждённости обстановки с одной стороны и её полной неординарности с другой, Леночка немного утратила всегда столь жёсткий контроль за собой. И потянулась в шкафчик не одной рукой, как всегда крепко придерживая край и без того туго затянутого вокруг талии полотенца, а потянулась двумя руками. И по закону подлости и удручающей непременности стечения всего худшего в одной точке, край полотенца не выдержал именно в этот раз. Полотенце упало к ногам. Леночка быстро, очень даже быстро, присела и подхватив полотенце обернулась им вокруг талии. Но лицо её стало белей снега и подняв глаза на Марину она поняла, что Марина увидела! Она закрыла глаза как делала в самых страшных своих снах и, сосчитав до трёх, неожиданно для самой себя уже тихо сказала...
— Леночка...
Вокруг в основном оставались девчонки с биофака, истфак опередив всех давно смылся, так что позор должен был быть самым ужасающим и слухи будут самыми быстротечными. Дальнейшее будущее, как в страшной сказке, лучше было не представлять...
— Леночка, ты красивая..., — сказала Марина очень-очень тихо.
Леночка открыла глаза и медленно, как парализованная на шею, осторожно попыталась посмотреть по сторонам.
— Леночка успокойся, — также тихо сказала Марина. — Я посмотрела уже. Не бойся совсем. Не видел никто.
В раздевалке было по-прежнему шумно и на их партизанские движения действительно никто не обращал внимания.
— Спасибо, — сказала Леночка тихо и поняла что Марина никогда никого никому не предаст...
* * *
— Леночка, а это как? — спросила Марина уже на улице, провожая Леночку домой. Снег падал необычайно тёплый и мягкий в свете жёлтых фонарей и аллеи деревьев стояли укутанные словно в мягкую вату.
— Мариночка, пожалуйста! — взмолилась Леночка. — Я тебе потом всё-всё расскажу, но сейчас меня нервный озноб бьёт. Мне спрятаться хочется!
— Ты с родителями живёшь? — сразу поменяла тогда тему Марина. — С ними спрячешься! Может зайдём в кафешку какую-нибудь погреемся?
— Нет. Я на квартире у мирной бабушки живу. Она спит, наверное, уже. И мне надо уснуть и проснуться. Тогда страх любой отступает и все нервные ознобы проходят.
— А я в общежитии живу, — сказала Марина. — Ну и веселуха у нас там! Ты придешь ко мне в гости?
— Не знаю..., — в голосе Леночки опять слегка встревожились нотки и вдруг, как что-то легко кольнуло её изнутри... — А знаешь что, Мариночка? Пойдём в гости ко мне! Бабушка спит уже, а мы чайку попьём. Мне хорошо так с тобой. Пожалуйста, Мариночка. У меня матрац ещё один есть, я на нём лягу, а ты на моей кровати. Пожалуйста!
— Леночка, ты чисто напуганный ребёнок, — сказала Маринка улыбаясь двойному Леночкиному «пожалуйста». — Конечно пойду. Куда ж я тебя такую трясущуюся теперь брошу!
И засмеявшись Марина чмокнула Леночку в замерзший уже носик... — А он у тебя большой?
Леночка умоляюще посмотрела на Марину и Марина ретировалась молниеносно...
— Всё, всё, всё, не буду ни капельки! Интересовалась размерами матраца и исключительно твоим предстоящим комфортом...
* * *
За чаем Леночка сидела уже разрумянившаяся, ожившая и болтала с Мариной легко и спокойно. Случай в раздевалке почти вылетел из головы, а с Мариной было как-то особенно уютно и тепло.
— И только не вздумай на самом деле спать на полу! — сказала Марина почти строго, когда по две чашки чая и одна на двоих секретная сигарета были позади. — Ни за что не выгоню тебя из твоей милой кроватки! А если будешь сопротивляться — лягу на полу сама.
— А как же?... — вздрогнула большими ресничками Леночка и попунцовела до кончиков ушей.
— И не болтай глупостей, котёнок! — сказала Марина. — На такой полуторке как у тебя у нас в общежитии в случае приезда гостей и родственников поместилось бы четыре человека, а ты боишься не поместиться вдвоём!
Леночка боялась вовсе не того и с благодарностью взглянула на Марину за столь изящный обход столь тонкого вопроса.
Но когда ложились спать и на обоих уже были только трусики и ночнушки не выдержала всё-таки Марина.
— Леночка, это же ужасно интересно, лапочка! — Марина переводила взгляд с форм своего тела на Леночкины. — Ну пожалуйста-препожалуйста, покажи мне ещё один разик. Один разичек только!
Леночка вспыхнула и потупилась.
— Леночка, ну пожалуйста! — взмолилась Марина.
Леночка нерешительно приподняла край ночнушки.
— Мариночка, а ты никому..., — Леночка хотела спросить, но почувствовала как ей самой не по себе от такого вопроса и быстро сдёрнула трусики с себя вниз почти до коленок. Край ночнушки тут же упал и подняли его осторожно уже руки Марины. Марина заворожено смотрела под беленький животик Леночки где под аккуратным треугольничком чёрных кудрявых волосиков Леночки покачивался маленький розовый пенис.
— Леночка, ты чудо! — почти прошептала Марина, ни за что не отпуская край Леночкиной ночнушки.... — Настоящее чудо! Наверное, такое бывает только во сне...
— Совсем и не только! — улыбнулась Леночка, выдёргивая наконец ночнушку у Марины и поворачивая выключатель на стене. — Я не могу так! Так меня ещё никто не рассматривал!
— А я бы смотрела и смотрела,... — сказала Марина мечтательно. — Подумать только — ты совсем как мальчик, но на тебя можно смотреть без страха оказаться объектом неуёмных вожделений. Я между прочим мальчика голого в последний раз видела в детстве, а ребятам я до общежития не всегда разрешаю себя провожать. А у тебя такая прелесть словно в шкатулочке в трусиках лежит! Леночка, покажи!
Маринка снова не выдержала и нащупала в изголовье кровати кнопочку маленького ночника. Леночка лежала рядом в смятении.
— Мариночка, может не надо? — спросила она робко.
— Леночка, я только посмотрю! — убедительно заверила Марина и Леночка, вновь приподняв край ночнушки, приспустила на этот раз лишь немного трусики.
Марина приспустила Леночке трусики немного дальше и положив ладони Леночке на талию стала рассматривать Леночкин пенис.
— Леночка, можно я потрогаю, тебе не будет больно? — Марина протянула пальчики к пенису, не дожидаясь ответа на провокационно-сдвоенный вопрос. Двумя пальчиками она осторожно сжала нежную розовую плоть продолговатого бочонка и легко погладила его от верхушки до самого кончика. Леночка смущенно приотвернулась, а её малыш вдруг предательски вздрогнул у Марины в руках, выдавая нескромные чувства зарождающиеся внутри теплеющего Леночкиного животика.
— Он... встаёт? — от изумления Марина широко раскрыла глаза. — Леночка, он у тебя встаёт?!
От столь фривольного вопроса Леночка неровно задышала, а малыш её окончательно вышел из повиновения и превратился в довольно крепенький молодецкий хуй. До размеров чудо-богатырей он может слегка и не дотягивал, но тогда из них об этом ещё никто не знал.
— Ох! — выдохнула Марина. — Настоящий!
Леночка же под властью тёплых волн, бивших упруго в живот, хоть и всё так же приотвернувшись, но откровенно продемонстрировала всё полное достоинство своего малыша. Крепко зажав в кулачок ствол своего кудрявого пенька, она оттянула другой ладошкой до предела яйца, и выпустила наружу шариковидную малиновую золупу.
— Леночка, я начинаю стесняться тебя! — сказала полушёпотом Марина, убирая ладошки от Леночкиного тела и наслаждаясь зрелищем в упор. Но Леночка сразу пугливо отдёрнула ладошки от своего головатого братца и его размеры на глазах стали сокращаться. Леночка сама стеснялась больше всех... Она натянула трусики и почти забилась в уголок, но Марина тепло протянула к ней руки и спустила с неё трусики до самого конца, а потом спустила трусики с себя.
— Леночка, ты просто прелесть. И самое необычайное существо на свете! Ты любимая подружка моя навсегда и я тебя никому не отдам! А всю ночь я хочу чувствовать тепло твоих ножек на своих...
Леночка и Марина засыпали в во всего лишь первую ночь своего знакомства по уши влюблёнными друг в друга...
* * *
После этого они просто с трудом могли обходиться друг без друга. Марина почти каждый вечер стала заходить в гости к Леночке, а Леночка даже несколько раз отважилась прийти в гости в общежитие к Марине, несмотря на то, что была напугана явно преувеличенными на тот момент слухами о царящих в общежитиях раблезианских нравах. Секса в стране не было, размножался народ исключительно почкованием и при обострении демографической ситуации планово увеличивались посевные площади капусты. Леночкино «совершенство» не сильно беспокоило обоих, они часто и надолго забывали о нём вовсе. Но периодически вопрос вставал аж ребром.
Как-то купаясь с Леночкой вдвоём в душе у Леночки дома по случаю обычно-трёхдневного отключения горячей воды в общежитии Марина взяла Леночкин член в руку и слегка пожимая спросила...
— Леночка, да как же ты с таким богатством в жизни пряталась? Ведь он же у тебя с самого начала был?
Леночка тут же смутилась, а член в крепкой мокрой ладошке Марины слегка надулся.
— Сначала, — рассказывала Леночка уже завернувшись в халатик за вечерним чаем, — меня считали мальчиком. Когда я родилась. Но я мальчиком не чувствовала себя никогда. Меня наряжали в рубашки и шорты, но когда я один раз пошла в общую баню с отцом в мужское отделение у меня случился нервный приступ. Никто не мог понять что со мной и объясняли всё какой-то тонкой нервной организацией. Мне очень повезло в детстве и родители были нежны со мной несмотря на то, что я никак не воплощала собой мечту отца о сыне-военном, мой отец был капитаном дальнего плавания, а сына почему-то хотел лётчика. И непременно военного лётчика-испытателя. Испытатель из меня получился видишь какой. Я сыном себя просто представить себя не могла. Чем больше мне становилось лет, тем сильнее и сильнее давала знать себя во мне девочка. С детским садиком меня Бог миловал и я не была затираемым мальчиком, а просто была всегда очень наверное тихим ребёнком. В школе уже было немного сложнее, но первые годы всё было ещё относительно спокойно. Страшное случилось в двенадцать лет, когда я обнаружила, что у меня начинает наливаться грудь. И тут навалилось всё сразу — и все мои девичьи повадки, и затираемые извне тайные помыслы, и самое главное моя давно уже довлеющая единственно женская натура. В один миг я осознала, что я девочка, которой в спешке пришили что-то не то туда куда девочкам ничего не пришивают. Ужасная перспектива просто потрясла меня. Играть в мальчика я больше не могла, скрывать себя становилось всё труднее и труднее и я часто по ночам просыпалась в холодном поту от мысли о том, что я чем-то себя выдала. И я убежала из дому!
— Ты? — Марина широко открыла от удивления глаза. — Ты, Леночка, убежала из дому?
— И очень изощрённо, как я теперь понимаю, в отличии от наших пацанов-второгодников, которые убегали из дому по три раза в год и были непременно снимаемы милицией на первом же железнодорожном переезде. Видимо инстинкт самосохранения заставил мозг работать с необычайной для подростка изворотливостью. Дома я втайне от родителей приготовила себе платье и оставив письмо в котором просила не волноваться за меня ни в коем случае, потому что я обязательно через пять лет вернусь, оставив письмо под тетрадками на столе, ушла утром в школу. Искать меня кинулись только вечером, по приходу с работы, а я к тому времени была уже далеко. На районных автобусах я уже настоящей девочкой добралась до соседней области и, определив по станционной карте место, ушла в самую глухую деревню, в которой жил мой родной дедушка. Мы приезжали к нему раньше в детстве с мамой и папой и мы очень подружились с ним ещё тогда. Только дедушке могла я рассказать, какое чудовище из меня получилось вместо боевого военного лётчика. Дедушка был добрый и очень родной и он понял меня. Иногда мне кажется даже, что ему абсолютно всё равно, кто у него есть — внук или внучка, он любил своё родное существо невзирая совсем ни на что. С дедушкой мы договорились, что он укроет меня от всех и в школу в деревне я уже пошла как девочка. Как я узнала потом, дедушка сразу всё-таки ездил втайне от меня к родителям и успокоил их на предмет существования у него их сокровища. Но относительно причин моего поступка он не проронил ни слова и очень жёстко рекомендовал родителям временно оставить ребёнка в покое, ввиду серьёзности повода мной руководившего. Так я стала собой.
Леночка улыбнулась.
— А как же потом? Всегда в тайне?
— Всегда, — сказала Леночка. — Очень тугие трусики и избегание всех видов пляжей и раздевалок. Может поэтому и плавать не научилась, хоть я и так воды боюсь. В бассейне я тогда оказалась почти под угрозой смертной казни. Я пропускала уроки физкультуры три курса по малейшему поводу и в плавательном бассейне не появлялась оба года до того, несмотря на строгость всех предупреждений. Но в этот раз дело дошло до самого декана и он сказал, что не будет заниматься значками ГТО для каждой студентки, а просто вышвырнет меня из института на следующий день после моего непоявления на сдаче нормативов. Трудно самой поверить, но тогда у нас с тобой в раздевалке это был мой первый прокол. Мне вообще в тот день до тебя всё совсем не везло. Один разговор с деканом чего стоил и с самого утра из рук просто падало всё, а упавшее полотенце, видимо, было уже закономерным финалом. Но такая волна невезения бывает, наверное, только перед большим счастьем, и поэтому я потом в тот день встретила тебя!...
* * *
А первое по-настоящему любовное свидание у них случилось спустя почти год. Уже привычно укладываясь спать в одну постель с Леночкой, Марина не знала куда себя деть и как начать мучивший её последние несколько дней разговор.
— Леночка, я места себе не нахожу! — Марина погладила Леночку по тёплой нежной руке. — Уже целый год я не обращаю никакого внимания на ребят, потому что мне хватает того, что у меня есть ты. Ты для меня очень больше, чем подружка, ты мой и друг и самый любимый человек...
— Я тебя тоже очень сильно люблю! — улыбнулась Леночка.
— Леночка, ты встречалась хоть немного когда-нибудь с кем-нибудь из ребят?... Хоть я понимаю, что говорю глупость...
— Я их боюсь панически, — сказала Леночка, — но стой, Мариночка, я, кажется, понимаю о чём ты говоришь. Я боюсь их, но мне очень бы хотелось, чтоб нашёлся человек, который бы меня понял и ребята мне попросту снятся... и совсем не всегда в скромных ситуациях... я иногда просыпаюсь так и, не понимая, что было со мной, но чувства с одной стороны очень тяжёлые, а с другой очень влекущие...
— ... вот-вот... Леночка, стой, я сейчас скажу, а ты не прерывай и слушай хоть и страшно будет может быть. Леночка, когда у меня были похожие сны и когда я узнала в первый раз, как люди делают ребёнков, я решила, что со мной это произойдёт только с самым любимым человеком. Это было очень давно, много-много лет назад. А совсем недавно я обнаружила, что любимый человек у меня — это ты. Я очень тебя люблю и вчера решила, что только с тобой я смогу сделать Это!...
Марина замолчала сама, наверное, даже больше испуганная, чем Леночка своими словами. Леночка лежала рядом и тихо дышала.
— Я? — спросила она шёпотом. — Мариночка, я не могу, тебе же будет больно всё Там!...
— Я потерплю, Леночка! — взмолилась Марина. — Лишь бы только ты! И говорят больно бывает только один раз...
— Нет, а я слышала, как одна женщина жаловалась на то, что больно бывает всегда, — сказала Леночка.
— Мы попробуем, а если будет сильно больно всегда, то не будем. Только попробуем!...
И Леночка согласилась. Она разрешила всё лёгким весёлым предложением...
— Тогда я варю кофе, потому что нам предстоит впереди самая настоящая первая брачная ночь! А брачная ночь раньше, чем утром не заканчивается...
— Леночка, я тебя люблю! — только смогла сказать Марина.
Леночка поставила кофеварку и принесла в комнату две маленькие свечи.
— Хватит ненадолго, но потом включим ночник, — сказала она улыбаясь сидящей на кровати и дрожавшей в этот вечер больше Леночки Марине.
За чашечкой Леночка взяла тушь для ресниц и нарисовала себе тонкие чёрные усики над губой.
— Ну как — страшно? — спросила она, сама себя пугая гримасами в зеркало, и спросила, поворачиваясь к Марине... — Похожа я теперь на заправского жениха?
— Ты похожа на мою Леночку с усиками из чёрной туши! — засмеялась Марина.
— Тогда прочь! — сказала Леночка, тщательно вытирая верхнюю губку. — Но, мадам, нам помешают ваши трусики! Пока они на вас не может быть и речи о сколь-нибудь близких отношениях между нами!
И Леночка положила руки на талию к Марине.
— Только не бойся, пожалуйста, Мариночка, я сама ужасно боюсь! — сказала Леночка и поднырнула ладошками под край ночнушки Маринке.
Марина прикрыла глаза и откинулась спиной к стене, а Леночкины ладошки потянули с неё легонько трусы. Сама сжимаясь внутри от страха, Леночка стала целовать тёплые обнажившиеся ножки Марины, поднимаясь от самых щиколоток к коленкам и немножко выше по податливым щёчкам внутренней стороны бёдер.
— Ой, только не туда! Туда нельзя целовать! Никогда! — категоричности того времени порой до сих пор не находится объяснений. Леночка остановилась на пороге к запретному и помогла стянуть Марине ночнушку полностью.
— Ты мне всегда нравилась голая!..., — сказала Леночка целуя Марине руки очень близко к локтю. — Можно я поцелую тебя как мужчина — в губы?
— Можно..., — ответила Марина приоткрывая горячий свой влажный рот. Леночка припала в поцелуе к алому ротику. Нежно облизав кончиком язычка губки Марины, она попробовала на вкус проникновение в нежный женский рот, и Марина почувствовала сквозь тонкий шёлк разъединявшей их Леночкиной рубашки вздрогнувшую, возбуждаясь, Леночкину плоть. Писюн закачался под подолом Леночкиной рубашки и она, сунув руку себе под животик, крепко стиснула его в кулачке. Марина помогла Леночке снять ночнушку и потушила почти догоревшие свечи. Раздвинув ножки, она пыталась подсунуть своё волосатое сокровище под Леночкин член, а Леночка, неумело взобравшись на Марину, абсолютно не представляя, как это нужно делать на самом деле, попыталась ввести своего дутыша в тугую щель, где должна была обнаружиться дырочка. Но дырочка, видимо, замуж не собиралась и найти её оказалось совсем не просто. Через пять минут обоюдных волнений взмокшая и расстроившаяся Леночка включила ночник и печально показала Марине на маленький розовый хоботок отъявленного дезертира.
— Я, наверное, никуда не гожусь для этих дел! — сказала Леночка, чуть не плача. — Он только стоит понапрасну у меня по утрам, а на самом деле не годится оказалось совсем!
— Я буду любить тебя всё равно! — горячо прошептала Марина. — И никому-никому тебя не отдам. И себя! — решительно заключила она.
После сокрушительного фиаско было предпринято ещё несколько попыток. Марина сгорая от собственного бесстыдства уже растягивала руками в стороны свои половые губки, но член Леночки, уже и воткнувшись в непреодолимую девичью плеву, неизменно опадал. Леночка панически боялась причинить боль подруге и любимой. В последний раз, в пикантный момент, даже оставлен был для удобства свет ночника, но вид безжалостно распинаемого ало-живого отверстия только расстроил Леночку ещё больше и девочки, окончательно вымотавшись в бесплодных попытках, обе уснули в слезах.
... Утром Леночка проснулась от привычной по утрам, но необычайно сильной волны под животом. Хуй стоял как часовой. Марина спала на боку, поджав коленки и уютно повернувшись к Леночке спинкой. Леночка по привычке спала прижавшись к Марине и сейчас почувствовала, как волнительно горячо и притягательно Маринкино тело. Попка словно сама подворачивалась под Леночкин животик и твёрдо торчавший хуй Леночки, тычась нежным венчиком в пухлые Маринкины губки, сам нашёл расслабленный и немного разошедшийся в стороны к утру зёв. Леночка положила ладошки на бёдра непросыпающейся Марины и, зажмурившись для храбрости, сильно прижала всю себя к Мариночкиной пизде...
— Ооо-й! — протяжно застонала Марина, просыпаясь от острой боли, и, мгновенно поняв, что произошло с ней, изо всех сил стиснула зубы прерывая болевой стон. Было поздно и член у Леночки, конечно же, сразу лёг, как ни в чём не бывало, а Леночка заплакала, как от собственной боли. Но самое главное уже было сделано, и сжимающийся, пульсирующий член Леночки покидал Мариночкину норку в свежих потоках горячо струившейся на белые простыни девственной крови...
Институт в этот день они попросту дружно и совершенно проспали.
* * *
Несколько дней Маринина утраченная невинность беспокоила напоминаниями заживающую развороченную писечку. Леночка по несколько раз в день сама подмывала раненную ею щелку подружки и смазывала припухшие губки вазелином и розовым маслом. Так откровенно женская пися представала перед ней впервые и Леночка часто чувствовала зуд и напряжение у себя под платьем от приподнимавшего головку члена. Но она не обращала внимания на поползновения плоти, потому что почему-то решила, что ей никогда больше не придется доставить подруге мук любви. Но понюхавший пизды хер требовал своего. По утрам он вздымался гораздо сильнее обычного и приобрёл привычку также вставать по вечерам при виде обнажающегося Мариныного тела. На четвёртый вечер Леночка, смазывая Марине дырочку вазелином, нечаянно оказалась пальчиком внутри влагалища и сначала испугалась, а потом тихонько потрогала мягкие стеночки проверяя ранку.
— У тебя болит ещё здесь? — спросила Леночка.
— Стой, не вынимай! — вдруг быстро попросила Марина. — Пусть пальчик побудет немного внутри. Я не пойму.
Леночка думая, что Марина проверяет ранку на заживание, легко стала надавливать пальчиком по всем краешкам.
— Хорошо..., — неожиданно прошептала Марина. — Тепло в животе и хорошо...
Леночка перестала двигать пальчиком и испуганно посмотрела на Марину...
— Тебе не больно, Мариночка?
— Леночка, мне кажется наоборот — хорошо, — сказала Марина, — Леночка, а если другим пальчиком? Тем?
«Тот» пальчик стоял наготове, как в последнее время при всех Леночкиных Марине процедурах. Леночка быстро сняла трусики и задрала край не снятого ещё перед сном платья. Розовая головка члена выглядывала в нетерпении немного из-за края прикрывающей кожицы и сочилась от длительного возбуждения. Свет тушить было уже некогда и Леночка вставила в розовые Маринкины лепестки вынужденно внимательно наблюдая за процессом. «Розочка...», успела подумать она, и вместе со свои членом была поглощена горячей волной первой сильной страсти. Двигать горячий мокрый писюн во влажном женском теле оказалось так приятно, что Леночка почти задыхалась от нахлынувшего восторга. Взяв Марину за талию обеими руками, она уронила край платья и зелёный шёлк скрыл розовое действо от глаз. Волосатые губы Марины теперь заглатывали половой член Леночки в интимной полутьме, а на свету Марина только видела как Леночка сильными резкими толчками невесть откуда взявшегося умения насаживала её на свой окрепший подлобковый отросток. У Марины всё тоже зашлось и она почувствовала всей пиздой полноту всаживаемого в неё хуя. Истревожившаяся не меньше своего желанного, пизда потекла, и Марина забилась и застонала в судорогах первого оргазма. Леночка даже не смогла испугаться от полноты наводнивших её чувств. Её член уже выплёскивал в манду Марине первые неуверенные ещё потоки столь долго невостребованной спермы...
* * *
С этого дня Леночка тренировала свой нарастающий в мощи писюн по три раза в день на стонавшей Мариночке. До занятий по утрам, после занятий и перед сном вечером девочки просто не могли ничего поделать с собой и стали относиться уже порой к процессу, как к неотвратимой, но сладкой привычке. Делать это в темноте уже попросту не получалось, потому что темнота была только по вечерам, а днём и утром плотно занавешенные шторы давали лишь слабую тень и Леночка часто с наслаждением и откровенным бесстыдством наблюдала за сладкими муками Марины во время полового сношения. Марина теряла контроль над собой гораздо быстрее Леночки несмотря на свой всегда твёрдый характер и всегда тихая и скромная Леночка в такие мгновения могла с удовольствием смотреть на изгибающееся стонущее в её руках тело Марины, на высоко вздымающуюся набухающими сосками грудь, а в самые отчаянные моменты Леночкиного бесстыдства на разверстые лепестки Мариночкиного влагалища.
Два последних года учёбы пролетели как во сне и ценой неимоверных усилий они распределились обе в одну школу. Подобные двойные места уже были все распределены между замужними и предзамужними парами. Ни Леночка, ни Марина замужем не были, скорее обе они были за женой, но пояснять столь сложную ситуацию могло прийти в голову только душевнобольному. Выручило то, что остававшиеся места были в уж чересчур провинциальном городке, смахивавшем больше на вышедшую за рамки приличия деревню. И, пока решался вопрос о насильственном распределении в глухомань кого-нибудь из женящихся, подвернулись активные добровольцы, у одного, точней у одной, из которых в городке жили чуть ли не все три поколения родственников, а у другой оказалось трудноопределимое, но очень пылкое с детства стремление попасть именно в этот район российской глубинки, дабы поднять её до масштаба сравнимого лишь наверное с Нью-Васюками незабвенного Остапа. В результате сверхактивные добровольцы перевесили сверхпассивных очередников и установленный порядок распределения был нарушен в их пользу. Так Леночка и Марина стали молодыми учительницами одна истории, другая биологии и ботаники в одной и той же школе.
Проблема пришла через год. Уже три года Марина и Леночка жили вместе, как муж и жена, хотя скорее всё-таки, как жена и жена. В городке они получили по комнатке в двухкомнатной малосемейке и никто и представить не мог, что у девочек получилась не вечно спорноразделяемая крохотная жилплощадь, а нормальная квартира средних размеров. Соседи у них были очень мирные и хоть чрезмерно догадливые, как и полагается быть всем соседям, но до масштабов реального состояния дела не могла в те времена подняться самая изощрённая фантазия закалённая в сфере классовых боёв и производственно-коммунальных несуразиц. Девочки улыбались улыбавшимся им по утрам старушкам на лавочке и непременно обещали тушить свет. А то что парней у них не водилось относилось почему-то на строгость их воспитания в детстве и на пример образцового поведения. Всё было мило и спокойно, но судьба не закончила ещё свои изуверские эксперименты над Леночкиным телом и над нежной верхней губкой Леночки стали пробиваться пока ещё не менее нежные чёрные усики. Леночка чуть не поседела от горя. Она плакала целыми днями и вдобавок вспомнила ещё несколько признаков огрубления своих манер и привычек в общении с Мариной.
— Леночка, не плачь! — утешала как могла сама расстраивавшаяся не меньше Леночкиному горю Марина. — Ты же не маленькая уже! И теперь с тобой я. Вместе мы придумаем что-нибудь!
— Мариночка, я не хочу превращаться опять! — Леночка металась в слезах по постели. — У меня просто не хватит больше сил!
— Леночка, может надо пойти к доктору какому-нибудь? Точно! Медицина сейчас преодолевает чуму и учиться преодолевать рак. Неужели нет ничего, что помогло бы тебе! Леночка мы завтра же пойдём с тобой к доктору!
— А к какому? — вытерла ладошкой слёзы Леночка.
Это был конечно вопрос. Ясно было одно — не к терапевту. Поэтому завтра же не получилось. А пришлось осторожно и тщательно наводить справки о специальностях примерно подходящих врачей и о наличии таковых в маленьком городке. Самым близким по оценке со стороны Марины и Леночки оказался врач по женским гормональным заболеваниям практиковавший в местной городской поликлинике.
Доктор оказался мужчиной лет сорока — сорока пяти довольно добродушного вида и с маленьким животиком под белым халатом.
— Ну, что беспокоит девочки? — спросил он и спохватился... — Подождите, почему вдвоём? Давайте по очереди.
— Доктор, так надо! Обязательно! — умоляюще посмотрела на него Марина, потому что Леночка сидела приотвернувшись пунцовая от стыда и говорить бы не согласилась ни за что на свете, ни то что одна, а и даже вдвоём.
— Ну надо, так надо, — согласился доктор, не совсем правда понимая в чём дело. — Так что же у вас такое стряслось?
Это был третий человек в Леночкиной жизни, который узнал её тайну... Марина очень долго, поминутно сбиваясь и путаясь, объясняла доктору краткое содержание Леночкиной и её с Леночкой жизни.
— ... А теперь у Леночки растут усики... и мы не знаем... она не сможет стать мужчиной уже... доктор, нам и так было хорошо! — пылко вырвалось в конце у Марины и она замолчала.
— Хм! Хорошо? — переспросил доктор, потирая подбородок в задумчивости. — Случай действительно видимо сложный и скорей всего порядком подзапутанный вашими собственными страхами. Ну ничего, попробуем разобраться. Для начала, девочки, мне необходимо тщательно вас обоих осмотреть. Пройдите, пожалуйста за ширму, там вы сможете раздеться. У меня за вами три талончика ещё, два позвонили уже и попросили снять их с сегодняшней очереди, а одну женщину я прииму довольно быстро, у неё только оформление рецептуры и тогда уже вплотную займусь вами. Подождите за ширмой минутку.
Пока доктор принимал женщину, у Леночки зуб на зуб не попадал от истрепанных нервов, и Марина только успокаивала её, легонько поглаживая по горячим рукам.
— Екатерина Андреевна! — выглянул доктор в коридор напоследок. — Зиночка вернётся с препаратами — пусть оставит на вахте. Отпустите её, а меня пусть не тревожит, у меня сложный случай.
— Я отпустил медсестру, — сказал доктор закрывая дверь на замок. — Теперь вы в полной безопасности и конфиденциальности. Можете раздеваться, девочки!
— Спасибо..., — сказала Марина за двоих, благодарная доктору за глубокое понимание щекотливости вопроса. Леночка говорить не могла...
Девочки обе разделись за ширмой и, явно смущаясь, вышли к доктору.
— Так! — доктор вышел из-за стола и присел на корточки перед девочками, с интересом рассматривая их половые органы. — Видимо гермафродитизм с довольно сложным сочетанием первичных и вторичных половых признаков.
Он взял Леночку за трепетный хоботок и слегка сжал его в ладони. Хоботок откликнулся на привычный тип ласки и легко вздрогнул в руке у доктора. Леночка вздрогнула вместе с ним.
— Эрекция, по-видимому, вполне нормальная и размеры вполне мужские.
Доктор встал и поднял обе руки Марины. Под мышками Марины вилась густая чёрная поросль немного жёстких волос. Доктор отпустил одну руку Марины и поднял руку Леночке. У Леночки под мышкой русые волосики кудрявились почти незаметным облачком. Леночка переступала босыми ножками по тёплому линолеуму и всё ещё немножко дрожала.
— Странно, но ваш тип оволосения даже больше похож на мужской, чем оволосение Леночки, — сказал доктор, проводя рукой уже по обильно волосатому лобку Марины.
Его рука внезапно нырнула ниже, Марине под пах, и Марина инстинктивно сжала ножки. Доктор немного потрогал нервно дрожавшую мякоть, вынул руку из между ног у Марины и сказал Леночке...
— Леночка, вам надо лечь на кушетку.
Леночка легла на спину на стоявшую рядом кушетку.
— Коленки к груди и немножко в стороны. Так. Немного пошире. Ещё. Вот, хорошо... Руками немножко попку в разные стороны. Пошире! Вот так!
Леночкины органы, покрытые редкими рыжеватыми волосиками, оказались полностью обнажены, так хорошо Леночку ещё не видела даже Марина. Марина подошла чуть ближе и доктор заметив интерес в её глазах улыбнулся и сказал...
— Вот и хорошо. Марина, вы сможете мне помочь? Нужно подержать Леночку за ножки, чтобы таз двигался возможно меньше — мне необходимо исследовать реакцию Иббермана.
Марина с готовностью взяла Леночку за ножки и даже развела их ещё немножко шире, чтоб доктору было удобней. Доктор достал из стеклянного шкафчика пузырёк с мазью, надел белые резиновые перчатки и стал аккуратно втирать небольшие порции мази в обнажённые участки Леночкиного тела. Пальцы доктора проворно смазали яички Леночки и заскользили натягивая кожицу по гладкому стволу. Ствол вытягивался вслед оттягивавшему кулаку и постепенно приобрёл форму которую доводилось видеть только Марине. Марина как завороженная наблюдала за распростёртыми половыми органами подружки и не могла отвести взгляд. Леночка уже не дрожала, под животом растекалось привычное с Мариной тепло и Леночка немного успокоилась. Доктор залупил кожицу на члене и втёр немного мази в зардевшуюся головку, а потом, хорошенько растерев щель между половинками Леночкиного зада, сказал...
— Потерпи, девочка!
И ввёл указательный палец Леночке в попку. Леночка затревожилась бёдрами от непривычной лёгкой боли проникновения в неё.
— Ничего... ничего... сейчас будет немного полегче..., — сказал доктор и взял свободной рукой за вполне оформившийся Леночкин хуй. Он крепко сжал головку в руке и стал массировать член вверх и вни
135