Маленькая. Тоненькая. Хрупкая. Большие глаза. Легкий испуг и абсолютная похоть в них.
Она пришла и без оглядки решилась на все.
Это была история длинного вирта, приказов, обучения. И она была ой как покорна. Этим удивляла меня. Ей нравилась роль нижней, ей нравились дикие унижения, издевательства, она будто растворялась в этом всем. Лишь кайф от выстраданного оргазма — только это ее заботило. Впрочем, больше, чем ее собственный оргазм ее волновало, буду ли я доволен.
Она не умела быть покорной, и подчиняться, но быстро привыкла, вникла и влилась. Мое одобрение заставляло ее радоваться. И она не врала.
Это радовало.
Знаете, как сводит с ума дикая похоть, адская, чумовая? Есть ли большее возбуждение, чем то, что получено при падении табу.
— Все для вас, меня уже нет. Я не узнаю себя, но я не могу остановиться.
— А ты хочешь этого?
— Нет. Я хочу большего и большего.
В этом все. Ее отношение к своей роли и к тому, что она делала.
Стремительно и чертовски красиво она переступала через табу, отвращение, непонимание. То, что вчера казалось ей отвратительным сегодня уже было в деле.
Грязный тампон во рту и все тело перемазано кровью от дрочки, пожалуйста.
Дерьмо в тарелки и покорное его поедание? Да. И после: «Спасибо, Хозяин»
Лицо в миске полной мочи, оттопыренная жопа и яростное растирание пизды, метания в оргазме в желтой луже, беспорядочное слизывание мочи с пола и с волос, которые падают на лицо и что тоже в моче. Да.
Бутылка колы в пизде? Да.
Она же, но уже в жопе? Да. И первый анальный оргазм.
— Я не знала, что так бывает, как же я все это пропустила...
— Это лишь начало, шлюха.
В ответ лишь ее покорный взгляд, а я уверен, он был именно таким.
И шептание в трубку.
— Спасибо, Хозяин.
Она кайфовала от боли. От обилия зажимов на сосках и пизде. От ударов, что наносила сама себе. От трусов, что периодически оказывались в ее пизде, на работе. От того, что она так ходила от стола к столу. От того, что текла. Постоянно и сильно.
Эта ее роль стала для нее жизнью.
Впрочем, я всегда знал о чем все это говорит. Они все быстро, даже стремительно идут вперед, чтобы быть все ниже, все жестче, а потом перегорают. В один момент. Становится не интересно. И пропадают. Но всегда, чтобы вернуться. Так ч то я был почти уверен, что после личной встречи и сессии она исчезнет, в ярком своем порыве под девизом «поиграла и хватит, зачем не это».
Разлука всегда на пользу. Она привязывает. Намертво клеит воспоминаниями, отзывами тела, эмоциями. Лишь перетерпев и уже решив, что все — отшибло — окончательно привязываешься. Так и будет с ней, решил я тогда. Никуда она не денется.
А впереди была личная встреча.
Я приказал ей быть без лифа под одеждой, да с чулками. Собственно на этом все приказы мои кончились. На тот момент.
Мы встретились у метро. Пошли в кафе.
Болтали, что-то обсуждали. Она пила вино. Расслаблялась. Мой кофе стыл. Я смотрел на нее в упор. Она и не смущалась особо, и глаза прятала. Она меня боялась. А ведь страх нижней заводит? Ее животная смесь похоти и страха. Адреналин смешанный с вагинальной смазкой.
За ее спиной, сидел юноша с ноутбуком. Чуть наискось. Я его видел хорошо, он меня тоже. Не особо обращая внимание на нас, да на весь остальной народ в кафе, он увлеченно что-то смотрел. А мы все болтали.
Я протянул руку, сжал ее грудь. Она вздрогнула, широко распахнула очи, и тут же тяжело выдохнула. Я похлопал ее по щеке. Вздрогнула, как от серьезного удара.
— Что я приказывал?
Глаза в стол.
— Я, я... Спешила.
— Вот оно что, сука.
Она стала коситься в сторону, пальцы сходились в замке. Щеки покраснели.
Это «сука» было для нее что пощечина. Наотмашь.
— Снимай.
Она испуганно посмотрела на меня.
— Здесь?
Секунду я думал. А она дрожала.
— Можешь сходить в туалет.
Она вскочила и побежала. Вернулась вся взъерошенная, еще больше раскрасневшаяся.
Села.
Я протянул руку, сжал ее вымя, по очереди каждую. Чуть сильнее прижал сосок. Она дрожала. Зажмурилась и откровенно тяжело задышала.
Я убрал руки. Чуть откинулся на стуле. Я смотрел на нее и улыбался. А она не знала куда деть глаза.
Народу было не много, но любой мог увидеть мои манипуляции, что, конечно, добавляло яркости ситуации.
— Ах, да, я привез тебе подарок.
Она смотрела на меня во все глаза.
Я достал из сумки небольшую анальную пробку и поставил ее на стол. Она вспыхнула, схватила ее, зажала в кулаке.
Озиралась, не видел ли кто.
— Она должна быть на месте. Это ясно, вещь?
Я говорил тихо, смотрел на нее в упор. На секунду мы встретились глазами.
— Да, все поняла.
И она посеменила в туалет.
Обратно она шла не так уверенно и пошло виляла бедрами.
— Неудобно, — улыбалась она.
— Привыкнешь сука.
Она опустила голову и прошептала благодарность.
Я рассчитался, и мы пошли к квартире. Через аптеку. Я решил купить анальной смазки, заодно и развлечься ее смущением.
В аптеке я долго перебирал тюбики, показывал ей, спрашивал, какой больше нравится.
— Выбирай, это же для тебя, — говорил я.
Она лишь мотала головой и говорила, что ей все равно.
Ночной провизор смотрел на нас во все глаза. Совсем молодой, он с улыбкой и похотью во взгляде рассматривал ее. Даже скорее с восхищением.
Сквозь распахнутую куртку и рубашку проступали соски. Знал бы он, что ее жопе была в этот момент пробка, а ее трусики были, я уверен, насквозь мокрыми, ох и удивился бы он.
Мы ушли со смазкой.
Вошли в квартиру. Она зажалась в углу. Повесила куртку. Ее глаза блестели в темноте коридора.
Пощечина. Еще одна. Еще.
Я подошел близко. Сжал ее сиськи сквозь рубашку. Упругие, юные, соски легли между пальцев, я выкрутил их сильно, она сжала ноги, откинулась на стену и отчетливо застонала.
Пощечина.
Она ждет приказов.
Я надеваю на ее шею кожаны собачий ошейник. Туго застегиваю. Пристегиваю карабин с поводком.
Пощечина. Отступаю назад.
— Раздевайся, тварь.
Она спешно стащила леггинсы и рубашку. Осталась в одних бирюзовых трусиках.
— Где чулки, шлюха?
— В сумке...
Пощечина.
Дернул поводок. Потащил в комнату.
— Раком на кровать, шалава.
Она покорно стояла, чуть прогнувшись. Я даже залюбовался ее жопой в стрингах, падающими на лицо волосами, торчащим ошейником, поводком. Она была хороша в своем этом образе и положении.
Сдвинул трусики. Бритая мокрая пизда. Набухшие губы. Сочащийся сок. Сжал грубо, будто сгреб этот томный комок. Она лишь стонала. А дальше была нормальная такая сессия. Спонтанная. Без особого плана. Я порол ее плетью. По пизде и сиськам, играл ими же с прищепками. Пощечины сыпались на ее щеки.
Я связал ее руки поводком, грубо, так чтобы он впивался в ее нежную белую кожу. Она так стояла раком. Представляете, какое это зрелище? Мокрая развороченная пизда, широко расставленные ноги, руки за спиной, сжатые поводком. Ее затуманенный взгляд. Я порол ее жопу и пятки. Я ебал ее кулаком. От фистинга она сходила с ума, насаживалась на кулак. В ее жопе тоже побывала и рука и бутылка. Она кончала раз за разом. Я лишь наслаждался ее покорностью, развратностью и открытостью.
Периодически мы отдыхали. Потом опять начиналась игра. Она лежала на полу, я держал ее, наступив ей на лицо ногой. А сам порол ее белое тело. И она выла в удовольствии, подставляясь. Это было долго и вкусно. Я многого не стал делать с ней. Я знал, что это не конец и рано или поздно будет и вторая встреча, и третья, и далее...
Она извивалась по дивану.
— Пожалуйста, пожалуйста, Хозяин, разрешите пососать. Я так хочу ваш хуй в рот, пожалуйста.
Она все стонала и просила, а я чуть расслабившись наслаждался этой ее похотью и развратом. Я ебал ее в рот. В прямом смысле. Долго. Вкусно. Она лакала сперму и благодарила меня.
Шлюха была хороша?
О да. Утром я лишь сжал ее пизду, как она зашевелилась, застонала, а ну пальцах осталась ее влага.
— Соси тварь!
И она покорно насаживается на хуй головой. Я ебу ее в рот, она захлебывается слюной, мои пальцы сживают ее клитор и поебывают дырку. Она воет с хуем в рту, старается. Кончает.
Я заливаю ее пасть спермой. Она жадно глотает. Благодарит. В метро я иду левее, она правее. Мы прощаемся. Я знаю, что она исчезнет, чтобы потом вернуться.
Была ли она хороша? Да. Хочу ли я ее. Да. Она настоящая вещь. Ее место у ног хозяина. Да.
275