Проект "Мириам" набирал обороты. Через полгода после запуска с нами связался итальянский продюсер фильмов для взрослых Андреа Манфреди. Ролики с Мириам били все мыслимые рекорды в интернете. Её хотели фотографы, рекламодатели, журналисты, но особое желание она вызывала у армии поклонников, вечно озабоченных, маниакально одержимых, безумно преданных. В личных сообщениях, приходивших с сайта, один аноним, например, предлагал Мириам жить во дворце в гареме, купаться в бриллиантах, получить безлимитный кредит во всех банках ОАЭ. Были предложения и поскромнее: дом на Лазурном Берегу, замужество, хорошие деньги за трусики и сперму.
Андреа приехал на переговоры в Минск с молодой женой Петрой. С нашей стороны интересы Мириам представляли директор компании Родион Эпштейн и я – Виктор Градовский, руководитель проекта.
К концу сентября благодаря связям Родни я, наконец, отмазался от армии, чему был несказанно рад. Ключица заросла, и я вернулся к работе. Официально я по – прежнему работал штатным переводчиком в ЗАО "Арт – Строй". Неофициально я готовился ко встрече почётных гостей из Италии: купил билеты на балет, заказал столик в ресторане, продумал культурную программу.
Андреа остановился в "Краун Плаза". Впервые я увидел его в холле гостиницы, когда он сдавал ключи. Человек, который всю свою жизнь посвятил порно, чей член побывал в тысячах влагалищ, чьё лицо примелькалось в определённых кругах настолько, что уже даже на подсознательном уровне воспринималось как нечто порочное, человек этот в смокинге и бабочке – сицилийский дьявол – добродушно флиртовал с очаровашкой – славяночкой на ресепшене. Андреа начинал порноактёром, много лет стоял за камерой, наконец, занялся продюсированием. К пятому десятку он сколотил огромное состояние. Империя Манфреди насчитывала десяток студий по всей Европе и США, пять кабельных порно – каналов, несколько печатных изданий, сотни платных сайтов с терабайтами контента. Не удивительно, что он захотел Мириам. Этот лакомый кусочек, талант, приносящий мешок денег раз за разом, не мог ускользнуть от его жадного взгляда.
Андреа сразу узнал меня и помахал рукой, как старому приятелю. Потом взял Петру под руку и вальяжной походкой направился в мою сторону. В индустрии он часто работал под псевдонимом Don – крёстный, потому что внешне странным образом напоминал заматеревшего Аль Пачино: такая же грива чёрных волос, усы и бородка главаря мафии, мужественный суровый взгляд под густыми бровями. И роли у него всегда были самые бандитские. В одном фильме, например, он выкупал чужие долги, чтобы забирать проценты натурой у жён должников. Мужья поначалу страдали, но, видя, с каким усердием жёны берутся отдавать долг, сами просились в спальню, дабы поддержать благоверных.
– Виктор! Как дела, мой друг? – Андреа растянулся в кошачьей улыбке, словно мы знакомы тысячу лет, и протянул руку. Он говорил по – английски с сильным европейским акцентом. Так всегда говорят, когда много общаются с такими же разношёрстными европейцами.
Мы обменялись стандартными фразами, присматриваясь друг к другу. До этой встречи я только переписывался с ним и один раз созванивался по скайпу.
Петра – очаровательная смуглая блондинка с пухлыми, явно подкаченными губками – пугливым оленёнком Бэмби выглядывала из – за плеча крёстного. Её абсолютно круглые, как мячики, груди, неестественно большие для телосложения подростка, двумя холмиками возвышались по обе стороны глубокого декольте. На ней было бархатное вечернее платье тёмно – синего цвета, с высоким вырезом на ноге и открытой спиной. Золотые пряди волос загустевшей сахарной ватой обрамляли вечно недовольное личико капризной дочурки. Даже на каблучках она едва дотягивалась подбородком до плеча невысокого Андреа. За весь вечер она не проронила ни слова и только бросала на меня любопытные взгляды украдкой. Она стреляла глазками так ловко, что я уже начал сомневаться в безупречности моего костюма.
Возле театра к нам присоединились Родни, Аня и Мириам. Мне оставалось лишь догадываться, как Родни представил их друг другу. Весь вечер он не отходил от Ани. Я же, в свою очередь, присматривал за Мириам. Она пришла в красном обтягивающем платье на бретелях. В антракте я заигрался с её пальчиками и пришёл в себя, только когда с ужасом заметил железный стояк под тонким стрейчем платья. Пришлось быстренько прикрывать это безобразие пиджаком.
Дамы в вечерних платьях, мужчины в смокингах – тремя парами мы общались между собой по – английски и выгодно выделялись в серой массе зрителей, привлекая всеобщее внимание, невольно купаясь в нём.
Музыка Чайковского растопила лёд в общении. После балета глаза Андреа засияли нежным блеском, Петра заулыбалась краешком губ, забыв старые обиды. Неожиданно Мириам взяла Аню под руку и начала перешёптываться с ней, как с лучшей подружкой.
В ресторане ощущение эйфории только усилилось. От выпитого вина девушки захотели танцевать, Андреа переключился на Мириам, и мне ничего не оставалось, как заняться его женой. Малышка Петра профессионально крутила детской попкой на танцполе, я только успевал подставлять руки, чтобы ловить непослушную девочку. Она по – прежнему стреляла глазками, как пулемётчица, но уже не так враждебно.
Ни Аня, ни Мириам до конца не подозревали о том, что между ними гораздо больше общего, чем можно предположить. На интуитивном уровне они чувствовали близость, неведомую силу, притягивающую их друг к другу. Родни наслаждался пикантностью ситуации, упивался каждым моментом. Было что – то коварное в его расслабленной манере общения в тот вечер.
"Девочки нашли общий язык, – говорил он мне невинным взглядом. – Пускай развлекаются".
Неожиданно он пригласил всех в гости, и мы весёлой гурьбой выдвинулись из ресторана.
***
Густое облако сладкого дыма окутывает комнату, создавая ощущение нереальности происходящего. На экране появляются титры: Andrea Manfredi Productions. Андреа растягивается в белоснежной улыбке, он похож на чеширского кота из "Алисы в с стране чудес" – кажется, сейчас сделает очередную затяжку и растворится в дыму, оставив нам на прощанье улыбку. Весь вечер он развлекал нас философскими умозаключениями, и вот пришла пора взглянуть на его творчество.
Дубовые двери, ведущие в парадную, приоткрываются, тонкие ножки в бледно – фиолетовых кедах неуверенно переступают порог.
– Hello? – кричит Петра с экрана.
На ней розовая юбочка в складку и короткий кремовый топ в обтяжечку. Она медленно поднимается по лестнице, держась за деревянный поручень. Камера заглядывает под юбку, открывая вид на белые трусики.
Мы сидим, затаив дыхание, чувствуя нарастающее напряжение и странную неловкость. Я украдкой бросаю взгляд на Петру. Она закинула ножки на диван и невинно улыбается, спрятавшись под рукой у крёстного. Тот, широко развалив ноги и руки, сидит по центру лицом к плазменной панели, висящей перед нами на стене. Чёрный журнальный столик, вокруг которого буквой П расположен диван, отделяет меня с Мириам от Родни с Аней.
Очередная стайка колечек клином отправляется к потолку. Андреа делает вид, что равнодушно рассматривает то ли идеально заточенные ногти левой руки, то ли бумажное кольцо на сигаре. Другой рукой он медленно вертит бокал с вялой янтарной жидкостью. Кубики льда, изначально девственно чистые, впитали пьянящий медовый нектар и теперь медленно тают, растлённые в алкоголе.
На экране тем временем события стремительно набирают ход. Петра зачем – то шарит в комоде, находит ожерелье и кладёт себе в сумочку. За этим занятием её застаёт огромный негр в махровом халате. Он только что вышел из душа, распаренный, цвета молочного шоколада, череп блестит, как бильярдный шар, чёрные зрачки хищно шарят по комнате. В ярости он хватает Петру за руку и тащит за собой. Она упирается, выкрикивает что – то несуразное, что заставляет его замереть на месте и с удивлением уставиться на неё. Петра падает на коленки, распахивает полы халата, открывая вид на чёрную змею, увенчанную розовой головой.
Размеры змеи выдающиеся даже для порно индустрии. Двумя руками Петра обхватывает чёрного удава и тут же запихивает его голову в маленький ротик. В дверях появляется второй такой же чёрный исполин, весь в татуировках. На нём нет халата, да и зачем? Он не нуждается в разогреве, его член, хоть и смотрит вниз, как ружьё охотника, но имеет чёткие признаки эрекции – ствол не гнётся, дуло заряжено и блестит.
Вместе они поднимают куколку Петру и кидают её спиной на кровать. Первый стягивает с Петры трусики и останавливается в растерянности.
– What the fuck?! – кричит он, показывая рукой на перочинный ножик, торчащий между ног у Петры. Может, она и самая маленькая из троих, но её член, прижатый эрекцией к лобку, самый твёрдый. Острый пенис похож на бобовый стручок, который вот – вот лопнет на семена.
"WTF!" – хочется повторить мне вслух, но от изумления я теряю дар речи. Похоже, Мириам, Аня и Родни тоже в шоке. Мы обмениваемся случайными растерянными взглядами и переводим глаза на Петру с Андреа. Они прыскают со смеху.
– What the fuck! What the fuck! – Андреа в истерике передразнивает актёра, хлопая ладонью по спинке дивана. – Это моя любимая часть! (This is my favorite part.)
Мы тоже смеёмся, но не так громко. Скорее из вежливости, каждый приходя в себя от увиденного. Я вижу замешательство в глазах Ани. Сцена очень знакомая нам обоим из личного опыта.
Покончив с фальшивым удивлением, негры приступают к работе. Они профессионально дерут Петру так, что без возбуждения и одновременно содрогания смотреть на это невозможно. Два огромных чёрных бизона сношают малышку так, как будто трахаются в последний раз. Если бы она была резиновой куклой, то давно бы порвалась. Такого жёсткого траха я ещё не видел. Её детская попка принимает их до конца. Сначала по очереди, потом неожиданно вместе. Две елды, беспорядочно тыкающие то в рот, то в зад, чудом проскальзывают в анус одна за одной и остаются торчать там. Снаружи болтаются только чёрные яйца. Петра при этом продолжает энергично мастурбировать, не теряя эрекции.
– Талант! – восторженно кричит Андреа, щипая Петру за оголённое плечо. Та гордо стреляет на нас глазками, как бы говоря: "Вот я какая! Видите?"
Мириам, сидящая рядом, прекрасно видит. Она заманчиво улыбается, поглаживая мой пальчик, насаживаясь на него кулачком. Её платье натягивается палаткой на члене, но мне уже всё равно. Внимание зрителей приковано к экрану.
Чёрные быки, затрахав Петру в мыльную пену, сажают её на пол. Двумя руками она начинает сцеживать молоко, доводя самцов до оргазма. Они кончают по очереди, густыми струями заливая её под завязку. Петра глотает сперму, высовывает язык, демонстрируя пустой рот. Она в той же розовой юбочке и кедах. Огромные искусственные сиськи туго висят на груди, как мешки с песком. Шрамов не видно ни на сосках, ни под имплантами. Наконец, Петра кончает сама, окропляя внутреннюю сторону бедра водянистой спермой. Быки презрительно ухмыляются, глядя на скромный удой божьей коровки. Камера плавно переходит с заляпанного спермой бедра на каменные соски и похотливый язычок Петры, который неустанно облизывает губки. Карие глазки неподвижно пялятся в камеру. Её распутный взгляд под длинными ресницами явно просит ещё. Это конец сцены, но не конец фильма. Далее следует прогулка по улице за двумя пышными задницами в коротких обтягивающих юбках.
Андреа просит Родни поставить видео на паузу.
– Хотите увидеть настоящее искусство? – загадочно произносит он, когда картинка на экране замирает и комната погружается в тишину. После увиденного, я боюсь даже предположить, что он понимает под выражением "the real art". Но мы все, как балванчики, киваем ему в ответ, улыбаясь:
– Yes, of course! – Конечно! Нельзя же обидеть почётного гостя, отказав ему в удовольствии эпатажа.
– Show them! – просит Андреа Петру. – Да – да! Покажи, золотце, покажи им моё сокровище.
Петра встаёт с дивана и начинает подтягивать платье. На лице у неё играет дурацкая улыбка. Мы тоже скалим зубы в ожидании чуда.
Наконец, она закатывает платье до пояса, оставляя белые трусики на виду. Тонкая ткань плотно обтягивает лобок, нет и намёка на пенис. Но это ничего не значит, он может быть ловко спрятан между ног.
– Давай я тебе помогу, – Андреа нащупывает руками резинку и одним движением стягивает трусики до колен.
Мы в изумлении пялимся на то, что он метко окрестил предметом искусства.
– What the fuck! – вырывается у Родни.
– What the fuck! What the fuck! – Андреа снова в экстазе давится от смеха, барабаня ладонью по дивану.
Перед нами идеальная женская пися: внешние губки припухлой складочкой расщепляют гладко выбритый лобок. Устрица плотно закрыта и крепко спит, охраняя жемчужину. У меня нет слов.
Аня сползла с дивана к журнальному столику. Вытянув шею и слегка прищурившись, она, похоже, не верит своим глазам. Мириам тоже, не скрывая любопытства и не стесняясь, как лечащий врач, осматривает вагину Петры.
– Выглядит реалистично, – наконец, сдержанно произносит она.
– Я бы сказал, сюрреалистично! – восторженно поправляет Андреа.
Петра подтягивает трусики виляя попкой и жеманно улыбаясь. Платье, как занавес, опускается.
Я думаю о том, каково это – быть женой Андреа. Ему доставляет огромное удовольствие выставлять Петру напоказ, возить её, как зверька, по разным странам, демонстрировать новоиспечённым знакомым, показывать видео, где её жестоко насилуют, заставлять после этого обнажаться. Она немногословна, а живая мимика на приветливом личике – лишь маска, под которой может скрываться всё что угодно: холодный расчёт, немая обида, даже лютая ненависть.
– Я тоже хочу тебе кое – что показать, – с детским азартом в голосе просыпается Родни. Его пьяные глаза коварно сверкают под очками, а руки нервно перебирают кнопки на пульте, пока он лазит по меню.
Все взгляды опять устремляются на экран.
Перед нами концовка одного из оргазм – шоу Мириам. Вот уж не думал, что он станет это показывать. Мириам кончает без стимуляции. Лежит на пуфике секунд тридцать, морщится, закатывая глаза и внезапно взрывается. Я отлично помню этот момент. Зачем только показывать его Андреа?
Аня косится в нашу сторону, прикрыв рот рукой. По её погрустневшему взгляду понятно без слов, что она ни о чём не догадывалась.
Внезапно в кадре появляюсь я, начинаю помогать Мириам снимать трах – машину.
Кровь внутри меня холодеет.
Отчётливо слышны фразы, которыми мы обмениваемся с Мириам.
Этот подонок не поленился даже субтитры на английском наложить.
– Прекрасно! Прекрасно! – слышатся тихие восклицания Андреа.
Тем временем Мириам надевает ежа и присасывается ко мне. Камера крупным планом выхватывает ритмичные движения её головы, мой возвышающийся член. Ми
крофон улавливает все причмокивания и стоны.
Я закрываю глаза рукой. Кажется, я весь горю.
На экране Мириам ревёт от боли, пока я дразню мышь, мечущуюся в клетке.
– Великолепно! – Андреа хлопает меня по плечу. – Отличная работа, Виктор!
Какой – то нервный немой смех поражает меня. Я смеюсь, когда хочется плакать. Мириам находит мою руку.
Смотреть на себя со стороны нелегко. Высокий белый парень беззвучно кончает, заставляя черногривую мулатку держать сперму во рту и не глотать. На экране мелькают английские субтитры:
– Будешь глотать, только когда я прикажу. Понятно?
Мириам на экране кивает. Мириам рядом успокаивающе гладит мою руку. Аня бросает на меня озадаченный взгляд, и я быстро отвожу глаза в сторону, тяжело вздыхая.
Андреа восторженно ревёт, когда Мириам глотает. Хочется встать и уйти, но это ещё не конец.
На экране спальня в квартире Родни. Аня кидается мне на шею, стягивает джинсы, присасывается к члену.
– Такой твёрдый, большой, – громко шепчет она в самый микрофон. Фингал под глазом на зарёванном лице не мешает ей излучать счастье.
Теперь приходит черёд Мириам озадаченно смотреть на меня. Хочется куда – нибудь убежать и спрятаться. Встать и уйти – значит проявить слабость, значит показать Родни, что я повержен. Хотя чего мне стесняться?
Я снимаю завесу с глаз и открыто смотрю на экран, где молодой неопытный любовник стягивает трусики с принцессы – лебедь.
– What the fuck! – как дебил, орёт Андреа.
– What the fuck! – эхом вторит ему ошеломлённая Петра. Это, наверное, первое, что я слышу от неё за вечер. Голос у неё с хрипцой, как у подростка.
– What the fuck! – шепчет Мириам, выкатывая глаза на экран.
Теперь Родни катается по дивану и ржёт, как индюк или даже как тетерев. Ритмичные ток – ток – ток вылетают из горла, задранного вверх.
– What the fuck, what the fuck? – повторяет он без конца.
Хочется встать и дать ему по морде.
На экране чмок – хлюп сопровождается громкими криками Ани:
– Ещё, ещё, не останавливайся. Трахай меня, милый. Сильнее.
Я не мог представить, как прекрасно она выглядит в этот момент со стороны. Как сексуально выгибается её женское тело, какое страстное выражение принимает её лицо.
Теперь всё это в прошлом. Родни поставил жирную точку в наших отношениях. Мириам, Аня, работа – я лишился всего в одночасье. Я думал, что это он изменяет Ане с Мириам, а оказалось наоборот. Это я обманывал их: Аню, Мириам, Родни, Вику, родителей, брата – всех и даже самого себя. Я поверил, что в этом нет ничего плохого, что это Родни – мерзавец, а я имею право на обман.
Я не досматриваю фильм до конца, незаметно встаю и ухожу.
Меня никто не удерживает, и как будто не замечают. Тихо прикрываю за собой дверь, пешком бреду домой через весь город. Мне нужно хорошенько подумать, как жить дальше.
20
Дома я взялся писать два имейла: один для Мириам, другой для Ани. Потом свернул это бесполезное занятие и перешёл к составлению одного общего письма. Долго мучался с фразами, возился с приветствием, сомневался, стоит ли втягивать Родни в это запоздалое извинение. Наконец, плюнул и написал, как есть:
"Аня, Мириам! Простите, что так получилось. Я хотел рассказать, но не успел. Я вас очень люблю. Витя"
Нажал "Отправить" и с замиранием сердца сел ожидать ответа. Было два часа ночи, но мне почему – то казалось, что ответить они должны немедленно. Прошёл час, надежды на благополучный исход таяли на глазах.
"Они, конечно же, прочитали, но посчитали лишним отвечать, " – с отчаянием думал я.
"Они просто вычеркнули меня из своей жизни", – пришёл я к выводу перед сном.
На следующий день была суббота – выходной перед оргазм – шоу. Я проверял почту каждые пятнадцать минут. Надежда сменялась отчаянием, иногда я заставлял себя пропустить проверку, чтобы через десять минут кинуться к компьютеру и начать проверять всё подряд, включая спам. Ближе к вечеру я успокоился и даже выключил компьютер. По телевизору шёл "КВН", Картункова переоделась в мужика, изменяющего любовнице с женой. Она жгла не по – детски, а мне было не смешно. Я представил себя женщиной, как я доверяюсь мужчине, как он пользуется мною и параллельно трахается с другими такими же дурочками.
Неожиданно раздался звонок. Это была Вика – девушка, с которой я иногда встречался:
– Знаешь, Витя, – словно извиняясь, начала она. – Ты, наверное, и сам заметил, что отношения у нас разладились в последнее время. Ты только, пожалуйста, не обижайся. Понимаешь, мне нравится один мужчина, и я ничего не могу с собой поделать. Понимаешь? Мне кажется, я люблю его, – она взволнованно дышала в трубку, ожидая моей реакции. – И тебя я тоже люблю, но больше как друга, понимаешь?
– Понимаю.
– Давай останемся друзьями? Ты только не пропадай, звони. Слышишь?
Я вежливо раскланялся и повесил трубку. Никто никому звонить, конечно, не собирался. Всё было кончено и с Викой тоже. Теперь я остался один.
"Всё плохое, что могло случиться, уже случилось", – уныло подумал я.
Словно услышав мои мысли, кто – то сверху распорядился иначе. Опять раздался звонок:
– Витя, можешь подъехать? Нужно поговорить, – голос Родни звучал устало и безапелляционно.
– Конечно, – я тут же подскочил и помчался на встречу.
***
Мы сошлись на нейтральной территории – в ресторане. Родни сразу перешёл к делу:
– Ты хоть представляешь, сколько я денег из – за тебя потерял? Или, ты думаешь, я не знаю, чем ты с Мириам занимался?
Он притворялся. Не мог же этот барсук признать, что девочки выбрали меня, а не его.
– Она не кончала, – промямлил я в ответ.
– Не кончала? – он перешёл к зловещему шёпоту и стал похож на скунса, готового вот – вот выпустить вонючую струю. – Она не кончала во время шоу, потому что ты ей запрещал, урод.
– Ничего я ей не запрещал, – обиженно промычал я в ответ, понимая безвыходность ситуации. – Она сама предложила...
– Да мне пох, чем вы там занимались, – раздражённо перебил Родни. – Значит так, слушай сюда. Если не хочешь, чтобы завтра твои фотки с членом во рту разлетелись по Рунету, ты должен возместить мне расходы. Двадцать тысяч евро.
Я вылупил на него глаза, как на сумасшедшего. Таких денег у меня отродясь не водилось.
– К – как?
– Андреа хочет тебя, – тон Родни сменился на деловой. – Сказал, что ты хороший актёр. Поедешь в Италию на месяц. Вот контракт, хочешь – подписывай, не хочешь – завтра же твои родители обо всём узнают.
– А что, так не узнают? – растерянно пробормотал я.
Родни хитро прищурился, прежде чем ответить с налётом пафоса в голосе:
– Даю тебе честное – пречестное слово: как только отработаешь деньги, можешь валить на все четыре стороны.
Я сидел ошарашенный новой перспективой съёмок в порно, стремительно прокручивая в голове возможные варианты. Личных сбережений у меня не осталось, в последнее время я жил на широкую ногу.
– Родни, я не хочу сниматься в порно, чтоб меня потом на улице узнавали, – хныкая, проблеял я. Это была уже даже не просьба, а мольба.
Он опять прищурился с хитрецой на губах:
– А ты не волнуйся, Витёк. Никто тебя не узнает. Фильм "Зорро" называется, слышал про такой?
***
Первые часы после встречи я всё порывался пойти в милицию.
"Наверняка есть статья, запрещающая шантаж", – думал я.
Но каждый раз, взвешивая мои детские доводы, против его связей, параноидальной предусмотрительности, позволявшей ему оставаться безнаказанным все эти годы, я приходил к неутешительному выводу, что ничего у меня не получится и я только сделаю хуже. Кроме того, честное слово Родни чего – то да стоило. Сложно представить себе человека, который в лепёшку разобьётся, чтобы вернуть долг. Из всех моих знакомых только Родни помнил про пять рублей, одолжённые накануне в ресторане. Только он, выдавая зарплату и премиальные, использовал купюры, удобные мне, а не ему. Родни любил деньги, уважал их, можно сказать, он их боготворил. Поэтому, когда он завёл эту тему про долг и подкрепил ультиматум честным словом, я почему – то сразу поверил, что он оставит меня в покое, как только я отдам ему долг, и наоборот – сделает из меня посмешище, если я останусь ему должным.
На следующий день я подписал соглашение и тут же поехал в "Краун Плаза", чтобы встретиться с Андреа. По контракту весь следующий месяц я должен был участвовать в съёмках фильма.
Мириам с Аней не отвечали, с каждым днём я всё больше утверждался в мысли, что совершил ужаснейшую непростительную ошибку. Это чувство вины, испепеляющее изнутри, выворачивало наизнанку, как поросли бамбука, прорастало сквозь меня. Я перестал отдавать себе отчёт в том, что происходит, что это происходит со мной, да и происходит ли вообще. Любовь, всё это время заполнявшая меня целиком, неожиданно проснулась, закипела раскалённой обжигающей лавой, перелилась через край и полностью вытекла, оставив сосуд пустым. Моя вера в счастье пошатнулась, и я снова превратился в беспомощного кафка – таракана, неудачника – дрочера, того самого мальчика на побегушках из операторской, который возомнил себя богом, мечтал о прекрасной жизни. Я ненавидел себя, первое время сопротивлялся. "Всё ещё может поменяться", – успокаивал я совесть. Но этот огонёк оптимизма становился всё меньше, пока окончательно не погас.
Все люди, впадающие в депрессию, делают это по – разному: одни начинают пить, у других пропадает аппетит, третьи причиняет себе или окружающим боль, как это делала Мириам. Мне хотелось убежать, вырваться из когтей всепоглощающей пелены забвения. Но тогда я ещё не знал, что от депрессии нельзя убежать, что она живёт в голове, а не вокруг нас, что это не мир поменялся, а я поменялся.
Моё тело продолжало функционировать. Разум зациклился на неразрешимых задачах и не хотел отпускать. Эмоции и чувства омертвели, остались только рефлексы.
Человек жил: вставал каждое утро, завтракал, чистил зубы, валялся в постели или бесцельно гулял по улице, но ни с кем не общался. В назначенный день он собрал чемодан, сел на такси и отправился в аэропорт. Никому не было до него дела. Родители и знакомые с безразличием восприняли его сообщение о том, что весь последующий месяц он будет находиться в командировке в Италии.
"Будет лучше, если самолёт разобьётся", – со злорадством думал он, вздрагивая при каждом встряхивании во время взлёта.
Его уже не волновала перспектива сниматься в итальянском порно, наоборот, ему хотелось окунуться в эту грязь, увязнуть в ней по уши, захлебнуться в жиже.
Рим странным образом напомнил ему Минск. Сталинский ампир родного города плавно перетёк в пышное великолепие столицы древнего мира. Римляне точно так же давились в душных автобусах и переходили дорогу на красный. Они так же не обращали внимание на пыльный музей, в котором они жили, в котором они днём варились, как в адском котле, а ночью сношались, как кролики.
Его поселили в крошечной шкатулке недалеко от киностудии. Здесь не было ничего лишнего, только кровать, шкаф и узкое окошко, выглядывающее на стену соседнего дома и часть улицы. С наступлением темноты там просыпалась ночная жизнь. Десятки транссексуалок выстраивались вдоль тротуара в обтягивающих юбках, чулках, топиках. Полуголые, на шпильках они задирали короткие платья перед проезжающими клиентами, выпячивая свои достоинства, иногда специально подведённые к черте невозврата, готовые разрядиться в любого, кто отважится закончить начатое на тротуаре.
Он часто подсматривал за ними, как они мастурбируют, готовясь к встрече с клиентом. Он сам невольно начинал трогать себя, ощущая болезненность выбора, не понимая, на чьей он стороне.
Лаура, пышная бразильянка, гримирующая мужской подбородок и скулы по полчаса, вечно чем – то недовольная, резко меняющая настроение от дикого восторга до женской истерики, приходила за ним ближе к обеду.
Однажды он с ужасом заметил её в обществе дам на улице похоти и разврата. Значит она работала не только днём в студии, но и ночью на улице. В кино она подставляла попу под всё, что движется, эректильная функция из – за гормонов ослабла. На улице она повела себя точно так же: подъехала машина, Лаура подошла ближе, повернулась и начала трясти задом, не давая клиенту сорваться с крючка. Две огромные булки прыгали вверх – вниз под тонким стрейчем обтягивающего платья. Чёрный водопад волос вздрагивал в такт с двумя сочными дойками, болтающимися спереди. Ткань съезжала вверх, пока окончательно не сползла на талию, оставив абсолютно голый зад на виду клиента.
За окном третьего этажа пугливый молодой человек жёстко мастурбировал, насаживаясь на смазанный дилдо, представляя себя на месте Лауры. Это он сядет вместо неё в машину, его ротик накроет пах клиента, его голову придавят сверху сильные руки и заставят давиться. Он будет сосать каменный член, виляя шикарным задом Лауры, ожидая своей очереди, когда и ему разрешат подставиться под мощные отбойные удары. Его анус потеряет чувствительность, расслабится, раз за разом принимая стальную эрекцию, не терпящую возражений. Клиент заплатил, клиент всегда прав. Его будут трахать жёстко, ласково пошлёпывая по попке.
– Ты моя шлюшка! – "puta" скажет клиент. – Чего ты хочешь?
– Кончи мне в ротик, – с женским стоном Лауры выдохнет он.
– Попроси вежливо, – клиент ускорится, чувствуя, как просыпается вулкан.
И ты не захочешь, чтобы он останавливался, будешь лежать так в нерешительности, закусывая нижнюю губку. Тебе достаточно сказать "пожалуйста", чтобы он достал раскалённый поршень и разрядился обжигающей жидкость тебе в ротик. Но ты не знаешь, хочешь ты этого или нет, потому что ты сама ещё не готова. Ты не заметила, как подвела себя к черте, мастурбируя незаметно от клиента.
– Попроси вежливо, – настойчиво повторяет клиент.
Он уже готов, ты тоже, вежливая шлюшка. Доигралась.
– Пожалуйста, – мямлишь ты его интонацией её голосом.
И тогда он достанет горячий стальной стержень, стянет с него презерватив и судорожными движениями начнёт сцеживать тебе в рот, а ты испуганно подглядывая из – под прикрытых век будешь так же хаотично мастурбировать под платьем, высунув язык, вытягивая его кончик, чтобы прикоснуться к пульсирующей плоти.
– Ты готова, сучка? – скажет он хриплым напряжённым голосом.
– Да, – томно ответишь ты и зажмуришься.
Твоя изящная ручка задёргается под платьем ещё быстрее, брови взлетят, и густые горячие струи устремятся в рот, в такт с твоим оргазмом внизу. Ты кончишь себе в ротик, аккуратно спуская последние сгустки по язычку, наслаждаясь их вкусом, облизывая губы и с возмущением Лауры требуя ещё, повиливая её шикарным задом и возвращаясь в комнату к разбитому обезжизненному анусу с горячей спермой на руке.
208