— Изабелла! — Мерриль забежала вперёд, чтобы встретиться взглядом со смуглокожей ривейнкой. — Изабелла, а как кунари чешут голову? Им же рога мешают?
— Котёнок, с чего ты взяла что я это знаю?
— Потому что ты так много всего знаешь! — Эльфийская чародейка на мгновение замешкалась, но тут же расцвела, осенённая идеей. — Как думаешь, они трутся головой об деревья, как галлы?
Пиратка удивлённо вкинула чёрные брови.
— Я бы соверена не пожалела, чтоб на это взглянуть!
— Неудивительно, что они всегда такие сердитые.
Хоук, каким-то чудом сдерживавшийся до сих пор, расхохотался в голос. Шагавший рядом Варрик уже давно посмеивался под себе нос. Когда громовые раскаты мужского хохота стихли, Мерриль снова подала голос:
— Нет, правда, это очень странно. Когда мой клан ещё был в Ферелдене, мы изредка встречали кунари, но ни у кого из них не было рогов. Вообще ни у кого! А в Киркуолле они все рогатые!
— А вот это, котёнок, может быть как-то связано с тем, что в Киркуолле они торчат четвёртый год кряду, пока их жёнушки остаются в Пар-Воллене. И вообще, с чего тебе вдруг дались кунари? Только не говори мне что...
— Стоять! — Хоук вскинул ладонь и огляделся по сторонам с преувеличенно заинтересованным видом, пока не остановился взглядом на спешащем мимо прохожем. — Хм, я уверен, что ты знала этого человека в Антиве, но потом он оказался козлоборотнем, и теперь ты обязана ему отомстить, потому что он устроил пожар у тебя на корабле.
— Нет, мне из достоверных источников известно, что ривейняшке надо полить цветы, потому что её собачка попросила за ними присмотреть, — возразил Варрик.
— Оу, у тебя есть щенок? — оживилась Мерриль. — Ты мне его покажешь?
— Нет, Маргаритка, мы просто прикидываем, под каким идиотским предлогом она смоется на этот раз, — пояснил Варрик.
Изабелла с наигранным возмущением толкнула Хоука крутым бедром.
— Ты же знаешь, я с вами к кунари не потащусь. Эти здоровенные серые лбы меня нервируют.
— Но... Изабелла, вдруг кто-нибудь из них будет чесать голову?! — вскинулась Мерриль.
Варрик и Хоук расхохотались в унисон. Ривейнская пиратка тоже усмехнулась, сверкнув белозубой улыбкой, крутанулась на каблуках высоких ботфортов и своей обычной покачивающейся походкой направилась прочь из доков. К тому моменту, когда Хоук и компания подошли к безмолвному кунарийскому часовому, смуглянка давно исчезла за ближайшим углом.
* * *
Беседы с кунари всегда оставляли у Хоука неприятное впечатление. С недосягаемых высот своего непонятного учения серокожие гиганты смотрели на окружающих как на отрыжку генлока, даже за короткий разговор успевая вывалить на собеседника ударную дозу презрения. Неудивительно, что каждый визит к Аришоку оставлял у ферелденца стойкое желание помыться, которое он не замедлил удовлетворить по возвращении в особняк. Выбравшись из чана с горячей водой и наскоро обмахнувшись полотенцем, Хоук влез в штаны, натянул рубаху, небрежно перехватил её ярко-алым кушаком и, вздохнув полной грудью, затопал по ковровой дорожке, ведущей на второй этаж.
— Так вот ты где обретаешься, — мелодично прозвучало у него за спиной.
Хоук с первого слова понял, кому принадлежал голос, но всё равно обернулся. Опыт учил его, что никогда не стоит стоять спиной к женщине, что может выпотрошить тебя не моргнув глазом — а кроме того Изабелла радовала взор даже больше, чем слух. В отличие от Хоука, она не особенно жаловала переодевания, всюду представая в одном и том же костюме, но ферелденец ничуть не возражал ни против короткой белой туники, грудная шнуровка которой еле удерживала сочные груди, ни против ботфортов, которые, при всей своей высоте, не могли скрыть загорелые бёдра. Изящные монисты из золотых монет, украшавшие шею и спускавшиеся к груди, отражали тусклый свет расставленных вдоль стен свечей, выделяясь на фоне смуглой кожи, а простой платок цвета морской волны прикрывал копну густых, хотя и недлинных иссиня-чёрных волос. И, разумеется, образ был бы неполным без рукоятей двух длинных кинжалов, торчавших из-за девичьих плеч.
— Не в обиду будь сказано, — протянула морячка, окинув помещение оценивающим взором, — но прежнее местечко мне нравилось больше.
— Ты сейчас про ту лачугу, в которой я ютился вместе с матерью, сестрой, собакой, я дядей? — иронически поинтересовался Хоук. Нельзя сказать чтобы визит пиратки его особенно удивил — они напропалую заигрывали друг с другом с первой же встречи — но до сих пор никто не пытался прервать игру и перейти к делу. С другой стороны, до сих пор ривейнка и не наведывалась к нему в особняк.
— Нет, я не в этом смысле, — фыркнула Изабелла. — Я про Нижний город. Грязный, хаотичный, безумный Нижний город — узкие улочки, запах моря и голос одинокой шлюхи, зазывающей клиентов...
—... в то время как в соседней подворотне кого-то режут, — с улыбкой подхватил Хоук.
— Ни в жисть не поверю, чтоб тебя это смущало, — ухмыльнулась Изабелла — Алая кровь на чёрных камнях мостовой — попробуй только сказать, что тебя это не возбуждает.
— Я предпочитаю цветовую гамму Ферелдена, — патриотично отозвался Хоук. — Побольше бурого.
— Ох, Ферелден, — раздражённо отмахнулась Изабелла. — Не напоминай. Ты хоть в Киркуолле успел загореть, а там, если мне удавалось найти не бледного и не рыжего мужика, в двух случаях из трёх это означало, что он кунари. Ты в курсе, что в Денериме меня называли «чёрной»? — Смуглянка в комичном возмущении взмахнула руками. — Меня?!
— Найти не бледного и не рыжего с таким же успехом можно и в Верхнем городе. — Хоук наклонил голову с самодовольной улыбкой. — Нужно просто знать, где искать.
Изабелла медленно приблизилась к нему до тех пор, пока едва не упёрлась внушительным бюстом в широкую мужскую грудь. Ферелденец не знал, что следовало благодарить за её походку — привычку передвигаться по неустойчивой корабельной палубе или ривейнскую женственность — но зрелище широких покачивающихся бёдер явно того стоило.
— И где же, — Изабелла пробежалась кончиком языка по верхней губе, — их надо искать?..
Тонкая, но сильная рука обхватила его повыше пояса, в то время как другая ладонь словно невзначай прошлась по упругому бедру, так кстати оголённому вырезом туники.
— Я могу тебе показать, — без толики сомнения отозвался ферелденец, уверенно взглянув в лицо смуглокожей морячке.
Голодный и хищный взгляд карих ривейнских глаз встретился со спокойно-насмешливым взором Хоука. Чувственные губы Изабеллы медленно растянулись в усмешке, обнажая маленькие белоснежные зубы, а женские ладони неторопливо поползли вверх по мужскому животу, минуя мощную грудь, чтобы, наконец, остановиться на плечах. Что-то слишком яркое, чтобы быть простым отблеском горящих свечей, вспыхнуло в глазах Изабеллы — а мгновением позже пиратка одним кошачьим прыжком очутилась у Хоука на руках, обвила длинными ногами его талию, и жаркие женские губы впились в мужские долгим, требовательным поцелуем.
Хоук ожидал чего-то подобного — врасплох его застала разве что быстрота Изабеллы, но никак не сам факт происшедшего — поэтому его руки сразу же подхватили широкие бёдра морячки, и пальцы впились в упругие ягодицы. Обмениваясь пылкими поцелуями с пираткой, ферелденец медленно попятился к двери в спальню. Дверь, по счастью, открывалась внутрь, так что хватило одного удара ногой вслепую, чтобы она распахнулась настежь, и страстно целующаяся парочка ввалилась в помещение. Неуверенно ступая по направлению к кровати — с ёрзающей у него на руках фигуристой пираткой сохранять равновесии было, пожалуй, не проще, чем на корабельной палубе в шторм — Хоук уличил момент, перенёс вес Изабеллы на одну руку, и освободившейся ладонью дотянулся до рукояти кинжала, торчавшей над левым плечом моряки. Один рывок — и сверкающий клинок, выпростанный из ножен, прозвенел по каменным плитам пола, отлетев в угол комнаты. Секунду спустя та же участь постигла и второй кинжал.
— Осторожничаем? — ехидно поинтересовалась Изабелла, на мгновение оторвавшись от его губ.
— Когда ты в последний раз на моей памяти пырнула ими какого-то бедолагу, его разнесло на куски, — отозвался Хоук. — Я с огнём не играю.
Изабелла задорно рассмеялась, запрокинув голову.
— Напротив, ты только это и делаешь.
Прильнув к Хоуку ещё теснее, чем раньше, ривейнка прикусила зубами мочку его уха. Дёрнувшись от неожиданности, ферелденец споткнулся о край кровати и неловко повалился на спину. Оказавшаяся на нём верхом Изабелла оторвалась от его уха и, с широкой победной улыбкой потянувшись к голенищу ботфорта, извлекла из-за него ещё один кинжал, поменьше первых двух.
— Что ты там говорил об игре с огнём? — лукаво поинтересовалась она, ловко перекатывая клинок между пальцами.
— Как ты орудуешь этим, я ещё не видел, — прямодушно отозвался Хоук, — откуда же мне знать, чего страшиться?
— Вот как? — вскинула глаза морячка. — Похоже, я должна тебе небольшую демонстрацию.
— Будь так любезна, — откликнулся Хоук, поглаживая смуглые бёдра кончиками пальцев.
Со своей неизменной усмешкой Изабелла наклонилась вперёд. Холодный клинок — яркий контраст после жарких ривейнских поцелуев — плашмя лёг на губы Хоука, словно запечатывая их. Последний, впрочем, не нуждался в словах, чтобы выразить свои чувства — мозолистые мужские ладони заползли ещё выше под белую тунику и с силой сжали округлые ягодицы. Пиратка довольно мурлыкнула и, склонившись к самому лицу Хоука, медленно прошлась языком по полированной стали, разделяющей две пары губ. Затем — ферелденец и глазом моргнуть не успел, в очередной раз поражаясь быстроте её плавных движений — Изабелла резко выпрямилась и поднесла кинжал к грудной шнуровке своей туники. Бритвенно-острое лезвие на мгновение замерло, встретившись с тонким кожаным ремешком, а затем одним быстрым движением рассекло тесную шнуровку до самого основания.
Злые языки среди завсегдатаев «Висельника» — разумеется, те, кто ещё оставался при языках — утверждали, что Изабелла всегда появлялась в одном и том же наряде, потому что жёсткие вставки в верхней части туники придавали её груди недостающий объём, но Хоук всегда был уверен, что в них говорила зависть. Правда, как выяснилось, была на его стороне — коли уж на то пошло, тугая грудная шнуровка скорее стягивала, чем увеличивала внушительный бюст. Высоким ожиданиям отвечали не только размер, но и форма — высвободившиеся округлые полушария и близко не были тронуты увяданием, а крупные тёмные соски задорно торчали не хуже, чем у восемнадцатилетней девчонки.
Третий кинжал прозвенел по камням пола вслед за первым двумя. Заведя руки за спину, Изабелла одним грациозным движением стянула своё одеяние через голову, обнажив плоский мускулистый живот с соблазнительной ямочкой пупка. Монисты, которые, как оказалось, удерживал всего один хитрый замок на шее, с негромким звоном упали на ковёр рядом с кроватью, и секундой позже за ними последовал и синий платок.
Хоук тоже не терял времени даром — пусть лежачее положение не располагало к интенсивным движениям, ему удалось распустить алый кушак и выбраться из рубашки. Избавиться от штанов, пока на его бёдрах сидела Изабелла, представлялось затруднительным, но у королевы морей были на этот счёт свои планы. Подавшись назад, ривейнка принялась покрывать частыми поцелуями мужское тело, начав с мощной груди и двигаясь ниже. Когда губы, наконец, достигли последнего элемента мужского гардероба, умелые пальчики Изабеллы быстро разобрались с удерживающим его пояском и одним движением сдёрнули штаны Хоука до самых колен.
Вздыбленный орган, открывшийся её взору, не обманул ожиданий — ривейнка могла с полным правом г
ордиться тем, чем её наделила природа, но и ферелденцу было нечего стыдиться. Тонкие пальцы морячки пробежались по твёрдому члену — вверх, вниз, и ещё раз вверх — после чего Изабелла, не в силах противостоять искушению, опустилась ниже и обхватила напряжённую багровую головку губами.
Хоук удивлённо хмыкнул, когда в жарких и влажных объятиях ротика Изабеллы его орган вдруг ощутил прикосновение чего-то холодного и твёрдого. Ривейнка, словно ожидавшая такой реакции, выпустила член изо рта, подняла глаза и, с озорным видом подмигнув любовнику, показала ему язык, в котором красовалась круглая золотая бусина.
— А ты и без одежды полна сюрпризов, — усмехнулся ферелденец.
— Пираты, милый, — мурлыкнула Изабелла, — слишком любят блестяшки, чтобы носить их только снаружи.
С этими словами ривейнка вновь насадилась на орган Хоука, почти уткнувшись носом в мужской живот. Неутомимый язык порхал по напряжённому члену, искусно чередуя горячие и прохладные прикосновения. Хоук шумно выпустил воздух ноздрями, когда правая рука Изабеллы, до того помогавшая губам, опустилась ниже и принялась мягко массировать его яички. Не забывала морячка и о себе — левая рука проследовала вниз подтянутому женскому животу и начала неторопливо, но настойчиво ласкать обильно увлажнённое лоно.
Многовековая кунарийская оккупация нанесла тяжёлый удар культурному наследию Ривейна, но насколько Хоук мог судить по Изабелле, искусство минета счастливо избежало плачевной участи других традиций. Это, впрочем, было не только радостью, но и проблемой: если ферелденец не хотел, чтобы всё закончилось, едва успев начаться, нужно было брать инициативу на себя. Мужские пальцы сомкнулись на запястье Изабеллы и аккуратно, но настойчиво потянули на себя. Повинуясь желанию любовника, морячка скользнула вперёд. Затвердевшие тёмные соски упёрлись в широкую, равномерно вздымающуюся мужскую грудь. Истекающее соками влагалище Изабеллы прочертило влажную линию по бедру Хоука, а когда движение достигло конечной точки своей траектории и тонкие умелые пальчики, ласкавшие лепестки раскрытого лона, наткнулись на твёрдый, горячий член, они, не теряя времени, направили его по самой природой предназначенному пути.
Пиратка с довольным стоном опустилась на Хоука, благодарно принимая его любезность до основания. Тонко очерченные уста потянулись к мужским губам, и Хоук, не смущаясь, ответил ривейнке уверенным поцелуем. Последний, впрочем, продлился недолго: оторвавшись от жарких губ Изабеллы, он начал покрывать поцелуями её шею, неторопливо спускаясь к подключичной впадине. Морячка запрокинула голову и приподнялась на руках, открывая доступ и к шее, и к тому, что находилось ниже. Любовник не замедлил воспользоваться представившейся возможностью — его ладони тут же легли на аппетитные полушария грудей и принялись их энергично массировать. Время от времени лёгкий щипок за сосок вызывал у ривейнки гортанный вскрик — и Хоук, на мгновение отвлёкшийся от нежной шеи, тут же заглушал его ещё одним коротким поцелуем.
Изабелла, между тем, и не думала сбавлять темп свой скачки. Крепкие бёдра раз за разом подбрасывали ладную фигуру вверх, только для того, чтобы та немедля опустилась обратно на твёрдый стержень. Руки и губы Хоука не теряли времени даром — отрывистые стоны всё чаще срывались с уст ривейнки, несмотря даже на то, что она непроизвольно закусила губу, а женские ладони вскоре накрыли мужские, будто опасаясь, что те оставят жаждущую прикосновений грудь. Хоук, однако, и в мыслях не имел отвлекаться от аппетитного бюста, увеличивая напор своих ласк синхронно с темпом скачущей на нём пиратки. Долго продолжаться это не могло: в очередной раз опустившись на член любовника, Изабелла вскрикнула, крепко сжала сильным пальцами мужские ладони, а когда вскрик перешёл в протяжный стон, упала на грудь любовника, щекоча спутанными чёрными волосами его ухо.
Ферелденец, довольный результатом своих усилий, лениво пробежался кончиками пальцев по ровной женской спине, после чего с оттяжкой шлёпнул морячку по соблазнительной заднице. Ривейнка отозвалась чем-то средним между возмущённым возгласом и довольным стоном, но не стала возражать, когда Хоук мягко подвинул её вбок, выбрался из-под женского тела и, окончательно освободившись от штанов, потянулся к ботфортам Изабеллы.
К счастью для него — возможно, в силу нетерпеливого характера Изабеллы — её обувь затягивалась не высокой шнуровкой, а лишь несколькими удобно расположенными ремнями. Паче чаяния, четвёртого кинжала за голенищами не оказалось, и в самом скором времени оба сапога оказались на полу вместе с другими элементами пиратского гардероба. Распластавшаяся на пышной груди с аппетитно оттопыренным задом пиратка представляла слишком привлекательное зрелище и Хоук, не тратя времени даром, примерился и вонзился между широких бёдер, подмяв любовницу под себя.
Изабелла, быстро пришедшая в себя после первого оргазма, приветствовала продолжение банкета игривым мурлыканьем. Сведя бёдра вместе и подавшись попкой навстречу заполняющему её мужскому достоинству, морячка приподнялась на правом локте и левой рукой начала мять упругую грудь, постанывая в такт резвому темпу, который задал распалённый Хоук.
Возможно, дело было в том, что на сей раз она оказалась снизу, а может вместе с последней деталью пиратского облачения с Изабеллы слетели и капитанские замашки, но от прежней доминирующей манеры ривейнки не осталось и следа. Приподнявшись на четвереньки, любовница с видимым удовольствием подмахивала Хоуку, а в ответ на нередкие шлепки пониже спины только дразняще виляла задом. Когда Хоук потянулся вперёд и бережно, но решительно намотал густые чёрные волосы на кулак, Изабелла без вопросов запрокинула голову и прогнулась в спине. Смуглая кожа выгодно подчёркивала и впадину у основания позвоночника, и вызывающие округлости попки, создавая такой вид сверху, который не оставил бы равнодушным и более сдержанного любовника. У Хоука, впрочем, выдержки было немногим больше, чем терпения у Изабеллы, и участившиеся удары мужских бёдер о женские оповещали, что своё он получит с минуты на минуту.
У морячки, однако, оставались ещё невыполненные планы. Когда державшая гриву чёрных волос рука на мгновение расслабилась, пиратка стремительно скользнула вперёд, выходя из под очередного рывка неистового любовника. Хоук ошеломлённо замер на середине движения, а ривейнка, добравшись до изголовья кровати, оперлась плечом о стену, протянула руки назад и медленно развела в стороны аппетитные ягодицы, открывая прямой доступ к колечку ануса.
— Жёстче, — низким и хриплым от желания голосом выдохнула она.
Распалённому страстью Хоуку не было необходимости повторять дважды. Твёрдый член одним толчком раздвинул упругое кольцо мышц. Изабелла пронзительно взвыла со смесью боли и неутолимого желания, но даже не подумала отстраниться. Следующий рывок Хоука исторг из груди пиратки ничуть не менее громкий вопль. Хоук приподнял бровь и, продолжая мять соблазнительную попку правой ладонью, пошарил левой позади себя. Нащупав искомый предмет, ферелденец наклонился к шее любовницы, почти касаясь губами её уха.
— Много шумишь, милая, — едва слышно шепнул он.
— Что? — вскинулась морячка, ожидаемо не расслышав.
Едва она открыла рот, между её зубами оказался кушак любовника, а мгновением спустя мужские руки переплели его свободные концы на затылке и затянули красный узел поверх густых чёрных волос.
Изабелла испустила низкий грудной стон, не слишком успешно пробившийся сквозь импровизированный кляп, а Хоук, одной рукой удерживая узел, а вторую положив на широкое бедро, начал энергично натягивать королеву морей. Ривейнка, вцепившись в изголовье кровати, подвывала в унисон размашистым движениям любовника, пока по её смуглой спине скатывались капельки пота. Хоук, которому и раньше немного оставалось до финала, с каждым рывком приближался к вершине. Аппетитный зад, округлости которого столько раз дразнили его под коротким подолом туники, теперь плотно сжимал энергично движущийся поршень, а вид прогнувшейся перед ним морячки, нечленораздельно мычащей сквозь кляп, дополнял телесное удовольствие притягательным зрелищем. Чувствуя начало конца, Хоук неожиданно вынул член целиком а затем резким движением вогнал его до самого основания. Очередной страстный вопль, приглушённый туго затянутым кушаком, музыкой прозвучал в его ушах, и каменно-твёрдый орган без остатка выплеснул всё, что любовник держал в себе.
Почувствовав, как разгорячённое мужское тело позади неё расслабилось и отодвинулось в сторону, Изабелла с усилием отлепилась от стены и рухнула на смятые простыни. Даже не отвлекаясь на кляп, ривейнка перевернулась набок, запустила руку между плотно сжатых бёдер и энергично заработала пальчиками. Много времени не потребовалось — спустя считанные секунды вторая ладонь взлетела вверх и стиснула одну из грудей так, что смуглые костяшки посерели, и морячка, запрокинув голову, задрожала крупной дрожью. Яркий оргазм длился недолго — уже через полминуты нетипично тонкий стон, всё же прорвавшийся сквозь красную ткань, смолк, и тишину в комнате нарушало только тяжелое дыхание утомившихся любовников.
Первой в себя пришла Изабелла. Перекатившись на спину и облокотившись на изголовье кровати, она потянулась назад, ослабила узел, и вынула изо рта влажный красный кушак. Заметив, что Хоук умиротворённым взглядом наблюдает за её манипуляциями, она окинула лежащего рядом с ней мужчину долгим взглядом и лукаво прищурилась.
— Что, теперь меня будут оценивать? — насмешливо поинтересовался Хоук.
— Хм-м, — протянула Изабелла, в притворной задумчивости закатив глаза. — Скажем так: по шкале от церковных послушниц до королей Ферелдена ты ближе к королям.
— Я правильно понял, что безнадёжно уступаю послушницам? — поддразнил Хоук.
Ривейнка ещё раз показала ему язык.
— Не обижайся, милый, — откликнулась она. — Мне встречались такие послушницы, что тебе и не снились. И потом, я же говорила — мужчины хороши только для одной вещи, а женщины — для шести. Но, надо отдать тебе должное, — пиратка сладко потянулась, — свою одну вещь ты делаешь на совесть.
Подцепив оттопыренным мизинцем всё ещё обвитый вокруг её шеи красный кушак, морячка с интересом скосила на него взгляд.
— А это тряпочка мне нравится. Красивый цвет. И потом, она такая... полезная.
— Забирай, — с благостной улыбкой махнул рукой Хоук.
— Ловлю тебя на слове, — откликнулась Изабелла. — Я буду носить её как знак твоего фавора.
Ферелденец фыркнул. Покончив с потягиваниями, ривейнка шустро облачилась в слегка помятую тунику, скрепив разрезанную грудную шнуровку импровизированным морским узлом, и, надев ботфорты, принялась затягивать ремни.
— Уже уходишь? — поинтересовался Хоук.
— Точно так, — ответила Изабелла, застёгивая ожерелье с монистами за шее. — У меня взыграло любопытство, и я его удовлетворила. — Кинжалы скользнули в заплечные ножны. — Все всем довольны. Или... — встревоженный взгляд карих глаз встретился со взором Хоука. — Нет, ты же не предлагаешь мне чувства, серьёзные отношения, вот это вот всё?!
— Избави Создатель! — фыркнул Хоук. — Я не собираюсь на тебе жениться. Зная тебя, милая, у меня через две недели прорежутся рога, я посерею от ревности, и ты начнёшь меня избегать, потому что я стану похож на кунари.
Пиратка мелодично рассмеялась. Затем, словно вспомнив о чём-то важном, потянулась назад и распустила всё ещё завязанный на затылке узел. Несколько раз обернув ярко-алую ткань вокруг правой руки, ривейнка наладила аккуратный узел и своей обычной покачивающейся походкой направилась к выходу. Обернувшись на пороге, Изабелла улыбнулась, отправила любовнику насмешливый воздушный поцелуй и скользнула в сгущающийся полумрак коридора. Последним, что Хоук различил в неверном свете догорающих свечей, была ярко-красная ткань на смуглой до черноты коже.
294