Дочка приезжала ко мне на выходные. Она училась в институте, жила там же в общежитии. С женой я давно развёлся — мы категорически не сошлись характерами и в последнее время жили вместе только ради дочери. После её поступления в институт нужда жить вместе отпала, и я рванул, как говорится, на свободу с чистой совестью. Настя на выходные ездила обычно ко мне, хотя до квартиры матери было ближе. Когда я её спрашивал, почему — отвечала, что мать очень уж любит нотации читать. Бывшая жена действительно это очень любит. Причём нередко выражений не выбирает. Вот и сейчас наверняка сказала бы, что одеваться надо скромнее — в лучшем случае. А в худшем могла сказать, что Настя одета как проститутка.
Я помог Насте снять пальто и ещё раз осмотрел дочь. Под пальто на ней был обтягивающий свитер, мини-юбка, высокие сапожки на каблучке.
— Классно выглядишь! Ты вообще у меня очень красивая.
— Спасибо, пап! — Настя обняла меня и чмокнула в щёку.
— Ну, пойдём, буду тебя кормить, ребёнок ты мой. Проголодалась, наверное.
После ужина мы обычно смотрели телевизор или какой-нибудь новый фильм на компьютере. В этот раз тоже, сидя рядом на диване напротив телевизора, смотрели какой-то боевик. Сейчас я уже не помню ни как он назывался, ни в чём заключался сюжет. Помню только, что главный герой был каким-то глубоко законспирированным агентом или ещё кем-то в этом духе. И скрывал это от своей любимой девушки. Это мне запомнилось, так как после фильма дочка сказала:
— Если бы он это от неё не скрывал и рассказал бы всё с самого начала — им удалось бы избежать многих трудностей.
— Ну, может, он ей недостаточно доверял.
— Так он же её любил! Если любил — значит, доверял. Ведь доверие — это основа любви.
На некоторое время я задумался над её словами. Сейчас я живу один. А если бы у меня была любимая девушка, стал бы я рассказывать ей всё-всё-всё? Нет, вряд ли. Я, конечно, не специальный агент, но своя тайна у меня была. Такая, о которой я вообще никому не рассказывал.
Тайна эта касалась моих сексуальных предпочтений. Дело в том, что мне нравится инцест. Обычный секс тоже возбуждает. Но секс с близкими родственниками притягателен для меня куда больше. Это у меня с раннего возраста. Ещё когда был школьником — у меня появились фантазии про секс с матерью. Мы жили вдвоём с матерью — с отцом она развелась, когда я был маленьким. Я очень хотел мать как женщину, но так ничего и не сказал ей. Мать у меня очень строгая, пуританского воспитания, поэтому моих желаний она явно не одобрила бы.
После школы я поступил в институт и сбежал от матери, поселившись в общежитии. Так же, как сейчас Настя. Там же, в институте, познакомился с будущей женой. Потом женился, мы с женой уехали в другой город. Потом родилась дочь. Желание конкретно к своей матери как-то поутихло. А вот желание инцеста вообще осталось. Меня возбуждали любые виды инцеста: мать с сыном, брат с сестрой, ну и конечно отец с дочерью. Я никому никогда не рассказывал об этом. Желание удовлетворял частым онанизмом, просмотром тематических видеороликов и порнофильмов, ну и прочими тому подобными вещами. Так что никто о моей тайной страсти не знал.
К дочери, когда она была маленькой, сексуального желания не было. Ребёнок — как её хотеть? Детская фигурка — тощая, маленькая, без всякой груди — меня совершенно не возбуждала. Никогда не понимал педофилов. Когда Настя немного подросла (лет n или 10 ей тогда было), мы с её матерью конечно провели с ней сексуальный ликбез — подсунули всяких научно-популярных книжек «про это», ответили на вопросы в духе тех же самых книжек. Отвечала в основном жена — это её дело, всё-таки дочь. К тому же, со мной говорить на эту тему Настя стеснялась. Потом, когда Настя уже была подростком, с женой у нас отношения были уже очень напряжённым — мы почти не общались. И я сам несколько раз подходил к дочери, говорил ей — если у неё будут проблемы, любые проблемы, то пусть расскажет мне. Я ругаться не буду и помогу. Она обещала рассказывать. Может быть, проблем не было, или она всё-таки постеснялась — но рассказов о сокровенном я от неё так и не услышал. Я беспокоился за неё, боялся, что она может заразиться чем-нибудь или залететь. Однажды даже поборол своё смущение и сказал ей, что если у неё будут проблемы с покупкой средств предохранения — я могу помочь. Ругаться не буду и без всяких вопросов куплю то, что нужно. К моему удивлению, дочка только улыбнулась и сказала, что учтёт, и что я на неё и так никогда не ругаюсь. А таблетки им в школе тётка-гинеколог выписывает всем, кому надо, и презервативы тоже у неё можно купить. Я порадовался наличию такого продвинутого гинеколога в школе. И на этом наше с Настей общение на тему секса закончилось.
Ближе к поступлению Насти в институт у меня появилось желание к дочери. К тому времени она уже не была похожа на маленькую девочку. Выросла сильно, и грудь появилась. Дочка стала главной героиней моих эротических фантазий. Но ей я ничего не говорил — очень боялся испортить отношения. Боялся, что она будет считать меня извращенцем после этого и начнёт избегать.
Я и в будущем не планировал ей ничего говорить. Но произнесённое ей сейчас утверждение заставило меня возразить.
— Даже у любящих, даже у родных людей могут быть секреты друг от друга.
Настя продолжала отстаивать свою точку зрения.
— Может, и бывают. Но это неправильно. Всё равно любая тайна рано или поздно откроется. Поэтому лучше рассказать всё сразу. К тому же, это так здорово — когда у любящих людей нет никаких секретов друг от друга.
Я по-прежнему не собирался открываться ей, но продолжал возражать.
— Вот будет у тебя муж, наверняка ты тоже не всё будешь ему рассказывать.
— Нет, думаю, что буду рассказывать всё. Я ведь не собираюсь выходить замуж без любви. А раз будет любовь — значит, не будет секретов.
Похоже, каждый останется при своём мнении — подумал я. Что тут ещё можно сказать? Вряд ли я смогу привести какие-то аргументы, которые её убедят. Дочка тем временем продолжала.
— У меня и сейчас есть человек, которого я очень люблю, и от которого ничего не скрываю. Это ты, папа! У меня нет от тебя никаких секретов.
Это меня озадачило.
— Но ты же не рассказывала мне многого. Например, о своих мальчиках. О своём первом сексе. Наверное, ещё о чём-нибудь.
— Да это просто потому, что ты не спрашивал. Я думала, тебе неинтересно об этом знать. Если бы ты спросил, я бы рассказала. А у тебя разве есть от меня какие-то секреты?
Обманывать её мне не хотелось. Но, вместе с тем, признаваться тоже не хотелось.
— Ну, в общем-то, есть...
— И что же это?
— Если бы я тебе рассказал, это не был бы секрет.
Наверное, все женщины такие любопытные — если попытаешься от них что-то скрыть, то они будут всеми силами пытаться это у тебя выведать.
— Ну давай, пап, рассказывай. Я же от тебя ничего не скрываю!
— Всё-таки ты ведь тоже не всё мне рассказываешь.
— А давай так — я тебе расскажу всё, что ты хочешь знать, а ты — мне? Давай?
Я задумался. Появилось много разных мыслей. Очень хотелось узнать разные моменты жизни дочери во всех подробностях. Большинство вопросов я бы ей, конечно, задал, чтобы узнать, нет ли в её жизни чего-нибудь опасного. И в части секса тоже. Проверить, хорошо ли она предохраняется, чтобы в случае чего дать совет и предупредить. Но было и просто интересно, с кем и как она занималась и занимается сексом. Сама мысль о таком рассказе возбуждала. С другой стороны — мне всё ещё не хотелось говорить ей о своих пристрастиях. Однако, здесь тоже возникали сомнения. Что, если всё-таки рассказать? Вдруг она не будет считать меня извращенцем? А вдруг даже согласится? Хотя этот вариант казался мне просто невероятным. Кроме всего этого, я был уверен, что, если я не расскажу, Настя будет долго и упорно пытаться вытянуть из меня правду. Что же делать? Вот если бы можно было узнать её реакцию заранее...
Тем временем Настя продолжала настаивать на своём:
— Давай, пап! Не сомневайся, рассказывай! Чего ты боишься?
Я продолжал думать — можно ли как-то определить заранее, что она ответит, узнав правду? В условиях, когда решение надо принимать быстро, думается тяжело. Надо было попробовать дать себе время на размышления.
— Настя, а давай об этом как-нибудь потом поговорим.
Но я недооценил её любопытство. Дочь, как в детстве, взяла меня за руку и начала трясти, продолжая уговаривать:
— Ну пап, давай сейчас! Ну пожалуйста! Если ты мне не расскажешь, я потом уеду до следующих выходных, на целую неделю. Целую неделю буду раздумывать, что же ты от меня скрываешь. Я же умру от любопытства!
Продолжая тянуть время, я спросил:
— И что, ты готова правдиво рассказать мне обо всём-всём, о чём я спрошу? В том числе, о том, какой у тебя был секс, и с кем ты сейчас занимаешься сексом? Со всеми подробностями?
Теперь уже дочка задумалась. Но ненадолго.
— Да, я готова тебе обо всём рассказать. С любыми подробностями, какими хочешь. Хочешь, прямо сейчас начну?
Её слова очень возбудили меня. Вот бы можно было послушать её, а самому не рассказывать. Но так мне не хотелось делать. Если бы всё-таки узнать, как она отреагирует на моё желание. А что, если попробовать «прощупать почву» как бы в шутку? Я спросил её:
— А вдруг я тебе расскажу, что я какой-нибудь ужасный преступник?
Настя засмеялась.
— Не, пап, я же тебя знаю. Какой из тебя преступник? Ни за что не поверю! Ты же добрый. Ты же мухи не обидишь. Если, конечно, она сама на тебя не нападёт. Или на меня.
— А вдруг я им раньше был? А потом резко подобрел — скажем, когда появилась ты.
Настя задумалась. Немного помолчав, сказала:
— Скажи, а что бы ты делал, если бы узнал, что я — преступница? Ты бы перестал меня любить? Сдал бы в полицию?
— Нет, конечно, — не раздумывая ответил я. — Сдавать в полицию я бы тебя не стал. Старался бы убедить всеми средствами прекратить преступления, но сдавать бы не стал. И уж конечно не перестал бы любить.
Настя обняла меня.
— Вот видишь! Я и не сомневалась в тебе. Так и ты не сомневайся во мне.
Несмотря на её слова, сомнения у меня всё же оставались. И я продолжил «прощупывание»:
— А если бы я был не преступником, а каким-нибудь сексуальным извращенцем? Вдруг тогда я стал бы тебе противен? И ты перестала бы ко мне ездить по выходным?
Дочка засмеялась.
— Так и представила тебя в кожаных трусах, в ошейнике с шипами и с плёткой в руке! Так прикольно!
Я сам улыбнулся, представив себе эту картину. Настя продолжила:
— Насчёт «станешь противен» — ты об этом не думай. Помнишь, вы тогда с мамой говорили про гомиков, когда я ещё в школе училась? Мама говорила, что зря их перестали в тюрьму сажать, как в советские времена. А ты говорил, что если они трахаются друг с другом по согласию и никому не мешают, то всё остальное — их личное дело и больше никого не касается. Я тоже так думаю. Каким бы ты ни был — ты мой папа, и я тебя люблю. И буду любить.
Она прижалась ко мне и обняла меня крепче.
— К тому же, подумай, как в предыдущем случае. Если бы ты узнал, что я, например, лесбиянка? Или какая-нибудь сторонница садо-мазо? Разве я стала бы тебе противна и ты был бы не рад моим приездам по выходным? Я думаю, ничего бы в твоём отношении ко мне не изменилось, правда?
— Конечно не изменилось бы. — Ответил я.
Настя поцеловала меня в щёку.
— Вот видишь.
Она тесно прижималась ко мне, и сквозь тонкую ткань я чувствовал её грудь. Настя не надела лифчик — она вообще их не любила. Сейчас мне казалось, что я даже ощущаю, как у неё отвердели соски. Я склонялся к тому, чтобы рассказать ей всё. И тут она ещё подтолкнула меня.
— Так что не сомневайся, папа. Рассказывай всё.
Вдохнув поглубже, я решился.
— Ладно. Я вовсе не сторонник садо-мазо и не гомосексуалист. Но у меня тоже нетрадиционные желания в сексе.
Настя замерла в ожидании. В комнате стояла звенящая тишина. Сердце бешено стучало — мне казалось, что в этой тишине его слышно.
— Я очень хочу тебя. Да, мои фантазии — о сексе с тобой, дочка.
Пауза в полсекунды до ответа Насти показалась мне очень долгой. Наконец она сказала:
— Ой, а уж я-то навоображала себе невесть что. А ты хочешь меня? Это же не страшно.
Подумав ещё секунду и посмотрев мне в глаза, добавила:
— И, в общем-то, если ты этого хочешь — я не против попробовать с тобой. Почему нет? Если бы ты раньше сказал, я бы даже наверное предпочла, чтобы ты меня девственности лишил. С тобой было бы как-то спокойней, что ли. Всё-таки ты мой любимый папа.
Я повернулся к дочери. Она опять поцеловала меня, но теперь не в щёку, а в губы, легко коснувшись их своими губами. Это было так здорово — целоваться со своей родной дочкой. Мне захотелось повторить. Теперь уже я потянулся к ней. На этот раз мы целовались долго, играли языками. После я предложил:
— Может, давай тогда устроим сегодня ночь любви? Ляжем спать в одной постели.
— Давай, пап. Я за! Пойду тогда, душ приму, хорошо?
Мы ещё раз поцеловались. Затем, пока Настя плескалась в душе, я застелил большую кровать новым красивым бельём. Включил небольшой светильник-бра возле кровати, а люстру выключил. Светилник освещал ярко только кровать, а вся остальная комната погрузилась в полумрак. Это сделало обстановку более романтичной.
Настя вышла из ванной, закутавшись в большое махровое полотенце, закрывавшее её от подмышек до колен. Вторым полотенцем она сушила волосы. Увидев постель, воскликнула:
— Папа, как здорово! Кровать такая красивая, да ещё при этом свете!
— Рад, что тебе понравилось. Теперь моя очередь идти в душ.
Из душа я вышел, тоже завернувшись в полотенце. От мыслей о том, что сейчас будет, полотенце спереди сильно оттопыривалось.
Дочка лежала на кровати совершенно без одежды, широко раскинув ноги. Она смотрела на меня и улыбалась. Её длинные русые волосы разметались по подушке. Небольшая грудь, примерно второго размера, казалась совсем маленькой в таком положении — когда Настя лежала на спине. Небольшие соски были напряжены — похоже, Настя возбудилась. Хотя, возможно, ей было просто прохладно без одежды и после душа. Небольшой треугольник тёмных волос внизу живота был оформлен в аккуратную интимную стрижку.
Эта лежащая на кровати в ожидании секса обнаженная красавица — моя родная дочь.
— Настя, ты предохраняешься?
— Да, я на таблетках.
— Отлично, тогда можно будет без презерватива.
Некоторое время я ещё любовался ей. Потом снял полотенце. Настя с интересом осмотрела мой напряженный ствол.
— Ого, папа, какой он у тебя!
Потом протянула ко мне руки.
— Иди ко мне, пап.
Я лёг на кровать рядом с ней. Повернувшись на бок, положил руку на грудь Насти. Поласкал немного отвердевшие соски. Потом погладил животик, бёдра. Потом начал осторожно поглаживать пальцами между ног. Настя положила руку на мой член и начала гладить его. Так мы недолго ласкали друг друга, всё сильнее и сильнее. Под моими пальцами щёлочка дочери стала мокрой. Я при поглаживаниях надавливал сильнее, и мои пальцы слегка заходили внутрь. Настя слегка подавалась бёдрами навстречу моим пальцам и сильно сжимала член, двигая по нему рукой. Вскоре она сказала:
— Пап, ложись на меня сверху. Я хочу тебя!
Я сделал это. Взяв член, поводил головкой, ища вход. Понемногу начал проникать в дочку. Её дырочка была влажной, но очень узкой — член проходил с трудом. Чуть-чуть вставив, я остановился. Потом начал медленно двигать туда-сюда. Настя задышала чаще.
Наконец-то! Мы с Настей занялись инцестом — не в моих мечтах, а в реальности. Я трахаю родную дочь, и она совсем не против этого. Она отдалась мне по своему желанию.
Я спросил её:
— Тебе не больно?
Настя обняла меня и тихо сказала:
— Нет, всё хорошо, продолжай. Не бойся, вставляй глубже. Твоя дочка уже большая девочка, её можно... глубоко. Продолжай, мне нравится. Очень нравится.
Надавив сильнее, я протиснулся глубже... ещё глубже... вставил дочери до упора. Настя ахнула. Чуть-чуть понаслаждавшись ощущением полного погружения, снова начал двигаться. Дочка начала двигать бёдрами навстречу мне, тихо постанывая. Наши движения всё ускорялись. Член почти выходил из Настиного лона, а потом я резко всаживал его. Стоны Насти становились громче.
Мы были сильно возбуждены, и долго так продолжаться не могло. Настя обхватила меня ногами, скрестив их на моей талии. Сильно-сильно прижала меня к себе и руками, и ногами. Поняв, что она кончает, я вошёл в неё как можно глубже и замер. Она сжала мой член внутри. Почувствовав это, я перестал сдерживаться и тоже кончил.
Непередаваемое ощущение — выплескивать сперму внутрь своей родной дочери, кончающей вместе со мной.
Потом мы долго лежали рядом на кровати, обнимая и лаская друг друга. Целовались иногда. Разговаривали, обсуждая секс.
— Так здорово было, пап! Я никогда в жизни так не возбуждалась! То, что ты мой родной папа... что наш с тобой секс — это инцест... это невероятно возбуждает, просто крышу сносит! А тебе понравилось?
— Ещё спрашиваешь. У меня не так много вещей, о которых я мечтал. Конечно, я надеялся, что в чём-то смогу улучшить свою жизнь. Но мечта... не думал, что в моей жизни будет ещё одна сбывшаяся мечта. Тебе удалось её осуществить.
— Я ведь тебя люблю.
— Я тоже тебя очень люблю, Настя. Ты самая любимая женщина в моей жизни.
— А ты — мой самый любимый мужчина.
Снова поцелуи и ласки.
— Пап, а если ты меня так хотел — почему не сказал раньше? Я бы тебе раньше дала. Давно бы уже наслаждались друг другом, ещё когда я была в школе.
— Ну, в школе... закон запрещает до определённого возраста, а законы всё-таки надо соблюдать. Кроме того, я очень боялся — а вдруг то, что я откроюсь, испортит наши отношения. Вдруг ты посчитаешь меня извращенцем и будешь избегать. Лучше уж оставить мечту неисполненной, чем потерять тебя.
— Нет, что ты, конечно я не буду считать тебя извращенцем. Ты ведь не считаешь меня извращенкой, несмотря на то, что мне так понравилось с тобой? Понравилось заниматься сексом со своим отцом?
Настя снова положила руку мне на член. Моя рука ласкала её грудь. Член снова был твёрдым. Со мной уже давно такого не было — чтобы я был готов к сексу почти сразу после того, как кончил. Много лет. Даже не могу припомнить, когда это случалось в последний раз.
Настя сказала:
— Я ещё хочу.
Она повернулась на бок. Я прижался к ней сзади. Настя выгнула спинку и сама направила член себе в дырочку. Я двинул бёдрами и проскользнул в неё. Мы опять занялись сексом.
На этот раз секс продолжался долго. Некоторое время я трахал дочку в этой позе. Потом предложил ей поменять позу. Настя встала на кровати на локти и колени. Теперь я трахал её «по-собачьи». Немного быстрых движений — и Настя кончила снова. Я на этот раз сдержался. Подождав, когда её спазмы утихнут, снова начал двигаться. Настя повернулась ко мне.
— Пап, а ты в какой ещё позе меня бы хотел?
Остановившись, я подумал пару секунд.
— Давай ты сядешь на меня сверху.
— Давай.
Я лёг на спину. Дочка перекинула колено через меня. Встала надо мной. Взяв член, пристроила его к своей дырочке. Скользнула вниз — и вот я снова ощущаю погружение внутрь её тесной пещерки. Настя плавно приподнималась и опускалась, принимая член в себя на всю длинну. Мои ладони лежали на её груди.
— А что, тоже классная поза. Я сама насаживаюсь на член своего родного папочки до упора — это возбуждает...
— Ты знаешь, я раньше часто перед сном мастурбировал, представляя, что мы с тобой занимаемся сексом в этой позе. Удобно, если лежишь на спине. Поэтому такая поза для меня — одна из самых любимых. Так что, доча — наверное, я не смогу долго сдерживаться.
— Тебе и не надо сдерживаться. Кончи в меня ещё раз. Мне нравится, когда ты это делаешь.
Настя положила руку себе между ног. Глядя мне в глаза и улыбаясь, начала указательным пальцем теребить клитор. При этом она продолжала плавно подниматься и опускаться. Зрелище члена, то появляющегося, то исчезающего в дочери, и её пальцев в верщине её расщелинки, подвело меня к оргазму. Настя, похоже, чувствуя это, сказала:
— Давай, пап. Давай — глубоко в меня. Кончи в свою дочь.
Положив руки ей на талию, я начал двигать бёдрами ей навстречу. И вот уже, постаравшись войти как можно глубже, прижимаю дочь к себе... мой фонтанчик брызгает у неё внутри. Настя двигает пальцами быстро-быстро, выгибает спину, и тоже кончает с громким стоном. Потом падает мне на грудь.
Некоторое время мы опять ласкаемся и обнимаемся. Потом вместе, обнявшись, засыпаем.
До этого я часто думал — какими будут наши отношения, если инцест всё-таки случится? Может, мы начнём стесняться и даже избегать друг друга? Но нет. После этой ночи наши отношения стали только лучше. Стали ещё теплее, добрее. Мы начали ещё больше заботиться друг о друге. Ну и, конечно, доверия стало больше. Такая тайна сблизила нас. Теперь мы полностью доверяли друг другу.
Настя стала приезжать ко мне гораздо чаще — не только на выходные, но и среди недели. Иногда сразу же после того, как она заходила в мою квартиру, мы быстро раздевались и занимались сексом. Иногда долго и нежно любили друг друга ночью перед сном. Иногда обходились без секса — просто общались, как и раньше.
Одно только беспокоило меня. Я боялся, что Настя из-за отношений со мной не будет искать себе парня. Она меня любит, доверяет, и у нас такой классный секс. Как бы она не стала думать как-нибудь вроде «ни с кем не будет так хорошо, как с папой, никто не будет меня так любить, — так зачем мне кто-то ещё?». Мне хотелось бы, чтобы она всё-таки создала нормальную семью, чтобы у неё были дети, а у меня — внуки. Помня, что лучше всего не скрывать ничего друг от друга, я озвучил ей свои опасения почти сразу же, как только они появились. Но дочка развеяла их.
— Нет, конечно, я не собираюсь отказываться от создания семьи. Просто я также не хочу начинать отношения с первым попавшимся парнем и тем более не хочу выходить замуж за кого попало. Я буду искать мужчину, на которого я могла бы положиться. Которому я могла бы доверять полностью. Также, как тебе. Ведь доверие — основа любви, ты согласен со мной?
— Конечно согласен!
196