Часть 4
Спустя час, немногочисленное семейство прошествовало по хляби таёжной дороги к конторе поселкового начальства. Зайдя на крыльцо правления, Николай Сергеевич хмуро подмигнул идущим за ним домочадцам и отворил тяжелую дверь. В помещении стоял едкий табачный дух, прокуренной избы. В мареве расползающегося табачного дыма, за столом сидели человек пять, горячо матерясь и споря о чем – то. Шум внезапно стих и взгляды присутствующих обратились на вошедших в избу людей. Николай Сергеевич негромко кашлянул в кулак, оглядев присутствующих степенно поздоровался со всеми и обратился к мужику, сидящему во главе стола – председателю поселкового совета.
– Тимофей Михайлович, вот прибыл вчерась к ночи. Беспокоить с докладом не стал, вымотались в дороге, с утрева пришел доложиться. Весь груз пушнины, значит, в лесхозе приняли по высшему сорту. Денежное довольствие со мной, все по накладной. Товары прибудут машиной через неделю.
– Ну добро Николай Сергеевич, деньги сдай бухгалтеру, позже обговорим подробнее. Сына устроил в бригаду? А это с тобой кто? На работу к нам?
– Да тут вот что, значит, случайно встретил свою родню в районной столовке. Семья двоюродного брата приехала в центр, да вишь сам – то прихворнул, в больницу с язвой положили, а им – то куда деваться, ни угла ни денег, правда дети подросли, считай к работе уже способны. Не бросать же людей одних без крова и средств….. Нам повариха уже давно требуется, сам говорил, а Степанида стряпуха на славу, брательник просил пристроить по возможности, пропадут без поддержки. Подлечат его, сам сюда направится, с войны стрелок отменный, наградами был отмечен. Сын его, Степан – парнишка толковый, не балованный, я его со своим Алексеем в подручные оформил в лесхозе. Ну а Наталья, моя племяшка значит, могла бы в санчасти санитаркой работать. Что скажешь Тимофей Михайлович?
– Ну а жить где будут в общаге или у тебя? Вас там и так четверо. Бабы не передерутся меж собой?
– У меня не передерутся, а что и не сойдется, так бабы они и в общаге бабы, а тут я пригляжу, приструню если что…
– Добро Николай Сергеевич, проследи за трудоустройством, покажи наше хозяйство, порядки объясни, с людьми познакомь. Думаю, что наберёшь людей в бригаду и на дальнюю заимку отправитесь, своячницу с собой поварихой, ну сам сообразишь, не в первой….
Ещё с раннего утра поселковые пастухи дождавшись первых пять коров тронулись по дороге, ведущей через ряд изб за околицу. Со временем, костяк стада стал обрастать другими, подгоняемыми хозяйками, животинами. Три пастуха и собачонка ловко управлялись со стадом, покрикивая на особо ретивых коров, отбивающихся от своих. Главенствовала над командой пастухов Танюшка, девчонка шестнадцати лет. Двое её подчиненных: Колька пятнадцати и Мишка четырнадцати лет с азартом носились по обочинам дороги, направляя стадо по таёжной просеке на выпас в луговину. Солнце поднималось над верхушками таёжных сопок. Лучи пробивались через желтеющую листву, окрашивая её в золото наступающей осени. Месяц, другой и первый снег упадет на лапы елей и пожелтевшую траву. А теперь только начало ранней осени, погожие солнечные деньки ещё радуют теплом и яркими красками уходящего лета. Диск солнца оторвался от вершин сопок, когда стадо добралось до луговины и разбрелось по поляне. Татьяна, осмотревшись вокруг, выбрала место для шалаша на случай дождя и отправила пацанов за валежником. Через час шалаш уже стоял под лапами старой ели, устланный внутри охапкой душистого разнотравья. День обещал быть теплым и солнечным. Ребята разложили маленький костерок, соорудили пару рогатин, навесили на палку котелок с водой из родника. Танюха заправила закипевшую воду крупой, прочими приправами и дождавшись, когда каша сварилась, сняла котелок и отставила поодаль, чтобы варево настоялось. Солнце пригревало и ребята сбросили с себя фуфайки, рубахи, подставляя смуглые голые спины его лучам.
– Всё, время обедать, – позвала ребят Танюха, нарезав краюху хлеба, разложив огурцы, помидору и устроившись в прохладной тени шалаша.
– Ну мужички, наваливайся, ужинать будем уже дома.
Ребята накинулись на еду, уплетая всё подряд, разложенное перед ними на платке. Всё было сметено за несколько минут и пацаны, отвалившись на спину, закинув руки за голову, закурили отцовские бычки, заранее припасенные за несколько дней дома.
– Тань, а ты с кем – нибудь уже ебалась? – спросил прищурясь Колька оглядывая склонившуюся над костром девчонку.
– Нет, тебя ждала красивого, – скривив губы в презрительную ухмылку отозвалась девчонка, – а что за вопросы малолетку интересуют?
– Да так, к слову пришлось, глядя на эту парочку, – засмеялись мальчики, посматривая на стадо, где бык взгромоздился на рыжую корову.
– Вас это так впечатлило? Ничего, скоро подрастёте, также будете коровам хвосты крутить.
– А может научишь малолеток, или сама не пробовала? Так чо, давай?...
– Спешу и падаю с вами пробовать – дураками.
Вдруг легкая тень набежала на поляну, потянуло прохладой, листва зашумела от порыва ветра и первые капли застучали по веткам деревьев. Ребята кинулись в шалаш на перину душистой травы. Так стремительно сменившаяся погода сыграла на руку Кольке, загнав их в тесный шалаш с девчонкой, которая была старше их и по топорщимся сиськам под её кофтой, уже притягивающие взгляды пацанов. Рука старшего парнишки легла на бедро Татьяны.
– Остынь пацан, твоя девчонка ещё трусы не носит и мамкину сиську сосёт. Убери руки говорю, зараз по уху словишь.
Но Колька не спешил подчиняться начальству. Обхватив Татьяну за пояс, он с усилием опрокинул её на спину и приказав Мишутке держать Таньку за ноги навалился на девчонку. Задрав на ней кофту, мальчишка принялся тискать и щипать соски на груди у девушки. Зная по своей матери, у которой часто бывали поселковые мужики, та непременно скидывала с себя кофту, чтобы её не порвали и те сжимали ладонями её грудь, от чего у матери сбивалось дыхание на стон, юбка заголяла белые колени, между которыми сновала голая мужская задница. Спустя некоторое время мужик всё реже и реже долбил мать в промежность, пока не начинал хрипеть, а мать сжимая зубы сдерживая стон в горле, чтобы не разбудить лежащего на печке за занавеской сына. Пока мальчишка был ещё мал, посещения мужиков были довольно часты, но однажды, после ухода гостя, заглянув за занавеску к сыну, её ожидал сюрприз, у мальчика из под длинной рубахи торчал возбужденный, покрасневший хуишко. Вот с тех самых пор, она регулярно поздними вечерами стала уходить «в гости», а возвращаясь домой, заглядывая за занавеску на печи, убедившись, что малец спит, шла к себе на кровать, лежала уткнувшись лицом в подушку, тихо хлюпая носом и вздрагивая плечами, обещая себе уехать из поселка, но на утро понимала, что таких денег ей нигде платить не станут и сына вырастить ей не удастся, да и что греха таить – где её ещё будут так разнообразно и часто ебать мужики, а ебаться ей уже вошло в постоянную привычку, её мучило отсутствие секса в период месячных и траханье с мужиками стало для неё постоянной потребностью.
Танька рвалась из тесных объятий Кольки. Но его упорство было вознаграждено, ноги девчонки разошлись под коленями насильника и он перенес свои усилия к открывшейся промежности своей жертвы. Силы покинули Татьяну и почувствовав неизбежность происходящего, она смирилась, но потребовала от Кольки прогнать из шалаша Мишутку.
– Скажи ему пусть уйдёт, при нём не дам.
– Ему тоже хочется, – возразил Колька.
– С ним после тебя. Сразу с двумя не стану, не послушаешь, в поселке расскажу.
– Мишк, свали пока.
Мишка обижено выполз из шалаша и прислонился к стволу старой ели, где капли дождя не проникали под пушистые лапы. Он прислушивался к тому, что происходило в шалаше, осматривая края поляны, где укрылись от дождя под деревьями коровы.
Танька, оставшись в шалаше наедине с Колькой, стянула с себя грубую юбку, забросив на живот нательную рубаху, развела ноги и взяв в руки возбужденный хуй мальчишки, вздрачнув его пару раз, сунула в свою влажную вагину.
– В меня не кончай, можешь на живот…
– Поцеловать могу?
– Без засосов, можешь.
Колька накрыл своими губами Танькин рот и протиснул свой язык сквозь её зубы. Некоторое время они сосались в темноте шалаша, затем начав раскачиваться на Таньке, мальчик придерживаясь за её плечи ощутил охватывающее волнение в теле, приятная истома проникла к низу живота. Но Танька почувствовав его близкий финал, остановила движение мальчишки и предложила продолжить иначе. Она встала на колени и подставила свой зад для продолжения соития. Колька охотно вложил свой хуй ей в вагину и принялся раскачивать подружку, насаживаясь на неё. После недолгих члено – движений Танька порывисто задышала, резко отбивая задом его натиск. Её оргазм закончился за минуту до разрядки у её партнёра. В последний момент Колька выхватив свой член из влагалища девчонки и направил его на спину своей партнёрши, Молодые любовники завалившись на бок, тяжело дыша, отдыхали прижавшись друг к другу.
– Тань, может я Мишутке не разрешу тебя ебать, ты будешь только со мной?
– Обидится и разболтает в поселке, а так будет молчать…
– Ладно, сейчас его позову, мне выйти или остаться.
– Как знаешь – мне уже всё равно.
– Мишка, давай сюда, – позвал друг. Тот поспешно влез в шалаш.
– Значит так, о том чем мы здесь занимались, дома ни слова. Таньке лишние разговоры не нужны, да и нам тогда не обломится, в случае чего – я с тебя шкуру спущу, не посмотрю, что друг.
– А ты что, не уйдёшь? –спросил Мишка, рассматривая лежащую перед ним Танюшку.
– Пойду стадо проверю, особо долго не тяни, она устала.
Когда Колька покинул шалаш, Татьяна спросила:
– У тебя с кем – нибудь уже было?
– По настоящему только раз с мамкой и то была пьяной, утром даже не вспомнила.
– И ты кончил в неё?
– Кончил, но только в жопу.
– А там целовал её? – указала глазами девчонка себе на лобок.
– Мне запах не понравился. Саньем и какой – то дрянью пахло.
– А у меня как пахнет? – раздвинув колени спросила Танька
Мальчик склонился над промежностью своей начальницы и втянул носом запах из влагалища. Затем, лизнув по малым губам языком, ощутил приятный вкус молодой девушки.
– Ну, чего молчишь? Противно, или нет? Ну полижи ещё если понравилось….
Мишка приник к её влагалищу, причмокивая каждый раз, когда Татьяна постанывала от его чувственных ласк, пронизанная острым копьём языка мальчишка. Раздвинув острые по девичьи коленки, Танька вспоминала свой первый раз в школьном классе посл
е занятий. Учительница оставила девочку убрать класс. Уборка подходила к завершению, как в дверях появился директор школы и задержав свой взгляд на ученице, которая стоя на коленях и прогнувшись в пояснице, пыталась протереть тряпкой под книжным шкафом, по взрослому виляя попкой пыталась дотянуться до стены. Мужчина оглядевшись вошел в класс и присев на корточки погладил попку девочки по верх платья, а другой рукой прижал снизу набухающие соски груди девчонки. Танька замерла и не успев испугаться испытала довольно яркое возбуждение. Какое – то время она боялась шелохнуться и опустив в пол глаза ждала продолжения необычной ласки её прелестей. Но директор распрямился и выходя из класса через плечо бросил:
– Ты завтра на первом уроке зайди ко мне в кабинет, поговорить надо, вашу классную я предупрежу.
На следующий день Танька с трепетом постучала в директорскую дверь, надеясь, что за ней никого не будет. Но услышала разрешение войти, потянула ручку двери на себя. Что её ждет в кабинете знала наперёд. Она с матерью жила в общаге – в большой избе на несколько комнатушек. Общежитие считалось женским, несмотря на постоянное пребывание в нем мужского пола, начиная от чуть повзрослевших пацанов до мужиков преклонного возраста. К матери, по обыкновению, наведывались ребята помоложе, её не широкие бёдра и маленькая грудь не привлекали взрослых мужиков. А молодые без церемоний заходили по одному, по двое и принуждали женщину к удовлетворению их извращенных фантазий. По началу она протестовала и требовала лишних выйти из комнаты, но товарки по проживанию доходчиво объяснили достоинства групповухи в условиях распределения доходов от приработка, перед обычными посещениями. Она смирилась и посещения продолжались с удвоенной частотой, прекращаясь лишь в дни месячных или болезни.
Войдя в директорскую, Танька остановилась в дверях, продолжая надеяться на то, что он откажется от своего намерения отъиметь ученицу прямо на массивном старом диване. Но тот, ничуть не смущаясь, приблизился к девчонке и не спеша усадил её рядом с собой. Всё, что происходило после, Татьяна на протяжении нескольких месяцев с усилием пыталась забыть. Когда её отправили в класс, она зашла в туалет и замыла между худеньких ножек кровяные мазки на наружних губах влагалища. Сказать, что ей не понравилась экзекуция своего юного тела, этим мужланом не могла. Всё произошло по сценарию, не раз уже смотренному дома. Добровольное изнасилование, безвольного девичьего тела, сопровождаемое порывистым сбивчивым дыханием из груди жертвы – вот и весь экстаз доставшийся на долю Танюшки в объятиях школьного функционера. Но чувство подчинения мужской силе, вопреки желанию, эмоции сопровождающие весь процесс совокупления не мог не оставить извращенного эротического впечатления в сознании молодой девушки. И столь же короткое напутствие в заключении….
– Ты забудь о том, что здесь у нас было, так будет лучше для тебя. Ты меня, надеюсь, поняла? – глядя в глаза девчонке произнес мужчина, – ну ступай, впрочем, если захочешь повторить, я не возражаю, договоримся…
Расслабленная Мишкиными ласками, Танька поняла, что эти два пацана вполне подходят для её разбуженного темперамента. Если Колька был настойчив и требователен, как начинающий мужчина, то Мишутка, в её глазах – робкий, послушный, мальчик. С таким кавалером Танька чувствовала себя взрослой заботливой женщиной. И тот и другой дополняли друг друга, привлекая к себе её женскую натуру. Мишка склонившись над девушкой провёл рукой по острым соскам своей начальницы. Татьяна мягко улыбнувшись, притянула Мишку к себе и нежно поцеловала в полные губы.
– Тебе Колька сказал поторопиться, меня и в правду ваши детские страсти утомили. Переходи к главному, если не хочешь, чтобы дружок тебе хрен в мою пизду помог заправить.
Мишка торопливо приступил к столь желанной процедуре соития. Девчонка сама направила Мишкин член в свою вагину, подогнув в коленях ноги и стала терпеливо поджидать его разрядки. Острое возбуждение мальчишки не заставило долго ждать Таньку. Быстро набранный темп привел к скорому финалу. Сбросив последние усилия Мишка замер, ослабив объятия девушки. Танька спихнула с себя мальца и слегка щелкнув его в лоб напомнила ему:
– Доволен пацан? Не забудь наш уговор. Дома молчать, дружкам не трепаться. В случае чего, я и без Кольки с тобой разберусь. Ты же не дурак, впредь девку потрахивать и помалкивать об этом.
День клонился к вечеру, осеннее солнце устремилось к закату. Обратный путь поселковое стадо преодолело куда медленнее, чем утром. Тяжёлые вымя коров, раскачивающиеся из стороны в сторону затрудняли движение скотины. Стадо уже не разваливалось по обочинам дороги, сберегая силы в неблизком пути к поселку. И только выйдя к крайним избам, призывно замычали, оповещая своих хозяек о своем возвращении домой. Из подворий выбегали бабы и с поспешностью отворяли ворота своих дворов, загоняя в стойла скотину. Постепенно бренчанье колокольчиков на шеях коров стало стихать и последняя скотина разбрелась по своим дворам. Трое ребят сошлись у последнего двора и оглядевшись по сторонам, пытливо взглянув друг другу в глаза, по свойски попрощались.
– Тань! Так завтра как сегодня? – отведя взгляд в сторону буднично спросил Колька.
– Как вести себя станете пацанва, – угрюмо буркнула Танюшка и сурово зыркнула на Мишку.
– Да как решили, так и будет, – охотно подтвердил младший пастушок, – я, что совсем дурак… У меня дружков кроме вас никого нет. Ты Танюха хорошая, я очень ценю тебя, не сомневайся во мне…
В этот день Николай Сергеевич зря время не терял, что было намечено по трудоустройству своих жильцов, он определил, как особо первостепенное дело. Привел Степаниду в столовку и передал её в распоряжение заведующей. Та придирчиво расспросив новую повариху о её кулинарных навыках, определила женщину в смену, но всё же поручила приготовить пару несложных блюд на кухне для пробы на должность повара. Николай Сергеевич не стал дожидаться результатов экзамена и прихватив с собой Наташку и ребят направился в санчасть. Там он оставил девушку без строгих проверок, со стороны старика фельдшера, заверив его в трудолюбии и исполнительности Натальи. Она была определена на должность санитарки и помощницы медсестры при санчасти. Девушка оглядевшись, сдержанно проявила благодарность своему хозяину и получив от него отеческий поцелуй в надвинутый на лоб платок, приняла с пониманием его ласку, рассчитанную на окружающих – как ни как, дядька ободрил племяшку – дело обыкновенное для сторонних глаз. Лешка – охальник не больно щипнул «сестрёнку» за попку и довольный своей выходкой, незамеченной никем, прошел за отцом из больнички. Далее три мужика отправились в контору отчитаться за командировку в лесхоз, сдать товар, привезённый для бригад промысловиков на склады.
– Давайте парни шуруйте до дому, запрягайте коняку и привозите всё на подворье конторы к Сысоеву кладовщику. Я там буду вас ждать. На всё про всё вам полчаса, с бабами там не баловать – не досуг сейчас.
Ребята степенно направились в сторону поселковых усадеб. Но только скрывшись из виду, не сговариваясь дружно прибавили шагу и к своему дому уже почти добежали.
– Степка! Ты чего разогнался, сперва дело сделаем, выводи лошадь из сарая, а я покажусь своим и вместе запряжем. Степан рванулся к сараю и подхватив за узцы мерина вывел его во двор. Лёшка уже хлопотал у телеги, скидывая с неё полог.
– Ты им чего сказал? – в спешке спросил Степка.
– Предупредил, что запряжем и заскочим на минуту. Ты кого хотел бы?
– Сам не догадываешься? Прасковью конечно.
– Ну и ладненько, я к своей бабульке…. Ты её в зад пялил или пока нет?
– На этот вариант у тебя времени не будет, оставь до вечера, – посоветовал Стёпка.
– Вечером меня ждут другие варианты, послаще надеюсь…. – отшутился Лёха.
Управившись с упряжкой, пацаны скоро поднялись на крыльцо и вошли в избу. Обе бабы находились на кухне и выжидательно уставились на вошедших.
– У нас несколько минут есть, отец велел не задерживаться, только на посасать времени и остается. Но делать это будете прямо здесь на кухне. Агрепина строго глянула на внука, но натолкнулась на решительный вид своего внука, молча опустилась на пол в ожидании своего любовника. Стёпка подошёл к Прасковье и положив руку на плечо женщины выжидательно уставился на неё. Оба парня скинув свои штаны сели перед ними, женщины, переглянувшись между собой, взялись за дело. Обе, не сговариваясь расстегнули свои кофты на груди. Звуки заглатывания вставших членов, чавканье и кашель при глубоком проникновении в горло, изрядно возбуждало ребят и не вытерпев подкатывающей томительной тяжести в яйцах, Степан резко развернув Прасковью задом к себе, забросил на спину пёструю домотканую юбку и с ходу вставил в её взмокшую пизду разгоряченный хуй. Лёха с ухмылкой на лице повторил манёвр своего друга с Агрепиной и ощутил теплую волну накатывающую к низу живота. Шлёпанье животов о женские зады, прерывистые вскрики баб достигли возбуждения и сильнейшего излияния во влагалища любовниц. Оба парня вскочили на ноги и обтерев свои члены об исподнее своих партнёрш поспешно высыпали во двор. Агрепина выбежала из избы и кинулась к запорам воротин, распахнув их, она перекрестила ребят и оглянувшись по сторонам вновь затянула створы ворот под запор. Зайдя в дом она увидела размякшее тело дочери на полу, с задранной юбкой на спине, с разбросанными ногами и вытекающую сперму из губ промежности.
– Что развалилась бесстыдница, негоже позволять мужику кончать в себя, марш в баньку подмываться. Идем подсоблю – не приведи бог затяжелеешь. Ступай, я средство сама принесу.
Когда друзья подкатили к подворью контры они увидели открытый сарай где размещался склад. На пороге стоял бригадир и пытливо вглядывался в лица пацанов, желая прочесть на их довольных рожах, следы удальства и недавней похоти в его отсутствии дома.
– Заждался я вас, поди мой наказ нарушали паршивцы? Вот вожжами отхожу по задницам, чтобы не своевольничали охламоны.
Лёшка на ходу спрыгнул с телеги и взглянув отцу в глаза чистосердечно заверил того в том, что всё обошлось стаканом парного молока и материнским напутствием не гнать лошадь. Да и времени вообще у них на нежности не оставалось, пока запрягали коняку, при этом бабка с мамкой собачились не переставая по своим женским делам. Если бы не мы, до вечера бы бранились, ну мы попросили молочка плеснуть, потом «поблагодарили» конечно и рванули к тебе.
– Долго благодарили видать, – хмуро пробурчал Николай Сергеевич, – разгрузите поклажу Тимофею Михайловичу, куда покажет. Лошадь отправите домой, пообедаете и жду вас в столовке у Степаниды.
Продолжение следует
295