– Правой, правой, левой, – командует Даша. –Быстрее! Только же начали, а ты уже спишь. Знаешь что, представь, что меня здесь нет. А на самом деле здесь стоит Мурзилка. Давай, попробуй….
Закрываю глаза на секунду. Вместо сестры появляется контур более высокий и крепкий. Да, он так близко – лицо ангела, тело Дольфа Лундгрена в лучшие годы, и душа равнодушной сволочи под празднично запакованной оберткой.
Я включаюсь в тренировку на полную…
Позже, в душе, где мы рядом намыливаемся, Даша поворачивает ко мне свою мокрую мордашку, и ухмыляется:
– Надо же, сколько времени прошло, а злишься на него ничуть не меньше!
***
После не очень красивой истории с Викингом, описанной ранее, запоздалый страх, которого я не испытала тогда, настиг меня потом. Родители были поглощены свадьбой Даши, как и сама Даша, так что особо поговорить было не с кем. Вот так и вышло, что, как всегда, Мурзилка появился в моей жизни в идеально подходящий момент….
***
Я знала его с первых дней учебы, мы учились в параллельных группах. Смотрела на него, как на бога – популярного, высокого красавца, всегда в окружении друзей и девушек. Звала я его так из – за единственной детали, портящей почти совершенный вид – смешно торчащие большие уши. Мурзилка при встречах в коридорах смотрел на меня, не мигая, и я все не могла понять, как же он ко мне относится и видит ли вообще со своих двух метров роста?
Эти переглядки продолжались долго. Он учился на пятерки с плюсом, девочек менял, как перчатки, но в итоге всегда оставался один. Его уже называли «Снежным принцем» – за сочетание холода и интеллекта.
Однажды, ранней весной, все изменилось. В то время я ходила на доп. занятия по английскому. И вот ехала я вечером на эти занятия, и стоя на остановке, увидела Мурзилку, который направлялся на тренировку. Когда подошел пустой троллейбус, я обнаружила, что он стоит за моей спиной, улыбнулся и поздоровался. Мы проболтали до моего выхода и он попросил дать ему телефон. Когда я предложила записать, он сказал, что запомнит – на том и разошлись.
Фишка состояла в том, что придя домой, я открыла инет – и там на всех женских форумах было написано, что «запомнить телефон» – это вежливый способ его забыть. Впрочем, не успела я распустить нюни, как раздался звонок. У Мурзилки всегда была отменная память.
Мы пошли в кино, смотрели приключенческий фильм, который я не запомнила, потому что с момента, как он положил свою большую голову мне на плечо, внимание полностью переключилось. Пошел провожать – как сейчас вижу, как снег падает на его голую накачанную шею. Он вообще не мерз, это всегда было для меня странно. Также странно было, что хотя обнимать он начал почти сразу, притворяясь, как будто мы занимаемся борьбой, а целовать не спешил. Я сама потянулась к его губам, он ответил, но без особого восторга, и сообщил, что целоваться он не любит. Фу, обмен слюной… Массаж, как выяснилось чуть позже, он тоже не любил. Какой мужчина вообще не любит целоваться и массаж? Через несколько дней, сидя на задней парте на общей лекции, он поведал, что «у него была душевная травма, и теперь любить он не способен». Конечно, подано это было красиво, говорил он, как будто читал Шекспира со сцены.
Так что я была на крючке, и сорваться с него было все сложнее. Начинала было встречаться с хорошим парнем, но оставила его, ибо потенциально ядовитые отношения, особенно если ты их чуешь, но по доброй воле идешь дальше, гораздо интересней.
Мурзилка играл свою роль, как хороший актер с миллионными гонорарами. В постель не торопился, начал с постепенного снижения моей самооценки. Вначале сообщил, что его др
узья по группе считают меня «страшной», но он так не думает, хотя… вкус ведь у него специфический. Затем начал нападки на мои многонациональные корни, напирая на то, что его друзья иноземцев не любят, но лично он ко мне очень хорошо относится. Домой избегал приходить, если были родители, но когда пару раз они его застали, старательно их не замечал.
Мне бы тогда немного мозгов… Но слишком большой была рыба. А уж когда он сообщил, что «ты же моя девушка, и должна меня понимать»… Я –его девушка? Все, остальное перестало иметь значение.
Так продолжалось месяц. За это время я основательно прикипела к Мурзилке, хотя тело мне что – то говорило – я его не хотела. Любила, что угодно могла сделать, но в трусиках было совершенно сухо. Однако я игнорировала этот сигнал, как не важный.
Наконец, он решил, что пора нам переспать. Родители его, взяв младших детей, уехали на праздники, Мурзилка под каким – то предлогом остался за старшего.
Он мне сказал, что раз я не могу придти в короткой юбке, в связи с погодными условиями, то надо взять ее с собой. Приехала, в машине переоделась, в красный лоскут ткани величиной с носовой платок, и поднялась в квартиру.
Мурзилка открыл мне в одних джинсах. Как он был сложен – до сих пор пробирает волнительная дрожь. Поели пельмешек, я сделала пару фото в свой альбом «Шикарные, почти голые парни, с которыми я собираюсь (или уже собралась) в постельку». О, этот пробирающий до самых костей, умилительный взгляд с подушки, по которой разметались кофейного цвета волосы, в обнимку с розовым кроликом маленькой сестры… Возможно ли такому милашке быть «плохим мальчиком»?
Потом он решил приступить к процессу. Как будто перемкнули выключатель – выражение глаз изменилось. Плюхнул меня на кровать рядом с собой, и решительно положил мою ладонь себе на ширинку. Чуть объятий, практически без поцелуев, и по его идее, уже можно было «общаться». Я ему намекнула, что это не так, на что он взял меня своей большой рукой за горло и слегка прижал к кровати:
– Я с тобой плохо обращался? Теперь будешь комедию ломать?
Вторая рука проникла под юбку, сжала попу. Стащил трусики. Потер немного снаружи, чтобы добыть немного влаги, и меланхолично вошел. Медленно, и совершенно не обращая внимания на происходящее внизу. Потом вышел, перевернул, чтобы не смотреть в лицо, и так дотрахал. Я даже не знала, как на это реагировать, поэтому лежала молча, но когда он закончил, оделась и ушла. Мурзилка как всегда свысока смотрел на меня, хотя это и было сложно сделать лежа на кровати.
Казалось бы, после этого стоило расстаться. Я и рассталась… На несколько месяцев. Потом весной столкнулись в университете, и снова – петтинг, сидение на коленках, ночное катание на лодке… Отвратительная попытка переспать в этой самой лодке, и я снова ушла.
***
Круги были постоянными – с перерывами до полугода, а период тесного, ежедневного общения длился около месяца. Затем я задавала сакраментальный вопрос (о нем в третьей, завершающей главе), и мы расходились. А потом он снова являлся под благовидным предлогом, и спрашивал: «У тебя все хорошо? Я переживаю!»
Обычно эти периоды приходились на те моменты, когда у меня появлялся мальчик, но с которым мы неизбежно расходились по причине интеллектуального несовпадения. А с Мурзилкой… Он всегда был слишком умным.
Университет давно закончился, я много раз уезжала, но раз в полгода он снова является – в Скайп, в соцсети (где вначале добавляет, потом удаляет, потом снова добавляет в друзья), как раз когда я начинаю забывать о том, что он существует. Приглашает к себе, в нордическую страну, где он давно обосновался. Но поезд ведь давно ушел…
Ведь не будь финала этой истории, который круто переломил ситуацию, я бы, пожалуй, продолжала спать с парнями, которые не уважают женщин. А так… Будь счастлив, Мурзилка, будь счастлив без меня!
143