Мое оцепенение, вызванное изумлением, тем, что в нем принимали участие отлично мне известные люди, о которых я был совсем другого мнения, переросло в сильное возбуждение. Я бы в житухи, ни кому не поверил, пока не застукал собственными глазами, как моя пьяная и голая мать, стоя на коленях, над лежащим под ней дядей Лешей, отсасывала у него вялый член. Оттопырив свою всеобъемлющую попку с широко расставленными полными ногами, мамочка предоставляла комфортный доступ к своей темной волосатой промежности тете Тане, своей коллеге и подруге по работе, которая в свою очередь горячо лизала язычком ее сочащиеся складки, выглядывающие промеж разошедшихся пухлых половых губок.
Первой меня заметила тетя Таня, оторвавшись от промежности матери, смущенно улыбнувшись вмазанной улыбкой, она поднесла палец к губкам, в знак чтобы я вел себя потихоньку, но зато к промежности матери она уже не припала, а встала с дивана и не ровной походкой приблизилась ко мне остолбеневшему в дверях. Даже когда она зашептала заплетающимся язычком, почему я так рано возвратился, моя мать продолжала телодвижения головой с хреном во рту, и только дядя Леша приоткрыл глаза, привлеченный новыми звуками. Тетя Таня успела мне пояснить, как они напились и решили позабавиться, и уже увлекаемый ее, я прошел в спальную комнату, рассматривая анальный проход матери, не отрывая широко расширенных глаз от ее промежности, прежде чем мать наконец оторвавшись от члена, обернулась на звуки шепота подруженьки.
На вдатом личике матери, сначала отразилось изумление, а лишь после с опозданием стеснение, при виде меня рядышком с обнаженной ее знакомой. Реакция матери была предсказуема, но пьяное состояние, не позволило ей с передвигаться и ориентироваться так как ей бы было невтерпеж, поэтому она только легонько и покачиваясь поднялась с дяди Леши и не найдя ни чего под рукой чем можно было прикрыться, качнулась в сторону кресла, и уже в нем села плотно сжав свои полные ляжки, при этом прикрыв руками от стыда лицо, а предплечьями слегка обвисшие сиськи к выпирающему пузику, собравшемуся в несколько складок и нависшему над лобком, покрытым волнистыми черными волосинками.
Неудобная пауза наступившая, после, как мать замерла в кресле, продлилась не долго. Тетя Таня потянула меня к праздничному столу уже не заботясь о соблюдении тишины, а уже за столиком к нам присоединился дядя Леша, разливая по бокалам спиртное. Спустя тридцать минут я присоединился к веселой и голой компании, сбросив с себя одежду, по настоянию тети Тани, оставшись в одних штанах, чтобы моя мать свыклась с мыслью, что ни чего страшно не произошло, но мое обнажение не привело к желаемому результату. Мать по-прежнему оставалась, неподвижно сидеть в кресле, закрыв личико ручками. В конечном итоге тетя Таня шепотом предложила мне самому поговорить с матерью по душам.
Не ровной походкой и не такой уже перевозбудившийся, я подошел к креслу, на котором сидела мать в темноте, и протянул ей бокал с шампусиком, который предварительно приготовил дядя Леша, плеснув туда и водки. От моего нежного прикосновения к голому плечу мать немного вздрогнула, однако когда я произнес нежным голосочком, что я понимаю и сочувствую, и что нет причин так убиваться все это так естественно, мать оторвала одну руку от лица и смущенно засмеялась увидев меня в одних трусах перед собой. Она делала сначала немного небольших глотков из бокала, а затем залпом выпила все его содержимое, словно ее мучила жажда, а затем попросила повторить, и уже выпила со мной за компанию с новогодними пожеланиями и поздравлениями. Минут через пятнадцать я уже стоял на коленях перед матерью, устав стоять согнувшись, и изливал ей свою душу.
Мое понимание, мать вознаграждала нежными поглаживаниями и прикосновениями моих плеч и головы, а откровение, вызвавшее жалость ко мне, стерло смущение передо мной за наготу, поэтому она уже не прикрывала от меня своих интимных мест. В благодарность я тоже нежно поглаживал мать по голым плечам, пытаясь пододвинуться к ней ближе, так как ее колени сомкнутых ног, препятствовали мне приблизиться к ней. Раздавшиеся интимные звуки орального секса за моей спиной, вынудили мать растопырить ляжки, так как она обхватила мою голову ручками и притянула меня к себе, чтобы я не оборачивался и не увидал, как ее подруга отсасывает член у ее друга, а тот в это время вылизывает ее промежность. Я на коленях пододвинулся вплотную к креслу, попадая в нежные объятья матери, прижимаясь своим голым торсом к ее голому мягкому и теплому телу, при этом испытывая на своих боках ее мягкие с бархатной кожей ляжки.
Возбуждение в моих трусах возросло, поэтому прежде чем обнять мать я приспустил трусики, высвободив упрямый член. Наши обоюдные как казалось мамочке безвинные ласки, нежные поглаживания обнаженных тел руками, привели к тому, что мы стали прикасаться губами лиц, а затем и губ друг друга, пока они не переросли в возбуждающие жаркие поцелуйчики с игрою языков. Алкоголь, овладевший нашим разумом, не позволял оценить происходящее, во время горячих лобзания, мы интуитивно старались плотнее прижаться друг к другу, как бы слиться воедино, что привело вскоре к тому, поскольку я соприкоснулся своим пенисом с горячей и волосатой промежностью матери. Под нежным, но настойчивым натиском моих рук, которые не только любвали обнаженную спину матери, но и опускались к ее мягким ягодицам, задница матери пододвинулась на самый край кресла, приблизив ее промежность к моему пенису. Мать так была увлечена поцелуями и ласками, что даже не испробовала, как моего друга прижатый к ее пухлым мягким половым губами растопырив их, проник под очередным натиском в теплую скользкую щелку промеж ними и уже подергивался там от таких наслаждений. В конечном итоге произошло то, чего требовал мой инстинкт от сильного сладкой страсти оргазма. Я не много настойчивее потянул мать за задницу на себя, почувствовав, как мой окаменевший член скользнул по влажной щели и в туже секунду ощутил, как залупа члена окунулась в балдела от этого экстрима обжигающее своим теплом узенькое щелку.
Оргия с пьяной матерью
— Мм… — тихо и протяжно простонала мать в мои губы, а затем почувствовал как ее мягкие ляжки сильнее прижались к моим бокам, словно она хотела их свести вместе.
Малейшее движение задницей в противоположном направлении и моя головка члена выскочила бы из узкого влагалища матери, поэтому я интуитивно крепко держал ее за зад, но ввести пениса поглубже мне не разрешало кресло, в которое я уже с силой уперся ляжками.
— Сладенький, ты попал мамочке в писечку — оторвавшись от моих губ, потихоньку и прерывисто прошептала мать, приоткрывая глазенки, и почувствовав, как мой член метнулся в ее кису, с улыбкой так же тихо спросила — ты хочешь засадить мне, хочешь, чтобы мамочка дала тебе.
Я не знал, что и ответить, от сильно возбуждения у меня все пересохло во рту, и только член настойчиво подергивался на входе во влагалище, словно твердо отвечая без слов.
— Сейчас я посмотрю, что там — прошептала мать выглядывая из-за меня в сторону дивана откуда продолжали доноситься звуки издаваемые ее подругой и другом, и убедившись, что они по-прежнему обласкивают друг друга, сползая на мой член с кресла, прошептала — ладно давай по-трахаемся по-настоящему, пока нас ни кто не видит и не слышит. Засовывай поглубже. Давно я уже не чувствовала такого мощного члена в себе.
Теперь, когда задница матери уже свисала с кресла, я влез в ее изнывающее от похоти влагалище, пенисом полностью заполнив его до самого его дна. Наши губы снова слились в горячем поцелуи, в то время как наши тела в такт задвигались навстречу друг другу, скрепленные не только губами, но и половыми органами. Как я не старался, чтобы довести мать до оргазма, так и не смог, могучее ее опьянение не позволяло ей испытать этих чумовых ощущений, хотя с ее губ и срывался непроизвольный сладострастный стон. Кончая сгустки спермы в мать, засадив, так что моя пульсирующая головка с силой прижималась к ее матке, обволакивая ее теплой спермы, я ощущал, как мама в такт подергиваниям пениса продолжает подмахивать мне, еще сильнее и поглубже насаживаясь на него. Мы не сразу с ней рассоединились, а еще какое-то время тяжело дыша, ощущали подергивание половых органов от приятных ощущений, пока наконец мой член немного не обмяк в ее влагалище.
— Иди помойся, пока ни кто ни чего не заметил — предложила мать сползая с моего скользкого и мокрого члена.
254