1. Считаю необходимым предупредить всех будущих читателей данного рассказа о двух вещах. Первое: порно здесь нет. Второе: этот рассказ — не совсем о любви. Он сам по себе является признанием в любви — к тому времени, к тем людям, к той музыке и культуре, к тем идеям. Поэтому, если он вам не понравится, прошу вас отнестись к нему хотя бы с уважением — так, как если бы вы отнеслись к признанию в любви со стороны человека, к которому вы равнодушны.
2. Я начинал писать рассказ в соавторстве с замечательной, очень талантливой девушкой, чьё мнение и творчество я глубоко уважаю и ценю — девушкой, пишущей под ником Не-Комментатор. К сожалению, наше соавторство не пошло дальше взаимного обсуждения сюжета и нескольких блестящих идей с её стороны. Но в благодарность за это и с благодарностью за всё я посвящаю этот рассказ ей.
И когда пришли мы в Вудсток, было пол-миллиона нас.
И всюду были песни, всюду — праздник.
И мне даже показалось, что бомбардировщики в небесах
Стали бабочками над страною грязной...
Джони Митчелл. «Wооdstоck». 1969 г.
Я верила, что весь мир будет выглядеть так лет через шестнадцать — разные цвета кожи сплетаются в единый узор «расы мира», все говорят на одном языке, между людьми нет вражды, а над всем этим единая власть: рок-н-ролл. Афро — американская, индейская, шотландская, индийская, ирландская, испанская, классическая музыка, слитые воедино и обработанные с помощью немецко — японской технологии, чтобы создать искусство, доступное всем, бесконечные гимны, воспевающие различия и сходство в единой семье...
... Я плохо помню, как пела; уверена, это было не лучшее мое выступление. Я не спала всю ночь, глаза слипались, но все это было не так важно, потому что различия между хорошим и плохим на эти четыре дня исчезли. Зрители... взрывались аплодисментами после каждой песни, тепло принимая каждую группу. Никакого соревнования — мы просто были там, счастливые, что являемся частью этого: красоты, грусти, изнеможения, опьянения, грязи на лицах и величия рассвета...
Воплотился ли в жизнь этот огромный сон? Не только воплотился, но и стал символом эпохи. С точки зрения техники, все выступления были, конечно, далеки от совершенства, но огромное воодушевление с лихвой перекрывало все огрехи исполнения... Сейчас при слове «Вудсток» в памяти сразу всплывают образы того времени, где социальные теории проверялись на практике, где остались те четыре
дня праздника, где все мы, такие разные, были едины.
Грейс Слик, вокалистка группы «Jеffеrsоn Аirplаnе».
Поколение Вудстока? — о да, класс. Пятидесятимильная автомобильная пробка. Ни еды, ни воды, ни крыши над головой, негде спать. Льет дождь, все спят в грязи. «Мужик, это было классно! Какой пати! Кого, спрашиваешь, я видел прошлой ночью? Так я же обдолбанный был, — забыл, кого».
Джон Фогерти, вокалист и гитарист группы «Crееdеncе Clеаrwаtеr Rеvivаl»
Часть первая. 1969г.
Глава 1. 15 августа. Пятница. Дорога.
В этой части штата, где причудливо перемежались между собой холмы, лесистые лощины, словно сошедшие со страниц рассказов Вашингтона Ирвинга, светлые луговые прогалины, перелески, озёра и масляные, жирно чернеющие прямоугольники аккуратно перепаханных фермерских полей дорога напоминала «русские горки». Автомобиль часто останавливался на подъёме, и тогда ехавшим в нём мужчинам приходилось вылезать и, кряхтя, выталкивать его на вершину очередного холма. Порой им на помощь приходили пешеходы, которых с каждой преодолённой таким образом милей становилось больше и больше. Всё чаще попадались брошенные на обочинах машины, которые едущим приходилось обминать с большим трудом, лавируя между ними и живым потоком.
— Чёрт... не успеем...
Эти слова произнёс после того, как в очередной раз заглох мотор, сидевший за рулём полуголый худощавый среднего роста парень с прямыми русыми волосами до плеч, закрывавшими лицо так, что на первый взгляд было непонятно, как и что он вообще может видеть.
Его спутник — высокий, такой же худощавый, но менее волосатый, — до этого времени старательно толкавший машину наверх, выпрямился, подошёл к открытому водительскому окну и, облокотившись о крышу, пригнулся к говорившему. По его серому от напряжения и усталости лицу проложили едкие дорожки струйки пота, бравшие своё начало где-то под волосами. Время от времени парень с досадой стряхивал капли, и тогда окружающие могли видеть его чуть удлинённое лицо с тонкими губами и внимательными пронзительными серыми глазами.
— Ты думаешь, что к началу не успеем? — спросил он у водителя. — А далеко ещё?
Тот пожал плечами:
— Если Чарли говорил всё правильно, то ещё около трёх миль.
— Лью, ты об этих трёх милях говорил ещё два часа назад, — донёсся с заднего сидения грустный девичий голос.
— Ну, Фло, а я-то что сделаю? — отозвался Льюис. — Мы ж здесь ни разу не были... — Несмотря на то, что в голосе девушки не было ни упрёка, ни злости или даже раздражения, в его ответе звучала растерянность и даже какое-то оправдание.
— Может, мы вообще заблудились? — задумчиво проговорил стоявший снаружи.
— А куда ж тогда все идут? — Ответный вопрос был задан совершенно другим девичьим голосом — более оживлённым. Из окна высунулась худенькая загорелая рука и, как бы подтверждая свой интерес, махнула в сторону бесконечной человеческой весело галдящей реки, всё обгонявшей и обгонявшей их застрявшей на мели-обочине корабль.
— Я сейчас выясню. — Мягкая улыбка скользнула по лицу парня, и тот быстрым шагом направился к ближайшей проходившей мимо группе. — Чуваки! До фермы Ясгура далеко ещё, не знаете?
— Мы сами не местные, — отозвался кто-то из середины. — Но, говорят, что ещё пара-тройка миль. Главное, не сворачивать никуда.
— А что, проблемы? — вступил в диалог ещё один голос.
— Да вот... — Парень махнул рукой в сторону машины. — Одолжили машину, чтоб на концерт попасть, а она выдёргивается. С утра на ней тащимся-тащимся...
— А откуда тащитесь?
— Из Нью-Йорка.
— Так вы счастливчики! — засмеялись в ответ. — Мы вообще из Чикаго уже третий день едем. Машину час назад вон бросили — тоже барахлит...
— И не побоялись? — Одна из девушек даже высунулась в окно и весело заблестела тёмно-карими глазами.
— А чего бояться-то, малышка? Что с ней случится?
— А если не найдёте?
— Найдё-ё-ём... Мы её пометили. — Последняя фраза прозвучала уже из некоторого отдаления.
Разговаривавший с прохожими парень обернулся к своим спутникам:
— Может, и мы пройдёмся?..
— Стю, ты в своём уме? — Льюис недоверчиво воззрился на него из-за руля — Мы не одни вообще-то... Ты думаешь, девчонки дойдут? В их-то состоянии? Ты б пожалел их, что ли...
— Льюис, ты как-то поздно вспомнил об их состоянии, тебе не кажется? — саркастически заметил Стюарт. — Чья была идея поехать на фест?
— Не, ну нас Чарли должен был встретить, вообще-то...
— Ты его где-то видишь? — Стюарт обвёл рукой местность — Бьюсь об заклад, ему сейчас просто не до нас. Доберёмся до места сами, найдём его, всё расскажем...
— Стю, а машина? — снова подала голос с заднего сидения Флоренс. — Она ведь чужая...
— Ну вы ж слышали — вон, чуваки свою-то бросили...
— Ну это вообще-то их проблемы, — не унимался Льюис. — Может, им нравится так — свои машины посередь чужого штата бросать...
— Льюис, — с еле заметным раздражением проговорил Стюарт, — что лично ты можешь предложить? Ты что, из-за этой чёртовой машины откажешься послушать «Grаtеful Dеаd»? Откуда в тебе эта меркантильность?... Что с ней станется-то, с этой долбаной машиной? Пометим её тоже и пойдём. Вернёмся — найдём... Мы и вправду ни на что не успеем, если так рядиться будем.
— Стюарт, ты, конечно, идиот законченный, — беззлобно выругалась Флоренс, — но я пойду. Молли, ты как?
— А что Молли-то? — весело отозвалась кареглазка — Раз так влипли, то пойдём... Не возвращаться же. Надеюсь, нам всё-таки помогут...
— Девчонки, вы спятили... ? — начал было Льюис, но на его отчаянную реплику уже никто не обратил внимания. Задние дверцы почти одновременно распахнулись, и из машины вылезли две девушки. Любому случайному свидетелю их перепалки сразу бы стало ясно, о каком состоянии и возможной помощи шла речь: обе были беременны и находились на последних сроках. Обеим девушкам было не больше двадцати лет; обе были красивы, с распущенными волосами, перехваченными расшитыми повязками. На одной была кожаная, расшитая бисером свободно ниспадающая светлая блузка без рукавов и джинсы; на второй — оригинальный наряд, представлявший собой две связанные друг с другом по углам громадные пёстрые шали, одетые через голову и закреплённые на запястьях чёрными широкими резинками. На ногах у каждой были мягкие кожаные мокасины.
Девушки подошли к Стюарту. Льюис, с досадой хлопнув по рулю, также вылез из машины и присоединился к ним, встав рядом с Флоренс — девушкой, одетой в шали. Тем временем Стюарт, вновь облокотившись на крышу, что-то писал крупными буквами на мятой половинке грязной бумаги. Закончив писать, он повертел записку в руке и, явно не найдя ничего лучшего, попытался пристроить её под «дворник».
— Ты её на моё сидение лучше кинь, — хмуро посоветовал Люьис. — Мало ли что... Написано-то крупно, увидим. — Он заглянул через плечо Стюарта и прочитал: «Флоренс, Стюарт, Молли, Льюис... « — Ничего так. Скромненько и понятно. Только написано как-то странно: не по алфавиту, не по парам...
— Какая разница как написано? — отозвался не поворачиваясь парень. — Как написалось — так и написалось...
Обе девушки, заинтересовавшись замечанием, также глянули через плечо парня на записку. Стюарт быстро вбросил бумагу в машину и закрыл изнутри стекло дверцы, оставив только узкую полоску — так, чтобы пролезла рука. Пока он проделывал эти манипуляции, девушки переглянулись между собой. Молли многозначительно улыбнулась, Флоренс слегка покраснела и чуть отвела взгляд.
Наконец Стюарт повернулся к ним. Лицо излучало добродушие.
— Ну и что вы такие напряжённые? — весело спросил он — Всё о"кей будет, не переживайте... Возьмём воду, пыхнем на дорогу — и пойдём. Кстати, хорошая мысль... — Он полез в карман потёртых джинсов, достал оттуда пакетик с мелко нарезанной марихуаной и полоску бумаги, ловко свернул на крыше папиросу, затем поджёг её и, сделав первую затяжку, передал Молли. Та втянула в грудь воздух, стараясь не дышать носом, затем, задержав дыхание, секунд через десять выпустила дым из ноздрей. Лицо расплылось в мечтательной улыбке, девушка закрыла глаза и передала «косяк» Флоренс.
Льюису достался уже окурок, но он, ничуть не смутившись, вытащил из кармана своих джинсов чуть обгоревшую спичку, ловко согнул её пополам, чуть надломив при этом, вставил в окурок и, хитро подмигнув остальным, со словами «Аэроплан Джефферсона!» докурил оставшееся. Затем, также хитро-блаженно улыбаясь, пропел:
— «Ко-ся-чок, ви-но...»
— «... у-гас день за ок-ном...», — весело подхватила Флоренс.
— «... дож-дёмся рас-света...», — вступила в слаженный хор Молли.
— «Трасса, птицы, машины, листья — что ж, подождём... « — Последнюю строку припева бессмертной «Swееt winе» уже не существовавшей к тому времени группы «Крим» они пропели уже хором. Затем, засмеявшись, взяли свои немногочисленные вещи и незаметным потоком растворились в общем галдящем человеческом потоке, который, не замечая никаких препятствий, тёк и тёк на ферму Макса Ясгура.
Глава 2. Поле.
Молва почти не обманула: до того места, где должен был состояться грандиозный по тогдашним меркам трёхдневный рок-фестиваль (или, как было объявлено в газетах, «ярмарка музыки и искусств»), действительно оставалось немногим более трёх миль. Мало кто даже из самых опытных и искушённых людей, имевших отношение к этому взбаламошенному, непредсказуемому, но такому притягательному музыкальному миру, мог представить, чем в конце концов станет этот фестиваль не только для американской, но и для мировой молодёжной контркультуры и для тех музыкантов и слушателей, которые были его непосредственными творцами, участниками и зрителями. Многие музыканты расценивали его как очередной, один из многих, как не стоящий внимания, как слабую копию Монтерейского или Техасского, отгремевшего буквально месяц назад, и поэтому, не придав ему значения, отказывались от участия — и сколько потом было высказано сожалений в воспоминаниях и запоздалых интервью! Кое-кто, наоборот, стремился попасть на эту сцену, но различные жизненные обстоятельства (или расчётливые планы их промоутеров и менеджеров) всячески препятствовали этому...
Но это было потом. А пока же четвёрка беззаботных хиппи в общей массе с такими же беспечными бродягами духа двигалась, преодолевая последние фурлонги, к назначенному месту в Бетеле, на ходу пропитываясь ожиданиями, передававшимися из уст в уста. То говорили, что кто-то уже видел возле сцены самого Джорджа Харрисона — и в толпе сразу распространялся слух, что на третий день фестиваля выступят «Битлз», которые ради этого позабудут свою двухлетнюю вражду и всем на радость нарушат своё четырёхлетнее концертное молчание, как это было зимой в Лондоне на крыше собственной студии. То передавали, что у Боба Дилана тяжело заболел сын, и музыкант дни и ночи проводит рядом с ним в муниципальной больнице, поэтому отменил своё выступление на фестивале. Живо и весело, чуть ли не до пари, обсуждалось, будут ли выступать «Дорз» — ещё у всех были свежи в памяти мартовский скандал в Майами во время их концерта и последовавшие за ним судебные разбирательства, грозившие Джиму Моррисону тюремным заключением.
Чуть ли не шёпотом, словно боясь спугнуть дух невидимого счастья, передавалось из уст в уста, что Дэвид Кросби, Стивен Стиллз и Грэхем Нэш — культовые музыканты для каждого уважающего себя хипаря, в разное время по разным причинам покинувшие свои группы — собрались вместе и мало того, что выпустили совместный альбом, так ещё и решили выступить здесь как постоянное трио (а кое-кто добавлял к этому триумвирату и Нила Янга — одного из самых непредсказуемых музыкантов того времени со взрывным характером). Лоб в лоб сталкивались посреди толпы два катившихся навстречу слуха: «Ты слышал? Даже Джони Митчелл будет петь! — Да не, чувак, ей её босс не разрешает... «. Наконец, над идущими, словно птицы, время от времени взмывали мало кому ещё известные названия — «Маунтин», «Квилл», «Лед Зеппелин» (несмотря на недавно завершившееся громкое турне последних по Америке)...
Всю дорогу Стюарт, шагавший рядом с Молли, поглядывал то на неё, то на Флоренс, внутренне пе
реживая и не представляя, что делать, если вдруг кому-то станет плохо. Но на удивление опасения пока были напрасны: Молли бодро, хоть и тяжело, шагала почти наравне с ним, а Флоренс, более хрупкая по натуре, чем её подруга, старалась не отставать от Льюиса, держась за его руку, и заливисто смеялась его шуткам и даже старалась отвечать в тон. Правда, иногда на неё накатывала бледность, и тогда они останавливались; девушка отпивала немного воды, которую парни как раз припасли для подобных случаев, хотя день был нежаркий, и четвёрка двигалась дальше.
Впрочем, дорога закончилась быстрее, чем думал каждый из них, и вскоре они, затерявшись в очередной толпе бродяг, стояли на вершине холма, любуясь окрестностями. А полюбоваться было на что. Дорога делала неожиданный зигзаг влево и полого спускалась по склону, разделяя рассказы эротические два необъятных поля и огибая одно из них — чашеобразной формы, засеянное люцерной, расширяющееся вправо и оканчивавшееся небольшим, но очень чистым и прозрачным прудом. Сам же холм, на котором они стояли, представлял собой нечто вроде естественного амфитеатра, а пруд, таким образом, и пространство перед ним играли роль концертной площадки, на которой уже возводили сцену. Но примечательно было даже не это. Всё чашеобразное поле люцерны, все склоны холма-амфитеатра двигались, гудели, жили, чернели странной для местных обитателей движущейся жизнью.
Столько людей нельзя было увидеть ни на одной антивоенной демонстрации, ни на одном студенческом митинге; Льюис, как завсегдатай практически всех рок-фестивалей, начиная с Монтерейского двухлетней давности, мог бы поклясться, что столько народа не было ни на одном. Собравшаяся публика напоминала собой гигантский цыганский табор, среди которого сиротливыми пятнами-грибами беспомощно высилось около трёх десятков палаток, раскиданных по разным концам поля. Стюарт боялся, что вход на фестиваль будет платным, но, как только он увидел собравшихся, все сомнения отпали сами собой. О каком платном входе можно было даже думать, если с таким количеством не справились бы даже все полисмены штата Нью-Йорк? И дело было вовсе не в чьём-либо желании или нежелании платить — тем более что в случае с хиппи, среди которых были члены местной фермерской коммуны «Hоg fаrm», это было бы заранее бесполезным занятием. Наилучшим же свидетельством подобного бессилия и бессмысленности были остатки железной ограды, через которую переступали всё новые и новые толпы прибывших.
Из раздумий Стюарта вывел голос Молли:
— Тааак... И куда же мы теперь?
— И где же мы найдём Чарли? — эхом откликнулась Флоренс.
— Верующим я бы посоветовал помолиться, — машинально проговорил Льюис, оглядывая людской океан, перекатывавшийся от одного угла поляны к другому. Флоренс несколько неодобрительно посмотрела на него, но парень не заметил её взгляда.
Повисло растерянное молчание.
— Я б на его месте встал посреди дороги с большим плакатом, на котором написал бы наши имена, — снова попытался пошутить Льюис, но и на этот раз на его шутку никто не отреагировал.
— Я и без плаката прекрасно справляюсь, Льюис, — громом средь облачного неба раздался позади знакомый им всем и столь долгожданный сейчас голос.
Все четверо мгновенно обернулись. Перед ними, опираясь о мотоцикл, стоял среднего роста, чернявый бородатый парень, одетый по-ковбойски, с густыми взъерошенными русыми волосами, непослушно вылезшими в разные стороны из-под широкополой шляпы, лукавой улыбкой на лице и чуть прищуренными карими глазами на круглом, слегка сплюснутом снизу скуластом лице. Светло-коричневая куртка была сверху донизу расшита стеклярусом. На правом рукаве красовалась повязка.
— Чарли! — радостно воскликнула Флоренс и от избытка чувств бросилась парню на шею.
— Привет, малышка, — на секунду прижал её к себе парень, затем также обнял довольно улыбающуюся Молли и крепким рукопожатием поздоровался с остальными.
— Как ты нас нашёл? — удивленно спросил Льюис.
— Это было несложно, — отозвался Чарли. — Я ж тут с самого утра торчу. Ким усадил недалеко от сцены, а сам прикатил сюда и высматривал вас целый день.
— Но ты ж всё равно мог нас не заметить, — возразила Флоренс. — Столько народу...
— Фло, — ласково улыбнулся ей Чарли, — тебя с твоими шалями я бы нашёл даже посреди Нью-Йорка.
Девушка зарделась.
— А что это за повязка? — кивнул Льюис на рукав куртки.
— Я добровольцем заделался, — охотно объяснил Чарли. — Мы за порядком следим — копов-то здесь нет, — разные вопросы решаем. Еду там привезти, то-сё... У меня байк, мне легче куда-то мотнуться, что-то достать, о чём-то договориться. Да и встречать вас так было проще: дал своим задание, описал вас — и всё. Так что вы бы от меня никуда не делись, — хмыкнул он удовлетворённо. — А знаете кто нами руководит? Уэви Греви и Кен Баббс.
— Серьёзно? — удивился Льюис. — Что, здесь есть даже ребята с Запада?
— Да, — кивнул Чарли. — Пять автобусов из Орегона. Даже «Fаr аwаy». Кен Кизи лично их снаряжал.
— О-фи-геть... — только и смог вымолвить парень.
Стюарта же заинтересовало отсутствие на концерте полицейских:
— Что, правда? Ни одного копа?
— Не, ну с утра они приехали, конечно, — начал рассказывать Чарли. — Где-то около сотни человек. Но их быстро завернули — начальство из Нью-Йорка дало приказ вернуться. Мол, нет одобрения на их работу на фесте. Вот они и смылись. Не знаю — может, кто из наших кому-то что-то там шепнул, — но нам они точно тут не нужны. Особенно когда снесли ограду. Кого здесь контролировать? — Он кивнул в сторону поля. — Да мы и сами справляемся — вот увидите. Может, кто из них и затихарился здесь, не знаю, но они даже рот не раскроют, иначе проблем потом у них будет... — Парень красноречиво провёл ладонью над головой. — А Кен Баббс собрал добровольцев, проинструктировал как полагается — и всё, никакие копы не нужны. Так что тут — своя «хиппи-полиция», — закончил он рассказ широкой гордой улыбкой сопричастного к местной «кухне» человека.
— Ладно, ребята, — подытожил Стюарт. — Будем считать, что Бог сегодня нам улыбнулся во весь рот, раз мы встретились с нашим-крутым-Чарли посреди этой тусы. Может, он нам ещё раз улыбнётся, и мы доберёмся до Кимберли?
— Стю, — отозвался парень, — за целый день я изучил это поле так, что могу ночью проползти по нему с завязанными глазами и никого не задеть. Я откачу девчонок на мотоцикле по очереди к сцене, а вы пока постойте тут, пока я не вернусь. Или же идите за мной — только не теряйте меня из виду.
Стюарт и Люьис решили остаться с одной из девушек, пока Чарли не отвезёт другую. Парень не стал с ними спорить; втроём они помогли Флоренс усесться на мотоцикл, и Чарли, ловко лавируя между людьми, аккуратно повёл его вниз, к еле виднеющейся недостроенной концертной сцене.
Глава 3. Суета.
Бог улыбался в этот день не только Стюарту и его друзьям: у него было хорошее настроение, и он улыбался сегодня всем. Правда, улыбка его была несколько странноватой — на вкус и взгляд обычного земного смертного человека.
Как только все собрались недалеко от сцены и встретились с Ким — беременной подругой Чарли, симпатичной черноглазой девушкой-метиской с оливковой кожей, — последний тут же потащил Льюиса копать отхожую яму, возле которой уже копошилось около десятка человек. Стюарт собрался было пойти с ними, но Чарли попросил его остаться, чтобы было кому «присмотреть за байком и девчонками — а то вдруг мало ли что... «. За ними и вправду надо было присматривать: Молли, как ни храбрилась, выглядела устало и бледно и еле перекидывалась репликами с Ким, а Флоренс лежала прямо на траве, не в силах даже перелечь на расстеленный рядом спальник.
— Слушай, а что я с ними сделаю, если «вдруг что»?... — растерянно спросил парень, глядя на девушек.
Чарли пожал плечами:
— Ну не знаю... Да по ходу разберёшься. Воды там принесёшь или что... Ну совсем-то без внимания их оставлять нельзя, сам понимаешь...
— А здесь врач хоть есть, не знаешь?
Чарли коротко хохотнул:
— Врач? В такой толпе?... Стю, здесь даже копов нет, а ты о каком-то враче толкуешь. И вообще, ты на каких-нибудь фестах, где полно «кислоты» и «травы», видел врачей?..
— А ты беременных видел на каких-нибудь фестах? — огрызнулся в ответ Стюарт.
— Да не парься ты, — легонько хлопнул его по плечу Чарли. — Если вдруг что, найди кого-нибудь с такой повязкой, как у меня, скажи им тихонечко «Я забыл» — и всё, тебе помогут. Никогда не откажут. — Он подмигнул опешившему и мало что понимающему парню и через мгновение скрылся в толпе.
Стюарт еле слышно выругался и снова посмотрел на девушек. Их внешний вид, конечно, оставлял желать лучшего, но ничего из ряда вон выходящего не наблюдалось. На всякий случай он подошёл к ним и осведомился, не нуждаются ли они в чём-либо. Молли и Ким ответили отказом, а Флоренс попросила немного воды — их запас, взятый из машины, уже закончился. Обрадованный Стюарт схватил бутылку и поспешил к пруду, обходя разбросанные по траве громадные листы фанеры и перепрыгивая через сваи, которые вот-вот должны были стать частью сцены. То и дело он натыкался на рабочих в строительных касках и оранжевых спецовках, которые, ни на кого не обращая внимания, возились с материалами и переругивались друг с другом и со всеми сразу по портативным рациям. Время от времени со стороны сцены раздавался негромкий, но отчётливый вежливо-настойчивый молодой голос, усиленный динамиками, обращавшийся, казалось, ко всем сразу: «Пожалуйста, не влезайте на металлические конструкции... Пожалуйста, не влезайте на конструкции, иначе они упадут, и все будут раздавлены...»
Обогнув место сборки, Стюарт на мгновение остановился: возле пруда стояло несколько водяных цистерн, уже облепленных со всех сторон пёстрой толпой. На каждой из них суетилось по несколько человек: кто растягивал шланги, кидая их прямо в пруд, кто устанавливал насосы... От деревьев к цистернам подтаскивали непонятные мешки, которые затем сообща забрасывали наверх. Парень подошёл поближе:
— Э, чуваки, а что здесь будет?
— Воду раздавать будем, — обернулся к нему черноволосый улыбающийся парень с ярко выраженными индейскими чертами лица.
— Какое раздавать, Джоуи? — сердито буркнул кто-то сверху. — Доллар за галлон. Уж один-то бакс у каждого найдётся...
Молодой индеец вспыхнул от негодования.
— Я тебе дам по доллару! — выкрикнул он, смотря поверх волнующейся очереди. — Кто хочет, тот пускай платит, я же ни за что платить не собираюсь. Это — моя земля, в конце концов, и я имею право на своей земле бесплатно выпить чашку воды. И ты что, Хью, будешь продавать мне моё же право по доллару за галлон, засранец чёртов?
— Вот и иди к пруду на своей земле и там пересказывай местным рыбам хоть весь «Билль о правах»! — огрызнулись с цистерны. — Тебе мало того, что ты три дня бесплатно рок-н-ролл будешь слушать?
Однако Джоуи неожиданно поддержали, и невидимый Хью в конце концов уступил. Тем временем включили насосы, и вода стала наполнять цистерну. Одновременно один из стоявших на ней добровольцев стал развязывать мешки, чьё содержимое белым неконтролируемым потоком хлынуло в воду.
— Вы там с хлоркой хоть не перестарайтесь, слышите! — прокричали откуда-то из толпы. — Воду ж в рот невозможно взять будет.
— Да не бойся, ты её даже не почувствуешь, хлорку эту! — отозвались сверху. — Здесь такой объём...
«М-дааа, ну вы и даёте... — невольно подумалось Стюарту. — Похоже на то, что слова «Не бойся» да «Не парься» — это чуть ли не девиз сегодняшнего концерта...»
Набрав воды, парень вернулся к девушкам. Следующая пара часов тянулась для него невыносимо долго: он сидел рядом с ними, слонялся поодаль, стараясь не отходить далеко, тщетно пытался отыскать палатку с врачом, прислушивался к обрывкам разговоров, пару раз бегал за сэндвичами, которые раздавали бесплатно в палатке на другом конце поля члены еврейской общины из Монтичелло — городка, расположенного в 9 милях от поля Ясгура. Один раз со словами «Держи, чувак, это подарок от Медведя» кто-то сунул ему несколько таблеток ЛСД. Стюарт машинально кивнул и положил их в карман джинсов. Он заметно нервничал, его не покидала внутренняя дрожь, смешанная с непонятным возбуждением. Каждый раз, возвращаясь после бесцельных блужданий, он боялся застать начало родов, боялся своего незнания и неуверенности, и всякий раз облегчённо вздыхал, видя, что всё без изменений — разве что только Флоренс становилась всё бледнее. Порой же его начинало знобить по-настоящему, и, чтобы усталостью задавить эту нервную дрожь, Стюарт снова пускался в нескончаемые похождения по переполненному полю. Однако приторно-сладкий густой воздух, в котором уже не растворялся дым от множества «косяков» с марихуаной, делал своё дело: голова начинала потихоньку плыть, тело обретало странную лёгкость, помимо воли на лицо время от времени выползала глупая довольная улыбка.
Случайно оказавшись возле сцены, Стюарт услышал, как тот же самый голос, просивший никого не залезать на металлические конструкции, говорил: «Парни, не жалейте листов. Она должна выдержать в среднем одновременно пятьдесят-шестьдесят человек и около тонны аппаратуры... « — «Зачем так много, Чип?» — «Группы будут сменять одна другую почти без перерыва. Девять ждут, одна играет — таков расклад. Сплошной нон-стоп, парни. Я сам такого нигде не припомню...»
Наконец, в очередной раз вернувшись на место, парень увидел Чарли и Льюиса. От сердца сразу же отлегло: почему-то с ними было спокойнее, хотя никакого опыта в оказании первой медицинской помощи и уж тем более в приёме родов не было ни у кого.
— Ты где пропадал? — воззрился на него Чарли. — Как тут дела?
Стюарт отвёл его в сторону:
— Дела неважные, Чарли. Я не спец, но, похоже, кто-то из девчонок родит уже сегодня.
По лицу Чарли пробежала еле уловимая тень, и Стюарт со странной смесью удивления, удовлетворения и некоего злорадства отметил, что он тоже волнуется, несмотря на всю свою похвальбу и самоуверенность. Однако уже через пару секунд Чарли ободряюще положил руку ему на плечо:
— Парень, не волнуйся. Всё будет хорошо, вот увидишь. Мы справимся.
Стюарту не хотелось делиться с ним опасениями, поэтому он перевёл разговор на другое:
— Я во времени совсем запутался. Когда начнут, не знаешь?
— Должны начать в четыре, насколько я слышал. — Чарли посмотрел на часы. — Через полчаса, значит. Надеюсь, эти работяги закончат со сценой к тому времени. Хотя... ещё и не все собрались. Но в любом случае это будет нечто незабываемое, поверь мне. — Он подмигнул Стюарту.
196