— Кемпинг — древнее украинское слово..., еще чумаки придумали..., когда кемпиляли местных баб, т. е. ебали, звиняйте за лексикон.
Удовлетворенный разъяснением, я закупил продукты, бутыль отменной местной водяры, позирующей во всех фильмах постсоветского пространства, приготовил нехитрую снедь на газовой переноске и уже нюхнул первые двести грамм, тепло разлившиеся по шоферскому животу. Ляпота!!! Никого вокруг, т. е. ментов нет, «плечевые» не досаждают, цыганские детки денег не требуют. Один перегон и я на месте. День с женой, сыном и возврат в «макаронию».
Я уже отпил половину второй порции «медовой с перцем», когда в дверь робко постучались. Чертыхнувшись, прикрыл покрывалом голые ноги, маненько приоткрыл боковое стекло.
Возле машины стоял упитанный деревенский мужик.
— Че забыл, господин-товарищ?
— Так дило есть..., того..., деликатное.
— Лепи горбатого, извини, излагай. Голый я. Спать собираюсь...
— Тоби баба треба? Та не пугайся..., моя баба, сельская..., молодая...
— Ты не охуел?
— Та в машине вона..., можешь поглядеть...
Метрах в тридцати за оградкой стоит «родимый и неповторимый» 1812 года выпуска.
— Показывай товар, — копирую классического русского купца.
— Та моментом, тильки хвыльку! — радостно так кукарекнул мужик и махнул рукой.
Из развалюхи вышла-выплыла дева и элегантно пошаркала по снежной каше.
Подошла к машине и я включил подфарник.
Боже мой! Такие женщины даже не снятся в снах! Наш скукоженный мужской ум боится встречи с такой ослепительной женской красотой, ибо это только в фильмах или за большие бабки. У меня перехватило горло...
— Та не боись, чистая вона..., та й не дорого...
— Сколько? — просипел я.
— За пять зеленых!
— А время?
— До ранку...
— Дороговато..., — на автопилоте импровизирую, вспоминая «неро проститтутто» в Виченце за сорок «зеленых» в час. Ебал я эту негритоску с двумя презервативами и все равно боялся прихватить африканской заразы.
— Та ж вона чистая!, — клянется мужик!
— Так я тебе й поверю... А кто ты ей приходишься?
— Чоловик...
— Ботинок? — искренне не понял я.
— Та ни. Муж ее. Вона моя жинка!
Я охуел на добрую долгую паузу и, дабы восстановить равновесие в мозгах, хлебнул «Немировской» прямо из горла.
— Чудеса в ложке! Ты, что, жену свою мне предлагаешь?
— Аякжеж. Жинку! Хороший товар...
— Залезай в кабину! Да не ты! Жена твоя!
— А гроши наперед!, — решительно заявил мужик и протянул пятерню.
Я выбросил в окно зеленую бумажку и открыл дверь.
Винницкое чудо взобралось резво и я оробел... Красота неописуемая! А фигура, хоть и задрапирована теплой одеждой, так и играет изгибами и грацией. Муж ее, собрав бабло, почапал к «москвичу».
Сняв пальто и свитер, она оказалась еще красивей. 28—30 лет, фигура — лучше, чем у всех элитных блядей мира, опубликованных в «Плейбое».
— Как тебя называть? — Я чувствовал себя в своей машине, словно пацан, попавший первый раз в чужой крутой джип.
— Алена..., да не бойся ты, я не ворую!
Господи, она о своем, а я не могу с собой совладать.
— Выпьешь?
— Немножко, для сугреву.
Через пару рюмок, мы болтали непринужденно, как старые знакомые.
Алена замужем 8 лет. Работала бухгалтером в колхозе, а когда его прихватизировал председатель, стала сельской домохозяйкой. В хате набралось прилично безработных нахлебников... муж, его родители, две сестры мужа и пятилетняя дочь самой Алены. В хозяйстве работа сезонная, а с приходом зимы, хоть волком вой. Денег негде заработать. Вот и пришла мужу, Федя он по паспорту, мысль пустить жену в прокат. Какие-то чурки на трассе предложили за ночь с Аленой сто баксов и тронулся головой мужик. Даже сметку составил, когда можно новый домик строить, машину обновить. Бил жену нещадно и заставил работать на трассе. Реальность не вписалась в сметку, но жизнь нахлебников Алены улучшилась. Стаж ее в новой профессии превысил год...
— Что мы все говорим, говорим, — виновато заметила Алена, — а я Вас еще не обслужила. Деньги ж заплачены...
Обычно переебоны проституток проходят трафаретно. Сбросил пар и адью!, мадам. Извините, что не запомнил Ваше имя и лицо.
С Аленой у меня получился идеальный секс. Выговорившись, она очистила душу от грязи и отдавалась уже не за деньги, но по симпатии. Редчайшее для «плечевых» явление... она текла от моих ласк. Она желала меня, а не работала за деньги.
Мы меняли позы, мы чувствовали себя подростками. Ее гармоничное голое тело в свете плафона звучало, как мелодия. Первый раз я кончил, находясь в классической позе. Но Алена разогрела меня и оседлала сверху. Открыла шторку, что б муж «треснул от злости» и прыгала страстно, кричала и вопила от души, от желания тела, словно мы одни на всю Украину. Я мял ее совершенные груди, приподнимал за шелк упругих ягодиц и не мог насладиться этой женщиной. Кончив вторично, я снова хотел ее, хотя хотелка моя больше походила на помятый рукав пиджака.
Ночь пролетела мгновенно. Измотавшихся от ласк и ебли, нас разбудил уже хозяйский стук Федора по дверной обшивке...
— Выходь Галена, тэбэ чекае новый клиент.
— Я оставлю ее пока у себя.
— Плати неустойку и по дневной таксе.
Короче, отмазал я бабу от немилой работы на день за десять баксов. Заплатил тридцать, за то, что Аня проедет со мной до российской границы и двадцать на обратный проезд. Стоимость Ани муж оценил в шестьдесят пять долларов. Козел он!
Сейчас Алена живет с дочкой в Чопе. Я купил ей уютную квартиру и она есть моя вторая-ПЕРВАЯ ЛЮБИМАЯ жена. И я не расстанусь с ней никогда.
123