Sano bonum magnum est. *
Терминатор убирался все дальше в море и скоро солнечная колесница прочно утвердилась на своей проторенной дороге, благоволя просыпающемуся городку. Освеженные сном люди с удивлением, восторгом, благоговением, страхом замечали, что среди множества рыбацких лодчонок в порту у пирса высится устрашающая трирема с собранными парусами. И ладно, что граждане были привычны к непонятному, но все-таки корабль был артефактом значительных размеров, не то что выкапываемые из земли железные предметы или пластмассовые обломки. И корабль был нежданным, как пришествие господа бога.
* * *
У самых ворот легата Прокла что-то застопорило. Он затаращил глазами, покачал головой: — «Туда ли я попал?», а наши ребята, саркастически перебрасываясь фразами, с любопытством за ним наблюдали. Мило звякали клинки о стенки ножен, перекликаясь с благородным звоном багряной бронзы бокалов. Он еще раз оглядел наше общество, еще раз покачал головой, осматривая обнаженные загорелые стальные торсы, приветливые лица, протянутые руки, привыкая к этим и стараясь понять эти глаза, и тут:
«Пью за непобедимость нашей манипулы! — вдруг игриво вскричал Мариус, — и пусть привилегированный заморский гость, внезапно врывающийся в общность великолепных бойцов, вместе с нами осушит кубок, наполненный божественным эликсиром, в ознаменование всех людских побед и на суше и на море».
Прекрасный ликом юноша, до этого сидевший на сухом бревне и внимавший застольному разговору доблестных воинов, которым подражал, тотчас встал, поправил веревочный пояс на тонкой талии, поправил яички, зачерпнул из расписного сосуда сладкого бодрящего напитка и поднес оробевшему легату со словами: — «Ступите в лоно друзей».
— Благодарю, — оправился от неожиданности Прокл. Ему было все в новинку. — Приятно сознавать, что и вдали от родины...
Тут Мариус приблизился к нему и так схватил в свои обьятья, что чуть не затрещали кости, и громко воскликнул:
— Дружище! Давай забудем про все нормы и будем как брат с братом. Допивай сок — чувствуешь как наливаются члены твоего тела энергией? — и пойдем я покажу тебе город.
Они вышли за ворота и стали подниматься по мощеной камнем улочке с высокими бордюрами.
— Брат мой, так значит Ваше Государство в семи днях плавания от нас?
— Да, брат. Будем мы торговать или воевать — это вопрос политический и вопрос времени, но что мы узнали друг о друге — вот что чудесно.
— Что верно, то верно, — сказал Мариус и немного посторонился. Мимо них пробежали здоровяки бойцы, делающие утреннюю пробежку. Все они весело поприветствовали идущих и пожелали парящего настроения.
— Велик ли Ваш полис, — поинтересовался Прокл.
— На главный военный сбор приходит до пяти тысяч воинов.
— Это с женщинами?
— Да, разумеется! Кстати, тут и мой дом недалеко, я познакомлю тебя с женой.
Они прошли под аркой, на чуть-чуть остановились посмотреть борьбу двух легионеров, которую те затеяли без зрителей, не для развлечения, а для поддержания крепости мышц своих; миновали еще два дома и попали во двор к Мариусу.
На лавке у крыльца сидела девушка — но как только увидала гостей, сразу вскочила, поклонилась им и вбежала в дом. Несмотря на худобу, Прокл заметил упругость ее тела и сказал об этом Мариусу.
— Настоящая львица. Дочь моя, Клео.
Тут внимание легата привлекла разлапистая куча железяк в углу каменного забора.
— Артефакты? — подтвердил он у Мариуса страшную догадку, подошел и наклонился к куче. В руку сами запросились гладкие красивые предметы. Он взял некоторые в ладонь и покачал, примериваясь на вес. — Зачем они здесь?
Мариус неопределенно пожал плечами.
— Так... Может сгодятся.
— Вот как? — изумился Прокл. Это его непритворно смутило. Он со звоном бросил предметы обратно в кучу и поднялся.
Из двери дома показалась хозяйка.
— Ой, я даже и не ожидала.
— Познакомься, — кивнул Мариус, — это моя супруга и мать моих детей Прозерпина. А это наш заморский посол.
Легат улыбнулся. Прелестные гладкие руки. И жира под кожей везде — в самый раз, чтобы только-только сгладились острые углы, а покатые бугорочки и ямки остались. Изумительный живот.
— Прозерпина, — сказал Марий, — обними бойца после великого путешествия.
Женщина подошла, улыбнулась ослепительно ровными зубами и ласково обняла Прокла, скрестив пальцы у его лопаток. Прокл задрожал. Пенис его дернулся, уверенно протолкнулся через шелковистую черную паутину нитей и нижним боком своим уперся в теплый женский живот.
— Прозерпина, вы очень красивая, — нисколько не лукавя, произнес Прокл и та загадочно улыбнулась.
— Все мы такие, — шепотом.
Через распушенные волосы ее Прокл видел, как к Мариусу стройно подошла Клео, и он ей хитро подмигнул.
* — В здоровом теле здоровый дух — великое благо. Децим Юний Ювенал [60—127 гг. н. э. ] — римский сатирик.
184