Переводил меня из одного положения в другое абсолютно бесцеремонно, переворачивал, перекидывал, как какой-то муляж, как надувную, которую можно не спрашивать, что она чувствует, а я послушно выполняла все его команды. Уже всё возможное количество оргазмов я испытала, а он продолжал долбить меня своим отбойным молотком и мне казалось, что это никогда не прекратится. В какой-то момент я мельком увидела себя в зеркале на открывшейся дверце шкафа и не узнала себя — я была вся в испарине, волосы растрёпаны и прилипли к лицу, а в глазах — ужас и отчаяние. Когда он за
кончил, то позволил мне немного прийти в себя, быстро принять душ, во время которого я успела тихо поплакать, и вежливо выставил за дверь с коробкой конфет и записанным на ней номером своего телефона. Несколько дней я жила под впечатлением об этой экзекуции, а потом позвонила ему, жалобно попросилась в гости и даже не обиделась на его смех в трубке. Несколько раз мы, т. е. он, повторяли ту же программу. Потом наши встречи прекратились — кажется, он нашёл подругу жизни, с которой я его однажды встретила на улице, или даже женился. Я вспоминала его, желала испытать всё снова и невольно презирала мужчин с обычной, «среднестатистической» сексуальностью.
А через три года я вышла замуж за человека, который оказался, как обнаружилось незадолго до нашей свадьбы — из той же серии, что и герой моего рассказа, только не такой беспощадный и с искренним сердечным чувством ко мне. Интимные отношения с ним стали почти непрерывным эксцессом, прерываемым периодами беременности, пока четыре года назад я не добилась у него обещания два дня в неделю не трогать меня. Он может спать по три часа и активно заниматься своими делами, совершенно не зевая.
Думаю, что дело в генах. т. е. через поколения передающихся природных свойствах человека; я это поняла, когда узнала некоторые подробности об отце моего мужа. Вот.
196