— Как же вы напугали меня, мистер Хадсон.
— Прошу прощения, — ответил он. — Я должен был догадаться, что это вы. Ну, не смею задерживать. — И мило улыбнувшись ей, Майк пошел обратно в кабинет.
Склонившись над бумагами, он вернулся к работе. Через час Майк, зарывшийся в цифрах, едва не под-прыгнул от неожиданности до потолка, когда в его дверь негромко постучали, а потом все та же уборщи-ца спросила:
— Мистер Хадсон, вы не против, если я начну убирать в вашем кабинете? Только он у меня и остался.
— Да-да, конечно. Я все равно почти закончил.
— Спасибо, — она вошла в кабинет и нагнулась, чтобы взять бутылку с чистящим средством со своей те-лежки.
Майк тихо простонал, уставившись на огромную задницу, выпирающую из-под рабочего платья. « Что, черт возьми, со мной происходит?» — спросил он себя. Эта баба лет как минимум лет на двадцать старше его и, мягко говоря, слегка полновата! Майк отчаянно попытался сосредоточиться на документах, но у него ничего не вышло! Женщина повернулась к нему и, широко улыбнувшись, поинтересовалась:
— Что-то вы не важно выглядите. С вами все в порядке?
Майк едва не сошел с ума от возбуждения! Он знал, что это может стоить ему работы, но думал уже не головой, а головкой. Майк встал из-за стола и расстегнул штаны, — глазам остолбеневшей женщины предстал его набрякший член!
К счастью, она не выскочила с воплями из кабинета, лишь негромко заметила:
— Впечатляет. Похоже, мистер Хадсон в этом плане у вас все в полном порядке, не так ли?
Майк сглотнул и, еле двигая языком, промямлил:
— Я... я не знаю, что на меня нашло. Простите, пожалуйста!
Толстуха уже на пути к его столу заметила:
— Брось! Раз так, я ведь тоже черти, сколько времени свежачка не пробовала!
От нее пахло средством для чистки стекол и жидкостью для полировки, но для Майка это не имело ни-какого значения! Пухлой рукой она схватила его за хуй и прошептала:
— — Что с тобой, красавчик? Нравится большая толстая попа Моны? А может быть ее большие сиси?
— Нравятся! — выдохнул он, пока женщина надрачивала его.
— Надо же, — протянула Мона. — Может, ты хочешь на них посмотреть?
— О-о-о, — простонал Майк. — Можно мне, в смысле, не могла бы ты показать их мне?
— Почему бы нет? — хмыкнула она, отпустив его стояк и расстегивая платье.
— Ни хрена себе! — вырвалось у него при виде ее обтянутых лифчиком буферов. — Какие же они большие!
— Они такие же большие, как твоя сраная голова, лапуля! — ответила она, заведя руки за спину, чтобы расстегнуть лифчик. — Ты готов?
Майк, дроча с такой скоростью, что хуй едва не дымился, простонал:
— ДА-А-А, пожалуйста, покажи их мне!
Мона только улыбнулась и легким движением скинула лифчик, — массивные дойки выскочили наружу, смачно шлепнув по большому круглому животу. Даже не спрашивая разрешения, Майк стал свободной рукой гладить эти невероятные черные титьки, увенчанные сосками толщиной с мизинец и полутора дюймов длинной. Должно быть, это было написано в его взгляде, потому что Мона ласково спросила:
— Мальчик хотел бы пососать маме сисю?
— Да! — завопил он, буквально заглатывая длинный набухший сосок.
— Ах ты, умница, — приговаривала женщина, сжимая Майка в объятиях.
Ему казалось, что он умер и попал на небо. Следующие пять минут он попеременно сосал то одну, то дру-гую титьку, так, словно весь мир сжался до размеров его кабинета, а Мона была последней женщиной на Земле. Мона тем временем ласкала его член, стараясь, однако, чтобы он не спустил раньше времени. А затем, поняв, что пришло время немного разнообразить их игры, толкнула Майка обратно в кресло со словами:
— Думаю, что у меня есть еще, чтобы ты хотел увидеть, а?
Мона скинула платье и осталась стоять лишь в огромных трусах.
— Видел когда — нибудь пизду у черной, Майк?
Он лишь покачал головой, не в состоянии ответить.
— Отлично, — она стянула трусы. — Сейчас у тебя будет такой шанс.
Майк с отвисшей челюстью наблюдал, как она плюхнулась жопой на край стола, а затем медленно раз-двинула жирные ляжки. Сказать, что у нее между ног было много волос, значило ничего не сказать, — каждый дюйм ее влажной, истекающей соком промежности был покрыт густой черной порослью! Опершись на руку, она легла на стол, а другой — раздвинула срамные губы.
— Очень миленькая. И ждет, когда ты ее поцелуешь.
Майк прилип к ее манде, словно металл к магниту. Волосня лезла в глаза, колола лицо, но он не обращал на это внимания, и, чавкая, вылизывал жирную пизду Моны, заменившую в его системе ценностей То-кийскую биржу! Когда ее дыхание участилось, он поднял глаза и увидел, что она засунула себе в рот собственную сиську и сосет ее. Майк, чувствуя, что женщина вот-вот кончит, выпрямился и по яйца за-сунул свою дубинку в кипящий котел ее пизды.!
Глаза Моны выскочили из орбит, когда Майк стал ее накачивать, словно взбесившийся терминатор.
— Заебись, как хорошо! — визжала она. — Давай, жеребец, затрахай меня своим белым хуем!
— Как скажешь, сука черножопая, — Майк буквально размазывал ее по столу. — Я твою волосатую пизду на британский крест порву!
Гигантские груди Моны гулко шлепались о ее пузо.
— Я сейчас кончу! — Майк был на грани.
— Я тоже! К... кончи вместе со мной, лапочка, доставь маме такое удовольствие!
Сочетание невероятно горячей пизды и огромных, болтающихся из стороны в сторону грудей, было не-выносимым для перегревшихся мозгов Майка. Его хуй дернулся три или четыре раза, выплескивая мощные струи спермы! Почувствовав, что Майк спустил, Мона тоже забилась в сильнейшем оргазме!
Оба замерли не в силах пошевелиться. Наконец Майк рухнул в кресло, а Мона вытянулась на столе, све-сив все еще широко раздвинутые ноги; сперма сочилась из ее только что оттраханной пизды.
— Ф... фантастика, — пробормотал Майк, пытаясь понять, как это все могло случиться.
— Точно, — женщина вздохнула. — Надеюсь, что ты часто бываешь здесь по вечерам.
— А как же, крошка, — усмехнулся он, — очень часто.
207