Да, это было и не удивительно, личная жизнь не сложилась, замужем она не была, жила она одна и всю энергию отдавала единственному увлечению — работе. Конечно попытки создать семью были, её знакомили, но, все ухажёры оставались не с чем, и Марина ещё больше замыкалась в себе. Монотонные будни переливались в года, ей вдруг исполнилось 35. Она была мила, мила и довольно красива, но над ней тяготел некий рок. К тому же она была девственна. От всего от этого у неё случались нервные срывы, она была беспощадна к ошибкам коллег, доставалось и секретаршам, а особенно её раздражали две медсестры. Обе недавно устроились на работу. Одну из них звали Наташей, ей была около сорока, она безоговорочно выполняла все прихоти второй, робко поглядывая на неё, А вторая — Дарья, была женщиной лет на десять старше Марины Сергеевны, она была властной и грубой, при каждой встрече с Мариной Сергеевной вела себя конфликтно, по хамски и после таких встреч Марина долго не могла успокоиться. Однажды, когда она разговаривала с секретаршей Шурочкой, мимо прошла Дарья. От её взгляда, та, почему — то покраснев опустила глаза.
— Говорят, эти медсёстры... В общем, Лена и Таня видели, как она Наташке по щекам, по щекам, а та ей руку целует. Ну, просто бдсм какое — то. А ещё говорят, они лесбы...
— А ты сама видела?
— Сама нет.
— Да мало, что говорят.
Марина заспешила в кабинет, к ожидавшим её больным.
Прием закончился. Марина Сергеевна вошла в манипуляционную и принялась отчитывать Дарью.
— На вас жалуются больные, а какая сегодня была к вам очередь! Где вы были?
— Где я была не твоё дело, у себя в кабинете командуй, целушка, а здесь я хозяйка.
И она как то ловко и привычно обхватив сзади, звонко шлёпнула под ягодицы взвизгнувшую Марину Сергеевну, да так ловко, что у той отдалось в паху.
— Как вы смеете?
Марина в слезах, выскочив из манипуляционной и увидев краешком глаза испуганную Наташу, закрылась в кабинете.
Сердце бешено стучало от испуга и унижения. Пытаясь ладонями остудить пылающее лицо думала:
— стыдно, какое унижение, об этом нельзя рассказывать, но, как же я теперь буду... Шурочка рассказала мне, а я...
Она чувствовала, что её не любившее тело просто предаёт её, требуя разрядки и она засунув руку в трусики заиграла с собой, и когда оргазм свёл судорогой тело, она сдвинув колени и кусая губы стараясь не кричать, задражала.
Дома Марина Сергеевна, вспомнив о том, что ей говорила Шурочка и всё обдумав, наконец решилась.
На следующий день, после приёма, когда в опустевшем здании стих звук шагов, в манипуляционную вошла Марина Сергеевна.
Дарья удивлённо посмотрела на неё.
— Дарья Петровна, я пришла попросить прощения за вчерашнее, и за то, что раньше была груба с вами, вы уж меня простите. Впредь этого не будет.
Она смиренно опустив голову стояла перед сидевшей за столом Дарьей, смотревшей на неё.
— Хочешь прощения просить, — о чем — то подумав, хищно улыбнулась Дарья, — приезжай сегодня вечером ко мне, там и попросишь. Ступай!
Дарья Петровна жила в части города, состоящей из домов с палисадниками, построенных в незапамятные времена, да узких улиц, петлявших в длинных заборах по буграм да по низинам. Старенький форд поплутав и попетляв, изведав глубины пары не просыхавших в любую жару луж, остановился у неприметного дома. Марина вышла в темноту, толкнув не запертую калитку робко вошла во двор.
А мы тебя заждались! Ну, проходи! Дом, в котором оказалась Марина Сергеевна, явно когда — то принадлежал какому — то купцу. Большую комнату украшали по стенам колонны, да лепнина под потолком. Дарья Петровна была за чаепитием.
— Что же, так за чем пришла? Уставилась она на застывшую посреди комнаты Марину.
— Прощения просить.
— Прощения просить и всё?
— О вас разное говорят.
— Говорят, а тебе то что?
— Я тоже хочу. Попробовать. Не знаю, может это именно то, что мне надо.
— Да что пробовать? Говори понятно, не мямли. В углу фыркнула Наташа.
— Говорят, что вы... Вы меня тогда шлепнули. И я подумала. Что вы — Госпожа. Домина. И еще...
— Ещё что?
— Что вы лесбиянки.
— Лесбиянки? А ты лесбиянка что ли?
— Нет, я никогда не была... Марина буд — то слышала себя со стороны.
— А с мужчиной ты была?
— Нет, не была.
— Не была. Понятно.
— Вот что. Ну — ка целуй. И она протянула ей из под стола ногу.
Марина опустившись на колени и низко согнувшись робко и нежно несколько раз поцеловала.
— Хватит. Встань. Теперь разденься.
— Как раздеться?
— Догола. Вон там, она указала ей в дальний угол. — Потом сюда вернёшся.
Торопливо раздеваясь и украдкой посмотревая в угол, где сидела Наташа, она увидела её пристальный, заинтересованный взгляд, рассматривавший её фигуру.
Никогда раньше ей не приходилось раздеваться перед незнакомыми людьми. Сняв всё и пройдя на середину комнаты она замерла в ожидании.
Дарья Петровна и Наташа приблизились бесцеремонно разглядывая её.
— Посмотри Наташка, как она хорошо сложена! Куда только мужики смотрят?!
— Да дело не в мужиках а в ней самой.
Их ладони оценивая Марину Сергеевну, как дорогое животное, бесцеремонно заскользили по телу, ощупывая и сжимая. Вот они сжали грудь, оттянули соски.
Никогда чужие руки не касались её тела. Сжавшись, Марина тихонько постанывала и повизгивала от бесцеремонных ладоней.
— Ну — ка, раздвинь стройные ножки.
Ладонь скользнула в пах.
Марина взвизгнув сжала колени и тут — же получила звонкий шлепок.
— А ну, не дёргайся!
Пальцы попытались проскользнуть внутрь.
— Нет! Не надо! Я же девушка...
— Смотри, а я правильно тогда догадалась, — хихикнула Дарья Петровна. А ну — ка, нагнись слегка.
Коготки прошлись по ягодицам, впились и раздвинули их.
— Этим не занималась?
— Нет!
— И минет не делала?! Ну, просто дева Мария. Слышишь, Наташка, кто нам достался! Ну, да ничего, мы тебя и не такому научим. Да перестань ты хихикать, а то и тебе достанется, сказала она сверкнув глазами на свою спутницу, сразу покорно притихшую.
Марина тряхнув распущенными волосами, застыла в ожидании, украшая комнату наподобии античной статуи. Всем этим она бы возбуждена, её лицо пылало, она с трудом сдерживалась.
Внезапно она почувствовала Наташкины пальчики, скользнувшие по влажным губам.
Наташа многозначительно посмотрела на Дарью Петровну.
— Так, значит, прощение просить пришла. Прощение заслужишь наказанием. Пойдём!
В комнате, в которую они вошли, стоял сколоченный из крепких досок прикреплённый к полу стул, украшенный по краям свисающими ремнями.
— Наташка, помоги ей взграмоздиться по первому разу. Ты — то сама, не забыла этот стульчик? А то я память — то тебе освежу, ты говори, не стесняйся.
— Я не забыла. Вот, всань на колени сюда, прогнись, сюда руки, я ремни застегну. Да попу — то, отставь!
Затянутые ремни не давали Марине пошевелиться. Она почувствовала себя беззащитной и беспомощной, полностью во власти этих двух женщин. Всхлипнув, она тихонько заплакала.
— Не надо. Прошу вас. Отпустите.
— Поздно просишь. Да не реви, ты же сама напросилась. Утри ей слёзы, Наташка! Сейчас и узнаем, и ты, и я, подходишь ли ты мне. А я тебе.
Она ухмыляясь взяла хлыст и сделала знак Наташке. Та запустив ладонь Марине в промежность принялась нежно поглаживая умело проникать тонким пальцем к клитору, а другою рукой, успокаевая её напрягшееся тело, погладив по тёплой голове и скользнув по распущенным волосам к груди и оценивающе посжимав их, принялась за соски.
Марина, загораясь, пыталась пошевелиться, но в крепких объятиях сжавших её тело ремней не смогла сдвинуться и на миллиметр. Пальцы же продолжали свою безостановочную игру, по ним уже текло, Марина, упёршись лбом в доску тяжело дышала приближаясь к оргазму.
Внезапно лёгкий свист, и её обожгло!
— А!! Она закричав дёрнулась, да так, что ремни, впившись в нежную кожу оставили на ней розовые следы.
Свист — острая боль. Свист — боль...
Попа горела невыносимой болью, а скользкие от её выделений пальцы продолжали свою игру.
— Хлыст, монотонно и безжалостно терзал её, она захлёбывалась криком чувствуя неумолимо накатывавшую волну оргазма, и когда он, слившись с нестерпимой болью накрыл её с головой, она закричала так, как кричали самки в древние времена.
— Ну, вот. Теперь будешь послушней. Будем ещё повторять, да не раз. Повторение, оно мать учения. Правда. Наташка? — Говорила Дарья Петровна стоявшей перед ней Марине.
— Приведи её в порядок, смажь её кровавые раны. Эка не видаль — порка! Всего — то десяток розовых полосок. Детей и тех порють, а тут мы такие нежные, крики, сопли. Я тебе рот — то затыкать буду. Жаль, что не знала, соседи, наверное подумали, что пыточная у меня. Да они и так думают.
Наташка, ты что смеёшся?
Переночуешь у меня. Спать будешь с Наташкой, раз тебя так лесбиянки интересуют.
Такая я к тебе сегодня Наташа. Не говори, что я к тебе не бываю добра.
А тебя, чтобы я больше в брюках не видала.
Меняй гардероб. Юбки повыше колен, чулочки. Ножки у тебя стройные и фигурка весьма ничего. Так, что нечего такой товар скрывать.
Да в трусах ко мне не приходи, здесь они тебе ни к чему.
Всю ночь Марина утопая в мягкой постели ласкалась в нежных руках, неумело пытаясь доставить удовольствие в ответ. Наконец, Наташка оседлав её голову и запустив пальчик в киску познакомила острый язычок со своей истекающей соком пиздёнкой.
Марина Сергеевна изменилась. Теперь она приходила на работу в обтягивающих фигуру коротких платьях да в узких юбках, подчёркивающих бёдра. В чулках и узких трусиках. Так велела ей Дарья Петровна.
Она стала спокойнее и не много рассеяннее. Дарья Петровна запретила ей играть с собой, пообещав за это жестоко выпороть, и от этого она задумавшись алела, вцепившись ухоженными ноготками в подлокотники кресла. На мужчин, заинтересованно глядевших на неё, она смотрела холодно и отстранённо, платя им той же монетой за долгие годы одиночества и тоски.
Сегодня она приехала раньше не предупредив. У дома Дарьи Петровны стояла машина. Из — за закрытой двери в соседнюю комнату доносились мужские охи и строгая ругань Дарьи Ивановны. Откуда — то появившись, Наташка увела её прочь и прикрыв дверь велела ждать. Спустя пол часа зарычав и обдав сизым дымом глядящие в вечность усталые окошки старых домов незнакомая машина унесла своего владельца прочь.
В комнату вошла Дарья. Отстегнула покачивающийся розовый член.
— Опять страпон в дерьме! Заставила бы его вылизать, да он за раз платит столько, сколько я у вас зарабатываю за месяц. А ты думала, я на зарплату с Наташкой живу? Почему пришла раньше не позвонив? Больше так не делай.
Она устало уселась в кресло, закинув ногу на ногу закурила.
— Нравиться тебе у меня? Довольна?
— Да.
— А почему не поздоровалась как положено? Неужели без наказания нельзя? — сказала она устало вздохнув.
Марина тут же опустившись на колени низко склонившись перед Дарьей Петровной.
— Ну — ка, встань и покажи, что там у тебя... — она небрежно ткнула пальцем ей в бедро.
Встав, Марина Сергеевна высоко задрав подол, обнажила стройные ноги в кружевных чулках и выбритый лобок.
— Правильно. Чистилась?
— Да. Всё как вы сказали.
— Ну и денёк, а еще Наташку пороть... Пойдём в баню, у меня баня знатная, — сказала она посмотрев на вспыхнувшую Марину.
Баня у Дарьи Петровны была просторна. Парилка, затем комнатка с большим джакузи и душем, была в ней ещё комната, украшенная большим столом и мягкими скамьями по стенам, оббитыми красной кожей. Стены потолок и пол были деревянными, что придавало уют и тишину.
Дарья распарившись попросила Марину похлестать её душистым веничком, и Марина Сергеевна лукаво поглядывая на Дарью принялась и зо всех сил охаживать её телеса.
Затем, охладившись, они уселись за стол, испить чистой водочки.
— Ты, Маринка, девушка, так тебе, значит, богом указано быть недотрогой. Девушкой и останешся. Но! — Она обняв её за плечи, что — то прошептала ей на ушко.
— Пойдём в бассейн, или как его там его — джакузи.
Приобняв Марину за талию она повела её к краю, они упали в воду выплеснув искорки брызг.
Дарья принялась целовать оробевшую Марину. Марина чуть упиралась, прижимаясь к крупному, горячему Дарьиному телу. Дарья грубо и властно овладевала ею, Марина же, не могла ей ни в чём от
казать, зная, что за этим последует. Она лишь отворачивала лицо от её горячих губ, этим ещё более распаляя её.
— Понюхай это. Втяни в себя. Это мои пидаря позабыли.
Она протянула ей флакон. Марина припав к пузырьку, невольно повернулась к ней спиной. Позади неё Дарья торопливо надевала страпон.
Внезапно Марина почувствовала себя невесомой, её тело стало легким и расслабленным.
Что — то нажав уперлось в попын вход, ладони уверенно легли на бедра.
— Потужся, легче войдёт.
Повернувшись, Марина умоляюще уперлась в Дарью ладонью, пытаясь остановить толстого змея, желавшего забраться в неё. Но, это не остановило Дарью, ещё сильнее вдавившую в неё.
— Больно! Как больно! Марина нагнувшись тужась развела половинки, царапая их до крови ноготками, стремясь побыстрее впустить бесцеремонного, горячего, нахального толстого змея, туго вгодившего сквозь девственно тугое колечко. Ощутив ягодицами Дарьины бёдра, и полностью заполнившего её змея, Марина вцепилась в край джакузи, послушно замерев. Дарья задвигалась. Задремавший было в ней змей зашевелился. Марине стало жарко, а там — горячо, она принялась ласкать себя. Неумолимый змей заиграл в ней. То покидая её, то заполняя. Она задрожала, прикрыв глаза и заахав. Змей вдруг завертелся и она чувствуя в нутри, с другой стороны от змея, неизведанный ею и не доступный ему огонь, задрожала в экстазе.
Наконец, он вышел вон.
Она лежала в тёплой воде, поглядывала на лежащий поодаль страпон, ощущала к нему нежность и преданность.
— Самый узенький для тебя приберегла. Теперь поставим пробочку, пока зелье действует.
В неё вошло что — то большое и прохладное.
— Пойдем в спальню. Сегодня оставайся у меня.
Нагие они заспешили сквозь темнеющий закатом летний двор. Марина шла виляя и чуть покачиваясь. Попу украшал серый кругляш пробки.
Утром она проснулась от щебетания птиц и страстных стонов. Наташа, устроившись в ногах у Дарьи, доставляла ей острые оргазмы.
— Ступай, ступай. Да пробочек набери там, — она в изнеможении ткнула пальцем в полуприкрытую дверцу комода. Да не забывай их менять.
Марина Сергеевна заёрзала в кресле, попа призывно отозвалась легким жаром. Марина Сергеевна аккуратно меняя пробки расширялась, перед сном играя в попе тонким дилдо.
Пациент недоумённо смотрел на на долго задумавшегося врача.
— Так о чём я? Да, три раза в день и непременно после еды.
Вчера её учили брать в рот. Она провела по лицу. Сводило одеревеневший рот, хотелось рвать, и не переставая приходилась ласкать себя под Наташкиным надзором.
Наконец, Наташка сжалившись вставила в не желавший широко раскрыться рот, пружинно открывший его расширитель, прижавший к низу прохладной металлической пластинкой одеревеневший язык.
— Ну, вот. Глубже, ещё. Носом дыши. — Дарья аккуратно входила привыкая её к оралу.
Марина Сергеевна проведя кончиком языка по губам задумавшись смотрела куда — то в даль, забыв об очередном пациенте.
Прошло пару месяцев и визиты к Дарье Петровне стали неотъемлемой частью её жизни, лучшей, яркой её частью. Остальной мир был лишь временем между визитами.
В свободное время Марина Сергеевна подрабатывала в частной клинике и вечером поехала на вызов.
Форд подвёз её к новенькому, только построеному дому. Она вошла во двор, в котором ещё лежали тут и там кирпичи и доски. Тёплый вечерний ветер расстрепал её. Входная дверь открылась, на пороге стоял высокий, спортивного вида мужчина средних лет.
— Проходите. Сергей Иванович, это я. Что — то расхворался. Температура.
— Я должна вас осмотреть.
— Пойдёмте в спальню. Дом ещё не полностью готов, а спальня в жилой зоне. Я надеюсь в ближайший месяц закончить строительство.
На втором этаже в просторной спальне Марина Сергеевна рассматривала уставленные на тумбочке коробочки лекарств. А Сергей Иванович смотрел на неё, он вовсе позабыл и о болезни и вообще обо всём.
Милая симпатичная женщина, блондинка с сероголубыми глазами, стройная, красивая — о такой он мечтал, пришла к нему в дом.
— Что же, вы принимаете всё верно. Я вам выпишу больничный и через недельку вас навещу, или я, или кто — то другой, — сказала Марина холодно посмотрев на него.
Она подошла к большому окну из которого открывался прекрасный вид на залитую лучами вечернего солнца реку.
— Почему же кто — то другой?
— Потому, что из нашей клиники приезжают врачи, свободные от дежурств.
— А когда, вы, будете свободны? Я подожду.
— К тому времени, когда я освобожусь от дежурств вы выздоровеете.
Она строго посмотрела на него.
В следующий месяц Сергей Иванович звонил ей, приходил на приём, поджидал после работы. Но всё было напрасно, она не желала заводить роман, строго и холодно отвергая его ухаживания.
— Помнишь, Наташка, мы прошлым летом ездили в Хрюминск, в их клуб БДСМ?
— Да, помню конечно.
— Того, кто учил вязать помнишь? Он ещё тебя так связал, что ты после неделю пищала.
— Помню. У меня потом всё тело было в синяках.
— Я его сегодня встретила, он к нам переехал. И знаешь кем? Руководителем городской администрации! Короче я его в гости пригласила, он вечером придёт.
— Ой!
— Да чего ты бледная? Не заболела ли? В кое — то веки новый человек. Мужчина! Появился, а ты болеть?! Как раз Маринка придёт, тебя посмотрит, она всё таки врач, лучше меня разбирается.
— А ты ей сказала?
— А зачем ей знать?
... Вот, угощайтесь, сама готовила. Давайте выпьем за встречу. Дарья Ивановна и её гость сидели за накрытым столом в гостинной, разговаривая о доминантном житье бытье.
— У нас, конечно, не так как у вас. Но, нижние есть. У меня две. Одну вы знаете, а другая ко мне сама пришла. Девственница. Вот так.
— И сколько же ей лет?
— 35, не беспокойтесь. Не уж — то вы подумали, буд — то бы я...
— Нет, нет, что вы.
— Девственницей пришла, ею и останется. Такая вот судьба. Мужчинам не понять. Я их позову, если вы не против?
— Конечно зовите. Начнём.
— Девушки входите!
Дарья Ивановна властно хлопнула в ладоши.
В гостинную вошли нагие Наташа и Марина Сергеевна, опустились на колени, завели руки за спину.
Марина Сергеевна посмотрев на незнакомца узнала в нём Сергея Ивановича! Он, поражённый, неотрывно смотрел на неё, не в силах что — то сказать.
Дарья Ивановна недоумённо глядела то на него, то на Марину, то опять на него.
— Вы что, знакомы? Да вы что онемели? Воды хотите? Нет, лучше коньяку. У меня отличный коньячок, вот, возмите. Она протянула ему хрустальный стаканец, он не глядя выхлестав его наконец пришёл в себя.
— Теперь я понимаю. Да. Знакомы, встречались пару раз.
— Не пора ли начать? Поиграйте с ней. Я хочу, чтобы она вам сделала минет. Вы, не против?
Сергей овладев собой, согласно кивнул и вышел из — за стола.
— Марина встань и подойди!
Марина, пунцовая от стыда, не смея взглянуть на Сергея встав с колен вдруг почувствовала наготу, подошла и опустилась перед ним.
— Помни чему я тебя учила.
Марина расстегнув брюки приняла в тонкие пальцы горячий член и осторожно, буд — то пробуя на вкус, отправила в рот. Чуть — чуть посасав, провела языком по головке, облизнув, и вновь взяв в рот украдкой виновато взглянула ему в глаза.
В эту минуту тяжёлая ладонь легла на тёплый затылок и Сергей не в силах более сдерживаться принялся приближаться к развязке, проникая в глубокий маленький рот. Наконец, вздрогнув, принялся кончать. Марина, никогда ранее не знавшая вкуса спермы, по началу дёрнулась, стараясь высвободиться, но затем, буд — то вспомнив наставления Дарьи Ивановны, расслабясь, позволила ему слить всё до последней капельки.
Наконец, она заняла прежнее место на коленях, подле Наташи, облизнувшись и опустив глаза.
Дарья Ивановна отвернувшись от всего от этого закусывала рюмку водки маринованым грибочком.
— Вы говорили, что ни один мужчина...
— Да, так и есть. Кроме Страпон Степановича, но он, родимый, мужчиной не является, а как — бы копией его части, так сказать. Вы сзади её попробуйте. Она сзади, ах как хороша... Да что с вами?!
— Дарья Ивановна, уступите её!
— Могу и уступить, Марина-то не хозная, я ошейник ей не одевала, так что, думаю договоримся. А давайте её спросим.
— А что спрашивать, подала голос Наташа, конечно она согласная, вон как сосочки-то у ней торчком!
Следующим вечером Форд остановился у знакомого ей нового дома.
Открыв дверь, Сергей Иванович мило улыбнулся приехавшей даме. Постукивая шпильками, она вошла.
— Вы уже закончили строительство?
— Да, хотите посмотреть дом?
— С удовольствием.
Он повёл её по пахнувшим свежей краской комнатам.
— Как у вас красиво.
— А это мой дизайн. Я иногда импровизирую.
Усевшись напротив друг друга они разговорились. Время незаметно текло. Сергей Иванович, был приятно удивлён, насколько мила и приветлива Марина, в отличии от той, прежней, холодной и не приступной.
А Марина стремилась из под — воль произвести впечатление села, и положив ногу на ногу, буд — то поправляясь, обнажила нежную полоску над чулком. Она была в коротком платье, серьги и бусы украшали её.
Их глаза встретились.
— Начнём.
Он прочитал в её глазах испуг и страсть.
Она сбросив платье, осталась в кружевных чулках, белья на ней не было.
— Я готова, мой Господин.
Поддерживая её под руку. Он повёл её в одну из дальних комнат.
После лёгкой, но продолжительной порки, она сделала минет. Затем он брал её сзади.
Горячий член впервые вошёл в неё и она с упоением отдалась. Марина закрыв глаза предалась ощущениям члена в себе. Осторожно двигаясь в ней крупным членом он ощущал жар и тугое колечко ануса, обхватившее его. Слушая её сладострастные стоны он стремился не причинять ей лишних страданий, но если бы Дарья не разработала ей попку, ей пришлось бы туго. Наконец, кончив, он замер над ней.
Вернувшись из ванной, каждый из своей, они принялись ласкать друг друга. Он, почти войдя в неё замер, вопросительно посмотрев в её глаза. В ответ она обхватив его ногами и призывно шлёпнув по бедру впилась в губы поцелуем. Их языки сплелись, он почувствовав преграду, нажал.
Марина ойкнув, приняла его. Из её глаз скатилась слезинка.
— Тебе больно?
— Мне было прежде больно.
И обхватив его за шею вновь поцеловала.
Всё больше и больше времени они проводили вместе. Её Господин хотел, чтобы она всегда ждала его, когда он возвращался домой. Её робкие возражения о том, что ей надо и дома пожить заканчивались не чем, а однажды — строгим наказанием.
Когда же она говорила, что о них уже говорят, он только недоумённо смотрел на неё.
В конце концов, её вещи были перевезены к нему и они стали жить вместе. Марина вкусно готовила, в доме стало уютно, а затем она завела кота.
Теперь, когда Сергей Иванович приходил с работы исстрепав нервы они встречали его. И он, спустив пар на работе, что приводило сотрудников в трепет, а показатели работы вверх, приходил в тёплый дом.
Впрочем, Марина Сергеевна зная, где проходит грань, старалась её не переходить. Разве что, иногда.
Затем, после, в постели, он целуя обнимал её, и она, чувствуя себя в его грубых лапах маленьким мышонком звала его серым котом.
Пол года назад я заказал билет в Барселону, и вчера об этом вспомнив заказал ещё один. Ты не против?
Марина не была против. Впервые за много лет она взяла отпуск и Барселона закружила их. Днём они гуляли по городу и купались в море. А ночью была любовь. В секс шопе они приобрели страшного вида смешной хлыст и прочие аксессуары. Иногда ночью жильцы соседних номеров слышали лёгкий свист и женские вскрики, но ни кто почему — то не жаловался.
Бикини не могло скрыть тонких розовых полосок — Марина вызывала на пляже ажиотаж. Она смотрела большими серо голубыми влюблёнными глазами во влюблённые его. Они бродили по старинным, изъеденным морской солью, иссушенным жарким Католонским солнцем кривым улочкам, обедали в кафе обвеваемые лёгким морским бризом и занимались любовью на пляже в пене ночного прибоя.
Ночной аэропорт встретил их прохладным дождём.
Спустя месяц Марина поняла, что беременна. Вечером после ужина, сказала ему об этом. Он замолчал, затем встал и вышел. Машина взревела мотором.
Марина всё уже для себя решив, принялась спокойно убирать со стола. Раздались шаги, на пороге стоял Сергей с огромным букетом роз.
Спустя месяц была свадьба. Жених и невеста были счастливы. Дарья Ивановна и Наташа конечно были приглашены.
Дарья Ивановна, сидя напротив своих круглолицых клиентов и их толстых жён, смотрела на них не мигающим взглядом удава попивая коньяк.
Все были счастливы.
210