И вот, на самом пике своей непорочности, оказался он с приступом аппендицита в больнице. Голенький, чисто выбрит там, где это нужно, голодный и дрожащий от страха предстал он перед скальпелем хирурга. Женщина — хирург, окинув его усталым взглядом, (это была у неё пятая операция в этот день) спросила: «Боишься?... И тут же успокоила: «Минут пятнадцать и все будет в порядке».
Операционная бригада состояла только из молодых женщин. Самой старшей — хирургу, было на вид не более тридцати пяти, а остальным троим и того меньше. Уложили его на операционный стол и укрыли его до пояса антисептическим покрывалом, разложив на нём хирургические инструменты. Самое удивительное, что его мужское достоинство в самый кульминационный момент операции вдруг дало о себе знать и начало принимать угрожающие размеры, подняв шатром накрывавшее его покрывало. Хирургические инструменты, лежащие на нем, едва не свалились на пол, благо, ассистентки успели их удержать.
— Сантиметров двадцать с лишним или что-то около этого, — сделала вывод хирург, удаляя воспалённый аппендикс.
Было непонятно — в адрес какого предмета были произнесены эти слова. Каждая поняла в силу своей грамотности. Только самая младшая сказала: «Ужас!». Операция оказалась не очень сложной и длилась не пятнадцать минут, как обещала хирург, а всего тринадцать. Большую часть этого времени «шатёр» продолжал возвышаться между ног оперируемого.
— Не забудьте дать больному что-нибудь успокоительное, — распорядилась хирург. — Я сегодня дежурю и буду за ним присматривать всю ночь.
Попав в палату, где уже лежали пять человек, мой герой смирно лежал не больше часа, а когда местная анестезия начала проходить, забеспокоился и стал орать на всю палату, что ему очень больно и, наверное, у него в животе что-то забыли во время операции. Обезболивающие уколы на него не действовали, снотворные тоже. Чтобы он не мешал спать остальным больным, его перевели в изоляционный бокс. Дежурный врач решил: «Пусть орёт там в одиночестве».
К ночи он утихомирился и начал дремать. Когда в отделении все больные мирно спали, в бокс зашла хирург.
— Вижу, ты не спишь. — Как себя чувствуешь? — спросила она у Анатолия, так звали моего героя.
— Спасибо, сейчас немного лучше... Болит, однако всё внутри, Анастасия Ивановна...
— Так и должно быть, — успокоила его она. — Сейчас посмотрю шов. Я старалась сделать маленький разрез... Называй меня просто Анастасией...
С этими словами она наклонилась к нему и раскрыв простынь, заглянула под наложенный на рану пластырь.
— Ничего подозрительного, внешне всё нормально, — заключила она, накрывая вновь его простынею и, как бы нечаянно погладила его мирно дремавший член.
При этом её грудь вплотную приблизилась к лицу Анатолия, и он ощутил запах женского тела...
— Тише, тише, не делай резких движений, шов может разойтись, — прошептала она, снимая его руку со своей довольно аппетитной задницы.
— Ты, я чувствую, парень не промах...
Пододвинув к кровати табурет, она села рядом.
— Расскажи о себе. Из истории болезни я знаю, что тебе двадцать три года, не женат, живёшь в общежитии...
— Биография у меня короткая, демобилизовался, работаю на заводе... Родных нет, женщин тоже. С ними я ни разу не был...
— Так ты девственник! — прервала его она, — Ну, это дело поправимое... Нет, нет... Вот это только не сейчас! — категорично заявила она, когда он положил руку на её бедро. — Этим займёмся позже...
Анастасия ушла, тихо прикрыв за собою дверь. Спать не хотелось, но очень хотелось отлить. Он нажал кнопку вызова дежурной медсестры. Пришла молоденькая девушка, с которой он общался ещё до операции и с которой даже успел познакомиться.
— Валечка, хочу сходить по малой нужде. — До утра не вытерплю...
Когда она принесла ему, так называемую «утку» и начала помогать ему повернуться на бок, он попросил её отвернуться. Отставив на пол наполненную «утку», она с упрёком стала ему выговаривать:
— Да видела я твое «хозяйство», когда брила тебя. — Совсем забыл, что ли?... Были тут и не такие... Анастасия, небось, уже к тебе приходила?... Смотри, затрахает в доску и глазом не моргнёшь... Она у нас баба голодная, муж год назад умер, так она под всех мужиков ложится без лишних разговоров. Особенно любит попавших в больницу. У всех анализы здесь берут, заразы не подхватит, вот и даёт всем налево и направо...
— Ну, а ты сама, даёшь или нет? — спросил он, надеясь на положительный ответ.
— Даю, но только не всем. Тебе, если попросишь хорошо, дам. А если замуж возьмёшь, то
буду давать и днём, и ночью...
— А ты, что ещё не была замужем?
— Была, да сплыла. Разошлась, правда, пока ещё не официально...
Валя ушла, а у него, как говорится, сна ни в одном глазу. Начал вспоминать разговор с Анастасией и то, что рассказала о ней Валентина. Что-то ему начало подсказывать о возможной связи с Анастасией. Решил действовать смелее... С этой мыслью заснул, но через некоторое время почувствовал, что в боксе он не один. Открыл глаза и увидел стоящую у его кровати Анастасию.
— Хотела тебе назначить снотворное, но ты, я вижу, и без него спишь. Как себя чувствуешь?..
— Очень даже не плохо. Ты приснилась, — соврал он...
— Ну, и как же я тебе приснилась? — спросила игриво она, садясь на край кровати у его ног.
— Стыдно рассказывать, но было мне с тобой очень хорошо...
— Придётся мне теперь наяву сделать тебе хорошо...
С этими словами она отвернула простынь и положила руку на низ его живота.
— Не больно?... Здесь?... А здесь?..
Здесь у него не болело, но когда он почувствовал её пальцы на своём члене, то забыл о том, что у него вообще что-то болит. Поглаживая его возбуждённый член, она вдруг спросила:
— Хочешь, я его поцелую?..
Спазм, сдавивший ему горло, не позволил что-то сказать, и он лишь утвердительно кивнул головой.
Она, облокотившись на противоположный край кровати, легла на его ноги.
— Мой, мальчик, я очень хочу сделать тебе приятно, но тебе нельзя делать резких движений, особенно ногами. — Лежи спокойно... Руки заложи под голову...
То, что стала делать она с его членом, теперь называется минетом, а раньше этому тоже имелось какое-то название, но не будем уточнять, тем более, что у Анастасии были благие намерения — сделать моему герою хорошо.
Взяв обеими руками его набухший до предела внушительный член, она не стала сразу брать его в рот. Как говорится, ходила кругами вокруг да около. Прижимала головку члена к своим щекам, языком полизывая её, не забывая при этом массировать и без того возбуждённое его мужское достоинство. Наконец, обхватив губами головку, сжала её и протолкнула в глубину рта. Затем быстро возвратила, имитируя фрикции при соитии.
— Не дёргайся, лежи спокойно, — сказала она ему, когда он начал входить в транс. — Сейчас тебе будет приятно, не вздумай напрягаться, помни о швах...
И продолжила с ещё большим рвением. Оргазм у него наступил в тот момент, когда её язык облизывал уздечку головки члена. Набрав полный рот спермы, она не стала её глотать, а аккуратно выплюнула на салфетку.
— Сейчас сделаю маску... Очень омолаживает кожу лица. — А ты постарайся уснуть, — ласково сказала она, вытирая его член другой салфеткой. — Спокойной ночи, мальчик!...
Анастасия ушла, тихо прикрыв за собою дверь. Как будто и ничего сейчас не было. На душе у него было легко. То, что женщины иногда сосут член у мужчин он слышал, но, когда сам испытал — понял, что это, хотя и приятно, но в корне ломает его представление о совокуплении. Ему хотелось увидеть то, куда стремился в своих мечтах. Как говорят, увидеть женский орган живьем... Чего-то не хватало в таком удовлетворении похоти. Ему хотелось главенствовать в момент соития, обхватывать женскую грудь руками, мять её, поворачивать к себе послушное женское тело задом, входить в неё сбоку, сажать на себя, класть под себя. Этого пока не было...
Заснул сном младенца и проспал до самого обеда. А еда была скудной, только куриный бульон и немножко манной каши. Есть хотелось страшно, пустой желудок напоминал о себе, но вспоминая ночь, тут же чувствовал, что член начинает тоже давать о себе знать. Ужин опять ничем не порадовал. Ночью спал уже в общей палате. Утром самостоятельно сходил в туалет. Молодой организм набирал силу быстро. Через двое суток Валя пришла на дежурство. В процедурной комнате, смазывая ему зелёнкой шов, она сказала: «Сегодня тяжёлых нет, если хочешь, приходи после отбоя в сестринскую комнату».
С учащённым сердцебиением около полуночи он подошёл к заветной двери и вошёл в неё. Валя занималась какими-то сестринскими делами, но увидев его, подошла к двери и закрыла её на ключ.
— Ну, что?... Будешь просить? — Не дам пока не заживёт шов, — сразу обескуражила она его. — Через три дня придёт на дежурство Анастасия. У неё можешь не просить, она сама предложит. А я там, где работаю, не даю...
— А зачем пригласила?
— Какой ты быстрый!... Хочу узнать о тебе всё. Ласковый ты или грубый, можешь ухаживать или нет?..
Сразу предупредила, что секса не будет. Зато, раздевшись до гола, позволяла ласкать себя где угодно. Зацеловав обе её небольшие грудки, он опустился ниже и достиг влагалища. Увидев во всей красе женский орган, он растерялся и не знал, что делать дальше. Лизнув несколько раз бугорок над розовой щелью, опустил брюки больничного костюма и хотел направить свой член в нужном направлении. Но Валя закрыла ладонью вход во влагалище.
— Ну, я же сказала, что сегодня тебе нельзя... Если сильно хочешь, давай отсосу... Ты стой смирно...
Став на колени, она обхватила двумя руками член и сразу отправила до половины в рот. Языком она работала тоже здорово ничем не уступая Анастасии, но в отличии от неё, глубоко в рот не брала и кончить заставила себе на грудь.
Усп
окоившись, рассказывали друг другу о себе. Валя, оказывается, после окончания медучилища, работала в своей станичной больнице медсестрой. Её двадцать два года. Отец умер, а мать живёт в станице. Вышла замуж, но муж загулял сразу после свадьбы и ушёл к другой. В станице стали называть её «брошенкой». Она не выдержала и уехала. Работает третий месяц здесь... Как жаль, что летом рассвет наступает рано. Ещё до восхода солнца он покинул сестринскую комнату.
Анастасия пришла через три дня. Увидел мельком её в коридоре. Поздоровались и она успела сказать: «Приходи ночью в ординаторскую». Весь день она удаляла аппендиксы, зашивала грыжи и находилась в предвкушении наметившейся связи с молодым парнем: «Мне уже тридцать пять, — думала она, — муж был на двадцать пять лет старше, долго болел. А мне так хочется молодого тела. Когда я увидела его член, то чуть с ума не сошла. Просто обалдела... Но надо быть предельно осторожной. Могут разойтись швы... Хотя, после операции прошло восемь дней... Дам стоя».
Была она очень темпераментной женщиной. bеstwеаpоn.ru С мужем, прожила почти пятнадцать лет, родила двух дочерей. В самом расцвете своего женского здоровья потеряла мужа. Все заботы по воспитанию детей легли на её плечи. Овдовев, она хотела выйти вновь замуж, но те, кто обращал на неё внимание, были женатыми. Холостые — не хотели надевать на себя «хомут». Быстро уходили. Была она женщиной, как в народе говорят, «слабой на передок» — давала многим, но соблюдала осторожность, регулярно принимая противозачаточные таблетки. Самыми подходящими мужчинами считала попавших в больницу с грыжами или, как Анатолий, с аппендицитами.
Анатолий весь день был в сладком предвкушении встречи с нею. Шов не болел, но сковывал движения и боль возникала только, когда он напрягал живот, но ходить уже мог свободно. Наконец, ему стали давать более калорийную пищу и чувство голода уже его не мучило. День тянулся мучительно долго. И вот час настал.
В эту ночь Анастасия, как врач хирургического отделения, дежурила одна. Медсестра находилась в сестринской комнате. Больные спали. Анатолий тихо прокрался к двери ординаторской и вошёл во внутрь комнаты.
— Тебя никто не видел? — спросила она, замыкая дверь.
— Все давно спят...
— Ложись на спину на диван, я сделаю осмотр.
Когда гибкие пальцы Анастасии стали прощупывать живот Анатолия, реакция его мужского достоинства последовала тут же. Увидев его возбуждённый член, она сказала:
— Мой, мальчик, я очень хочу тебя, но боюсь, что внутренний шов может разойтись и тогда начнутся осложнения. Давай договоримся, что ты будешь предельно осторожен. Никаких резких движений...
Начали целоваться стоя, раздевая друг друга до гола. Груди у неё были чуть ли не втрое крупней Валиных и большие коричневые их соски терлись о его тело, предлагая себя к поцелуям. Она была значительно выше его ростом, и ему было очень удобно брать их по очереди в рот и щекотать языком. Это сильно её возбудило. Начал рукой массировать поверхность пизды. Она была очень влажной. Когда его пальцы, сначала один, а после и все четыре проникли к ней во влагалище, она не выдержала:
— Давай попробуем осторожно, но только ты будешь смирно стоять... Всё остальное я буду делать сама...
Анатолий боролся с желанием поставить её, как говорят, на четыре кости и всадить в её мокрую щель по самые яйца свой разрывающийся от возбуждения член, но получив приказание стоять смирно — ожидал действий Анастасии. Она, словно прочитав его мысли, сказала:
— Через зад тебе со мной будет не очень удобно. У меня вход во влагалище располагается ближе к животу... Обопрись на край стола...
Он был у неё не первый, и она знала, что и как надо делать. Когда головка члена, скользнув по лобку, легко вошла в её влагалище, она, прижимая бёдрами его зад к столу, стала совершать фрикции.
— Тише, тише, не делай встречных движений... Стой смирно... Я сама...
Удержаться ему было очень трудно, и он, чувствуя, как мошонка касается её промежности, старался прижаться к ней ещё плотнее. Первый оргазм наступил у обоих одновременно.
— Толечка, не вынимай, я хочу еще...
Действительно, она успела ещё пару раз кончить, но это так взвинтило его, что оставленный во влагалище член стал вновь набирать силу. Она вся обмякла и повисла на нём, но, когда почувствовала, что всё начинается вновь, оживилась и стала с новой силой надевать себя на его член. На этот раз соитие продолжалось довольно долго. После оргазма она уже не просила продолжать, а села в изнеможении на диван. Обессиленная, она призналась: «Всё, Толечка, я больше не могу, давай сходим в туалет».
Туалет находился рядом с ординаторской и поход туда не занял много времени. Разделись вновь. Поцелуи становились всё жарче. Наконец, она села на диван и спросила:
— Хочешь, я возьму в рот?... Тебе было приятно в тот раз?..
— Приятно, но не стану врать, сейчас было намного приятней...
Но она уже взяла его обмякший член в рот и сразу стала возбуждать его языком. Ответная реакция наступила быстро, но он, отодвинувшись, попросил:
— Давай, всё же, попробуем через зад. У тебя такая аппетитная попка...
— Ты хочешь в зад?... Но я не готова сейчас...
— Нет, этого мне не нужно. Мне хочется с тобой быть мужиком, мять руками твои сиськи, гладить живот, бёдра, а не стоять рядом истуканом...
— Но со мной неудобно раком...
— Ничего, я достану...
Правда, вначале было не совсем комфортно, но когда она, поджав колени к животу, легла поперёк дивана и сильно наклонилась, то её великолепная шахна оказалась перед ним, как на ладони. Здесь уж он сам регулировал глубину погружения во влагалище. Оно было готово принимать объекты сладострастия гораздо больших размеров, но он чувствовал себя в нём довольно уверенно. Оказалось, что не так уж и неудобно, а вовсе, даже очень сладко. Когда член погружался на всю длину во влагалище, а яйца начинали хлопать по длинной промежности, она подмахивала и просила: «Толечка, ещё, ещё. Только не кончай...»
Когда всё закончилось, и они в изнеможении сели на диване рядом, она призналась:
— Меня так ещё никто не имел. Наеблась до отвала...
Договорились повторить перед его выпиской из больницы через неделю. За окнами забрезжил рассвет, и они расстались. Вернулся в палату и проспал весь день. Проснулся только к ужину. На дежурство пришла Валя. Пригласила прийти ночью. Встретившись с нею после отбоя, он был очень корректен. Не домогался, но целовал с удовольствием. Она отвечала на поцелуи. Когда они стали особенно жаркими, вдруг сказала, что очень хочет ему дать, но не здесь.
— Давай выйдем на улицу. Там во дворе есть беседка...
Была тёплая летняя ночь. Двор больницы утопал в зелени деревьев. Беседка находилась в глубине двора. Что такое молодость?... В более зрелом возрасте он даже и не подумал бы решиться на такой подвиг — после одной бурной ночи, окунуться в другую, а тогда он мгновенно воспользовался её согласием.
Станичная девчонка, она не была столь опытной, как Анастасия. Секс у неё с мужем был после свадьбы только две ночи и не принёс обоим удовлетворения. До свадьбы они дружили около года. Она боялась забеременеть и удовлетворяла его только ртом. А когда поженились, он не смог лишить её девственности и убежал к своей любовнице, а она, затаив обиду, уехала в город.
Когда он положил её вдоль лавочки на спину и попытался войти неё, у него начала болеть рана.
— Валя, ничего у нас так не получится. — Скамейка очень низкая, мне больно наклоняться. Я смогу только стоя. Давай попробуем сзади...
Валя сама нашла правильное решение. Опёршись руками о сиденье скамьи, она подставила ему свой такой округлый, компактный девичий задок. В отличие от Анастасии, у Вали расположение половой щели было более удобным для этой позы, но все его попытки войти во влагалище заканчивались её стонами и прекращением контакта.
— Валя, у тебя там очень сухо... Нужна смазка...
— Толик, я хотела скрыть от тебя, что, муж, переспав со мной, так и не лишил меня девственности. Я до сих пор целка...
— Ничего себе!... И что будем делать?..
— Давай попробуем ещё раз. Только потихоньку... Я взяла с собой вазелин и старую простыню на всякий случай...
Обильная смазка вазелином помогла. Он вставил во влагалище только головку члена и почувствовал сопротивление. Она забеспокоилась, но он сделал небольшое усилие и на член наделось горячее кольцо... Стал продвигать член глубже. Не обращая внимания на её стоны, он вошёл на всю длину и уперся во что-то еще более горячее. Такого оргазма он с Анастасией не испытывал. Судорогой свело мышцы бёдер и таза. Он почувствовал, как сперма толчками извергается в её тело.
Простыня пригодилась очень кстати. В беседке они не наследили, но когда вошли в корпус больницы, то увидели пятна крови на его брюках и на её халате.
— Не беспокойся, снимай брюки, я застираю их и свой халат. До утра высохнут...
Всё обошлось. Но у него возникла проблема. «Теперь надо жениться, — думал он. — Ни у неё, ни у меня жилья нет. А вдруг забеременеет?».
Через неделю его выписали из больницы. Анастасии почему-то в больнице не было. Встретился с Валей на её съемной квартире. Валя была очень грустной.
— Валечка, что — нибудь случилось?...
— Да, случилось. Мама вызывала меня на переговорный пункт. Говорила, что очень болеет. Если она умрёт, то я буду сиротой. Родственников у меня нет. Муж ходит к маме и просит прощения, умоляет её уговорить меня вернуться. Вот письмо получила, пишет, что готов мне ноги мыть и воду после пить. Не знаю, что делать?... Наверное, всё же вернусь...
— А чем ты объяснишь мужу потерю девственности?..
— Он со мной был всего две ночи, а после ушёл к другой, даже не догадываясь, что я девственница...
Решили устроить прощальную ночь. Никаких противозачаточных средств не применяли, но и позу тоже менять не стали. Валя оргазмов не испытывала, но давала с удовольствием.
— Если забеременею, то буду рожать, — шептала она ему, — Это будет моя месть мужу.
Валя взяла расчёт и уехала. С Анастасией контактов больше не было. У неё появился новый, более перспективный любовник, её ровесник. Анатолия ожидали новые приключения в его холостяцкой жизни.
341